Я не свидетель

– Дома он, - сказал участковый.

– Почему вы так уверены?

– Прежде чем вам, я позвонил ему. Предупредил, чтоб ждал меня, никуда не уходил.

– Он не спросил зачем?

– Спросил. Я ему сказал, что ничего срочного, но хочу узнать кое-что относительно соседа из девятой квартиры. Есть там алкаш. Скандалит со всеми, люди жалобы пишут.

– Что из себя представляет Локоток?

– Сейчас тихий, смирный. Всегда спешит поздороваться.

– А раньше?

– Шустрил. Ничего страшного, но ходил по краешку. Одумался. Осторожный он. Любит красиво жить.

– Для красивой жизни деньги нужны.

– Старается так, чтоб не дразнить закон...

Они подъехали к дому.

Локоток действительно ждал, но был несколько удивлен, что участковый не один, а с каким-то пожилым мужчиной. Левин сразу же узнал Локотка, вспомнив снимки в журнале "Я - жокей". Одним быстрым взглядом окинув комнату, Левин обратил внимание, что все в ней аккуратно расставлено, вещи не валялись, как это могло быть у молодого холостяка, никакой роскоши, разве что японский видеомагнитофон, но нынче это уже стало почти обыденным...

– Садитесь, - предложил Локоток гостям.

– Леня, - сказал участковый, - вот товарищ Левин хочет с тобой поговорить по одному делу. По серьезному, так что ты уж...

– А у вас что, случаются и несерьезные дела?
– Локоток улыбнулся Левину, видимо, приняв его тоже за сотрудника милиции, а Левин, поразмыслив, уточнять не стал.

– Леонид Юрьевич, - начал Левин, - с самого начала договоримся так: я пришел вас не допрашивать, а побеседовать. Без протокола. Единственное официальное лицо здесь ваш участковый. Он присутствует по моей просьбе. Я ищу пропавшего без вести человека по заявлению его сына.

– Что же вас привело ко мне?

– Два существенных обстоятельства. Восемнадцатого апреля ваша приятельница Ольга Лынник по вашей просьбе сдала в ломбард плащ. Он принадлежал пропавшему гражданину. Фамилия его Тюнен. Странно, что не в комиссионный, верно? Но это объяснимо: в комиссионный таким образом плащ попал анонимно, - Левин умышленно выложил это сразу, чтобы смутить Локотка, дать ему почувствовать, что для метаний его фантазии места мало.
– А за день до этого, семнадцатого, вы отдали шоферу такси Касперскому билет Тюнена до Алма-Аты.

Отвернувшись, Локоток долго смотрел в окно, вроде что-то прикидывал, взгляд его стал тоскливым.

– Я, конечно, могу сказать, что и билет и плащ нашел, - заговорил наконец Локоток.
– Но вы в такое не поверите.

– Не поверю.

– И будете искать, и найдете то, что вам нужно.

– Найдем. Как видите, кое-что к вашему приезду приготовили.

– Что посоветуете?
– усмехнулся Локоток.

– Мой совет вам заранее известен.

– Известен, - махнул рукой Локоток.
– Труп старика, как я понимаю, вы не нашли.

– Пока нет. Вы даже знаете, что Тюнен старик.

– Чего ж не знать, если сам его перетаскивал.

– Откуда? Куда?

– С тропинки в старую водонапорную башню в роще.

– Давайте, Леонид Юрьевич, поподробней. И сначала.

– Ладно, поехали. В тот день я гулял в роще с Олей. К пяти часам ей надо было к портнихе, а мне к семи на съемки.

– На конный завод?

– Да. Вы и это уже знаете?.. Ну вот... На шоссе я поймал Оле такси, она уехала, а я стал возвращаться по тропе. И тут под кустом увидел человека. Он сидел, опершись спиной о дерево. Вроде как спал. Рядом стоял чемодан, старый такой, хреновенький, а на куст был брошен плащ. Подошел я ближе, окликнул, он молчит. Одет прилично, хороший серый костюм, шляпа, правда, свалилась, начищенные ботинки. На пьяного или на бомжа не похож. Потормошил я его, а он и упал. И тут я понял: покойник! Глянул на часы. Без пяти пять. В шесть железно я должен был быть на съемках. Там дисциплина. А мне еще домой надо, переодеться.

– Господин Шоор строгий?

– Вы и Шоора знаете!.. Строгий, немец. Однажды я опоздал на семь минут, так он мне врезал! Ну вот и думаю: куда тащить мне этот труп, когда времени в обрез? Позвонить бы куда, так на березах телефона нет. А с другой стороны думаю: "Я не свидетель". А может, еще и доказывай, что не ты его гробанул. И решил я в это не ввязываться. Огляделся, быстренько сгреб мертвеца и отволок в подвал водонапорной башни. Тут же и чемодан его.

– Что в чемодане было?
– спросил Левин, не сомневаясь, что Локоток заглянул в него.

– Бельишко старое, кальсоны, носки, сорочка ношеная... Сунул руку в карман пиджака, там паспорт. Раскрыл, смотрю - рубли, а меж ними билет. Я его с деньгами - в джинсы себе. Паспорт потом выбросил.

– Помните где?

– Там же, в роще. Но точно где - не помню. Спешил я да и труханул, чтоб на тропе кто не увидел меня. А плащ новенький, фирменный. Чего ему пропадать? Не я, так кто-то подхватит. Выскочил на шоссе, поймал такси. Заскочил домой, бросил плащ и этой же машиной на съемки. Билет сую водиле: сдай, мол, заработаешь. А он захотел наличными. Я заплатил. Но билет он потом взял. Вот и все.

"Чего же он, дурак, от паспорта избавился, а билет не уничтожил? задал себе вопрос Левин и тут же нашел, пожалуй, единственный ответ: Суетился, спешил, открыл паспорт, увидел деньги с билетом, быстро спрятал в карман, паспорт выбросил и бегом от трупа. А когда расплачивался с таксистом деньгами Тюнена (чужими деньгами!), обнаружил билет, о котором, возможно, и не думал, при всей своей осторожности решился на красивый жест - отдал его шоферу. Полагал, что риска нет? Видимо, да: искать, мол, будут человека, а не авиабилет, по которому кто-то улетит в Алма-Ату. Так бы и произошло, не случись в городе соревнования по радиоспорту, да не попадись дотошный радист, прокладывающий трассу, да не ляг трасса у кустика, где и лежал паспорт".

– В котором часу вы приехали на съемки?
– спросил Левин.

– Минут без десяти-пятнадцати шесть.

"По времени сходится с показаниями шофера и Ольги Лынник, - подсчитал Левин.
– Надо будет перепроверить у портнихи и на конном заводе, когда Лынник и он появились там и там. Но этим уже будет заниматься следствие, отрезвело подумал Левин, - это уже не мое дело". И спросил:

– Леонид Юрьевич, мы могли бы с вами поехать туда?

– Куда?
– не понял Локоток.

– В рощу. На место, где вы нашли труп Тюнена.

– Если надо...

– Надо, Леня, надо, - произнес все время молчавший участковый...

Когда они приехали и остановились у сквера, Левин засек время. Путь до входа в рощу они проделали за десять минут. Иегупов и Тюнен, вспомнил он рассказ Иегупова, прошли за пятнадцать. Естественно: один хромал, а другой стар и болен.

– Вот здесь он сидел, - сказал, останавливаясь, Локоток, когда, углубившись по тропе, отшагали минут двадцать.

– "Все получается, - вновь сопоставил Левин.
– Нам потребовалось двадцать минут, Тюнену полчаса. И Иегупов не врал, когда сказал, что проводил приятеля только до входа в рощу. Иначе в семнадцать часов у этой точки тропы он и Локоток столкнулись бы. Это во-первых, а во-вторых, если бы Иегупов шел с Тюненом до этого кустика, а затем возвращался, прошло бы минимум около часа, и к семнадцати часам Иегупов не успел бы на прием к врачу, в лучшем случае он был бы там около семи. А в поликлинике установили, что Иегупов попал на ВКК около пяти".