Я не Монте-Кристо

Внезапно картинка сменилась, зазвучал сигнал вызова, и на экране обозначилось «Сыночек». И Саломия, как ужаленная, отшвырнула телефон. С экрана на нее смотрел тот красавчик из «Амстердама», которого она и не надеялась больше встретить.

Саломия в тупом оцепенении смотрела на экран, с которого улыбался лазурно-кобальто-голубоглазый Никита, и понимала, что ей отчаянно хочется его увидеть. И с грустью осознавала, что теперь не возьмет ни одной купюры, потому как надеется собственноручно отдать сумку матери Никиты, а лучше ему самому.

Ответить Никите не хватило духу, но лишь только телефон перестал звонить, она сразу же открыла последние набранные звонки. Среди них значился «Любимый», и Саломия, от всей души надеясь, что это муж Ирины, нажала вызов.

В глубине души она очень рассчитывала, что за деньгами приедет Никита — Никита Елагин, так выходит его звали, — но Никита не приехал, а приехал его отец, Александр Елагин, и зачем-то вместе с сумкой забрал Саломию. Она вышла из подъезда, завернув сумку в пакет, чтобы не привлекать лишнее внимание, и едва не свалилась, увидев высокого мужчину возле сверкающего, будто облитого глянцем «Мерседеса». Сходство отца с сыном было заметно даже слепому, неудивительно, что в телефонной книге Ирины он был подписан как «Любимый», интересно, а как подписана в его телефоне жена?

Ее усадили в «Мерседес», Саломия была так ошарашена, что и не подумала сопротивляться, при том, что Александр был очень учтив. По дороге он рассказал Саломие, как они с сыном бьются над тем, чтобы Ира блокировала двери автомобиля, а она все время забывает, вот и вломились на светофоре в машину. Открыли дверь, выхватили сумку и убежали, откуда там взялась такая гора денег, Саломия спрашивать не стала, уж точно не ее ума дело. Может, это дневной бюджет семьи Елагиных, что ей с того.

Ехали относительно недалеко, дом Елагиных находился в престижном центральном районе, и Саломия нисколько не удивилась, когда автомобиль остановился у трехэтажного здания с мансардой — люди, которые возят в женских сумках десятки тысяч долларов, не могут жить в других домах.

Александр провел ее внутрь, Саломия сходу узнала Ирину Елагину — та сидела с красными глазами и распухшим от слез носом, Саломии сразу стало ее жаль, — а вот вторая женщина была совсем немолода. Высокая, худая, с идеально ровной спиной, она стояла в стороне и теребила воротник блузки.

Увидев Саломию с сумкой в руках, Елагина бросилась к мужу и было видно, как она старается сдержать слезы, но он довольно сдержанно похлопал ее по спине, и Саломие снова стало ее жаль. Она протянула Ирине сумку, и та благодарно всхлипнула.

— Спасибо тебе, девочка, я и не верила, что деньги найдутся.

— Пересчитайте их, — сухо сказала женщина из угла.

— Мама! — с укоризной посмотрел Александр.

— Этот воришка мог рассовать пачки по карманам. Ты ведь не пересчитывала их, милая?

— А? Что? — удивленно вскинула голову Саломия, а потом сообразила: — Да нет, зачем мне считать? Я увидела, что там есть паспорт, если бы телефон был запаролирован и я не смогла позвонить, просто принесла бы деньги по адресу...

И умолкла на полуслове, потому что в гостиную вошел Никита. Он сразу узнал Саломию, она поняла это по расширившимся зрачкам, но ничего не сказал родителям, молча подошел и обнял мать — похоже, здесь он был единствнный, кто ее пожалел. А потом все так же молча уставились на Саломию.

— Я, наверное, пойду, — пробормотала она, разворачиваясь к двери, — до свидания.

Безмолвная тишина послужила ответом, семейство Елагиных продолжало выжидательно на нее смотреть, но перед самой дверью выдержка изменила Саломии, она развернулась и проговорила почти с мольбой:

— Извините, но не могли бы вы одолжить мне тысячу… нет, полторы тысячи долларов? Я обязательно верну, я просто завтра должна их отдать, иначе у меня будут проблемы, а мне совсем негде взять. Еще мне нужна работа, я могу…

— Почему ты вернула деньги, если они тебе так нужны? — довольно резко спросила старуха. Саломия так и захлопала глазами. Конечно, она никогда не признается, что собиралась сама утянуть эту несчастную тысячу, пока не увидела на экране Никиту.

— Это же ваши деньги, — опустила она глаза, при этом заметив, как странно переглянулись между собой все старшие Елагины.

— Думаю, мы решим вопрос с работой для тебя, — кивнул Александр, доставая из пачки купюры, он их не пересчитал, но там было явно больше, чем полторы тысячи. — Мы позвоним тебе, Саломея, а пока тебя отвезет Никита.

— Саломия, — машинально поправила, а сердце сначала подпрыгнуло, а потом обвалилось вниз. Никита отвезет ее на машине, а она мечтала только лишь посмотреть на него.

Никита ничего не сказал, просто направился к двери, давая понять Саломии, что ей следует поторопиться. Она схватила доллары, торопливо попрощалась и шмыгнула вслед за младшим Елагиным, пытаясь сообразить, что такое сказать, чтобы произвести на него впечатление. Или будет лучше предстать перед ним эдакой молчаливой загадочной незнакомкой?

Вряд ли после того, как ревела в три ручья и шмыгала носом перед всей их компанией, ей удастся это провернуть. Саломия так задумалась, что Никите пришлось дважды ее окликнуть.

— Ты оглохла, что ли, Соломия?

— Саломия.

— Да какая разница?

Сразу перехотелось производить впечатление, хотелось поскорее добраться домой, потому что одуряющие запахи мужского дорогого парфюма и оббитого кожей салона автомобиля наводили невыносимую тоску, напоминая, что она здесь временно, и Никита забудет о ней еще до того, как она выйдет из машины.

— О каких неприятностях ты говорила, зачем тебе деньги? — спросил Никита, когда машина тронулась с места.

— Я должна Игнату, администратору, деньги за разбитую бутылку и неустойку за то, что вы тогда ушли, — Саломия мучительно покраснела, вспоминая, как спутник Елагина расстегивал ей блузку и пытался зажать у стены, а Никита ее отбивал. И тут машина почему-то дернулась и остановилась.

— Я заплатил за вино, — Никита пристально смотрел на Саломию, казалось, он считает одну ее во всем виноватой, — почему этот дятел требует с тебя деньги?

Неужели Игнат обманул? Вряд ли Никита это сочинил. Саломия затрясла головой и вжалась в сиденье, не хватало, чтобы Никита подумал, что она врет!

— Не вздумай ничего отдавать, слышишь? Я сегодня заеду и сам с ним разберусь, ты туда больше не суйся, и вообще, ночные клубы не лучшее место, если решила целку изображать.

Саломия снова залилась краской, отворачиваясь к окну, почему он позволяет себе так говорить о ней? С другой стороны, похоже, что сам факт пребывания Саломии в роли официантки пусть это был один вечер, пусть она пробыла в ней не более пары часов, пусть она больше никогда даже близко не подойдет к ночному клубу, навсегда исключил ее из списка девушек, способных хоть как-то заинтересовать этого заносчивого парня.