Я не сдамся. Дамасская сталь. Книга прервая
Шрифт:
Тут же, со всех сторон, ему советуют отыграться. Этим занимается массовка.
– Ну, это случайность!
– Да щас отыграется!
– Ему так везет! Сегодня точно его день!
Ведущий игры, наоборот, слегка безразличен, как будто и не заинтересован в том, чтобы продолжить игру. Он как будто тоже уверен в случайности происходящего и поэтому не хочет рисковать, понимая, что в следующий раз «везунчик» точно заберет себе джекпот. И вот оно – начало драмы! Отыграться можно, если поставить на кон столько же, сколько было на кону. Суммы немалые: и сто, и двести рублей. Конечно, люди с собой месячный заработок в кошельке не носят. Но место-то, место! Здесь и командировочные, и приезжие из пригорода закупиться, и пассажиры междугородних автобусов (уже с покупками). На кон идёт всё, что можно перепродать или носить: деньги, кольца, часы, цепочки. Распаленный выигрышем человек в девяносто процентах из ста набирал необходимую сумму, чтобы отыграться.
Редко игра заканчивалась спокойно, и проигравший тихо уходил со своим отчаянием. Обычно он пытался забрать свои проигранные деньги или вещи обратно. Но тут вступали в игру молодчики, прикрывая своими телами разбегавшихся товарищей. Мимо проходящие люди начинали разнимать, звать милицию. Специально дежуривший милиционер был в зоне видимости и, если разгоралась нешуточная потасовка, начинал уже свой «выход на сцену». Шел он не спеша, давая время (кому надо) отступить на заранее облюбованные позиции, так что на месте оставался сам проигравший и несколько сердобольных прохожих, которые ничего толком не видели и свидетелями быть не могли. В задачу милиционера входило успокоить сочувствующих, чтобы они пошли опять по своим делам; утихомирить недальновидного гражданина; не дать довести дело до протокола. У купленного мента были свои отточенные фишки, и со своей задачей он справлялся хорошо. В конце смены он получал щедрые комиссионные.
Насколько я знаю, Выхино считалось теплым местечком, и милиционеры за него держались. Были они всегда в хорошем расположении духа, часто шутили, чувствовалось, что довольны жизнью. У вас, наверное, уже на языке вопрос: «А откуда вам-то всё это известно? Вы что, там в массовке подрабатывали?»
Нет. Я тогда не была внутри всей этой жизни. Я всего лишь работала продавцом в палатке. Весь этот многоразовый спектакль ежедневно происходил на моих глазах, как раз напротив больших витринных окон павильона, в котором я работала. Так что за два года я успела рассмотреть все в самых мельчайших подробностях. Ну а о каких-то уже совсем специфических нюансах узнавала, слыша жалобы игроков на трудный неудачный день. Девчата из массовки заходили в палатку каждый день с утра посмотреть на новый привоз, что-то померить и отложить до вечера. Некоторые забегали погреться, стоя в проходе или рассматривая товар. Частенько их главный просил разрешение зайти в примерочную. Он там считал выручку и, наверное, аккуратно раскладывал её по потайным карманам.
Рабочий день у них длился, пока было светло, и чем длиннее был световой день, тем длиннее рабочий, а значит, больше заработок. Обычно я знала, как сложился их день. Легкие деньги надолго в руках не задерживались, к утру их карманы были уже пусты, так что девушки предпочитали часть зарплаты сразу перевести во что-то осязаемое и после «работы» заходили купить себе понравившуюся вещь. Ребята тоже часто делали покупки – всем хотелось красиво и модно одеваться. Я к ним относилась благосклонно, иногда угощала кофе, разрешала все перемерить и отложить понравившиеся вещи. Они были моими постоянными покупателями (по тем временам очень состоятельными), делали мне хорошую выручку, а значит, и высокую зарплату. Мне сразу стало понятно, что «крыша» у вожака игроков и хозяйки павильона одна. Иначе с чего бы это они устраивали игру напротив окон павильона Ольги? И Ольга не возмущалась, когда видела игроков у нас в проходе. Мне вообще кажется, когда все только начиналось, народ договаривался: я буду заниматься коммерцией, а ты крышевать (то есть защищать). Ну как по-другому объяснить, что поначалу все дружили семьями, вместе пили-ели, ходили друг к другу в гости, выезжали на шашлыки?
Но я в те времена об этом не задумывалась. У меня были свои друзья, свое окружение, свой мир. И с «этим», новым, миром он не соприкасался. Я так думала. И ошибалась…
Глава 2. Новая жизнь
СКАЖУ, что не в моем характере быть обычным продавцом, пусть даже и с крутой зарплатой, когда вокруг всё начинает бурлить. Это серьёзная внутренняя проблема, с которой я до сих пор не разобралась. Во мне две сильные стороны личности. Одна сторона – та, кем я хочу быть, даже когда у меня ни фига не получается. Другую сторону я долго не признавала, бегала от нее, как от чумы, но, похоже, именно она исподтишка рулила всеми процессами. До поры до времени вторая сторона моей личности была скрыта от моего сознания, когда она
проявлялась, я искренне возмущалась её действиям и желаниям. Но именно она сейчас пишет эти строки. Это она имеет смелость быть открытой. Я признала её недавно, примерно год назад и, сдавшись, отдала ей бразды правления.Так бывает в процессе групповой терапии, когда идет работа с теневыми аспектами личности. Человек предъявляет себя обществу, демонстрируя те черты характера, которые ему нравятся. Но люди видят и его слабые места. Думаешь, что все шито-крыто, ан нет, как правило, всем всё про тебя понятно, кроме тебя самой. Помню, в групповой работе «Ты и твоя Тень» меня от злости аж наизнанку выворачивало. Я им про свою слабость, а группа мне про мою силу. Я им про свою холодность, а они мне про мою ранимость. Долго я добиралась до той себя, которая сейчас разговаривает с вами.
Итак, жила-была Аня, двадцати шести лет, замужем вторым браком, с семилетним сыном от первого и с идеальными представлениями о семье. Вот как-то так: в пятьдесят лет я буду под ручку с мужем гулять в парке, в выходные у нас будут гостить дети и внуки, сердечно общаясь на семейных обедах. Мир, дружба, жвачка! Муж – прекрасный принц, любимый до невозможности, сильный, мужественный и сексуальный – обожает жену, заботится о семье. Он похож на Ретта Батлера из «Унесенных ветром», а я – его половинка. Но, как ни странно, не Скарлетт О’Хара, а Мелани. Милая, добрая, мягкая, уступающая и всё понимающая Мелани. Н-да… Так и хочется себе сказать: «Девушка, вы уж как-нибудь с собой договоритесь…»
Дело в том, что практической психологии в те времена не было, мы жили, опираясь на чужой опыт. Взрослые рассказывали нам, как надо поступать, думать, чувствовать. Девиз того времени: «Делай, как я говорю, а не так, как я делаю!» Я была воспитана на примерах из книг, мой идеал – женщина XIX века – романтичная, утонченная, но сильная духом. Вот жены декабристов, они одновременно и нежные, и трепетные, и героические.
Меня удивляло, почему некоторые из моих знакомых (торгашки, жены новых русских – без мозгов, но при деньгах) любят ходить со мной по театрам, ездить в Прибалтику, приглашают на праздники и в рестораны. Я и мужа пытала, он же умный и все понимает: «Почему они хотят со мной дружить? Что между нами общего? Они такие богатые, ухоженные, в мехах и бриллиантах. Они очень красивые и намного моложе своих мужей, а я – продавец в палатке, в прошлом училка по математике».
Теперь-то я знаю, они видели другую Аню, но мной она никоим образом не опознавалась. Ох, что творилось в моей головушке! Я до сих пор разбираюсь в этом…
Я проживала свою жизнь честно.
Я была открыта для людей.
Я прилагала титанические усилия, чтобы со всем справиться.
И я от всей души ошибалась!
ОКАЗЫВАЕТСЯ, Я ГОРДО, ВО ВСЮ МОЩЬ СВОИХ РАЗВИТЫХ МОЗГОВ НОСИЛА, НЕ СНИМАЯ, РОЗОВЫЕ ОЧКИ!
Имейте это в виду. Это правда. Хоть и со слезами на глазах.
Мой социальный мир после того, как я вышла второй раз замуж и переехала из глубинки в Подмосковье, формировался в трёх направлениях: жёны и подруги друзей моего мужа; несколько семейных пар в только что построенном кооперативном доме, куда мы переехали; несколько девочек с работы, то есть учителя.
Новая территория, новая семья, новые друзья, новое время в стране – все новое.
В Подмосковье населенные пункты зачастую располагаются по сторонам от железной дороги, которая веером расходится из центральных железнодорожных вокзалов во все стороны Московской области. Города и поселки городского типа не имеют между собой границ и различаются лишь знаками на дороге и названием станций. Но это только на первый взгляд, когда едешь на электричке, а за окном одни частные дома сменяют другие, перемежаясь невысокими «хрущёвками». На самом деле, населенные пункты отличались между собой статусом своих жителей, а он, в свою очередь, формировался из предыдущей, дореволюционной истории данного места. На статус влияло наличие института, солидного градообразующего предприятия, кто именно жил в домах, кто отдыхал летом на дачах. Если в городке имелся завод, то жителями там были специалисты (в лучшем случае с десятилеткой, а в основном, закончившие ФЗУ или ПТУ), приехавшие из сел, деревень и районных центров. Москвичи пренебрежительно называли их «лимитчики». Сейчас они, уже пообжившись, считают себя коренными и сами презрительно посматривают на вновь приехавших.
Если в поселке или городе располагался научный институт, аэропорт или высокотехнологичный завод, то основная часть жителей была с высшим или техническим образованием. Это чувствовалось по поведению людей, наличию товаров в магазинах, есть ли рестораны, или все ограничивается дешевыми грязными забегаловками. Наш поселок считался одним из самых элитных в Подмосковье, сравнимый по статусу с современной Рублевкой. Мы любили его за сосновый бор, чистый воздух и тишину. Сейчас, конечно, трудно представить, что тогда, из-за обилия зелени, Подмосковье называли «легкими Москвы».