Я не твоя собственность-2

Гостиная выходит на улицу, где находится высокий полированный стол и таких же восемь высоких стульев. В задней части дома имеется большая кухня в стиле кантри с гораздо меньшим столом и деревянными стульями с бледно-желтыми сиденьями. Все комнаты выходят на внутренний дворик, находящийся в центре дома.

Наверху имеется три небольших спальни с двуспальными кроватями, ванными комнатами. Мы заносим наши сумки в одну из спален. Эта комната очень красивая — широкая двуспальная кровать под дамасским пологом, большой гобелен на стене и бархатная аттаманка. Я подхожу к окну, которое выходит на бассейн. К моей несказанной радости здесь есть лимонная роща.

Это высший класс, я поворачиваюсь к Зейну со счастливой улыбкой.

— Что бы вы хотели сделать, мистер Живанецкий?

— А как ты думаешь, миссис Живанецкая? — спрашивает он, приближаясь ко мне.

— Оооо, но мистер Живанецкий я…, — остальные мои слова тонут в его поцелуе.

* * * 

Я лежу на с легким ароматом подушках и размышляю о том, что несмотря на то, что все время весь наш секс был крутым, этот — безусловно лучший. Почему? Потому что Зейн здесь — другой. Его тело не было напряжено, как струна, глаза не смотрят с осторожностью, с которой я всегда ассоциирую его. Он даже помолодел.

Порыв ветра из открытого окна приносит в спальню благоуханный запах лимонов и опавших листьев, обдувая разгоряченную кожу. На улице еще светло, солнце еще не село за горизонт, и это не огни урбанизированной Англии. Я поворачиваю голову к Зейну. Прядь волос упала ему на лоб, я убираю ее. Он открывает глаза и внимательно смотрит на меня.

— Как ты думаешь, дождь будет? — спрашиваю я.

— Нет, — тихо овтечает он.

— Мне на самом деле здесь очень нравится, — говорю я, зевая и лениво потягиваясь.

Он пользуется возможностью, и перебирает по моей коже пальцами, опускаясь все ниже, пока не входит в мой проход. Мое тело начинает жить собственной жизнью, все благодаря его искусным пальцам, которые массируют такие чувствительные точки у меня внутри.

— Ох, Зейн, — шепчу я.

— Мне нравится смотреть, как ты кончаешь, — говорит он, продолжая играть со мной.

18. Далия Фьюрия

Мы быстро принимает душ и одеваемся. Зейн одевает шелковый темно-серый, цвета угля, костюм, рубашку Oyster, а я надеваю белое платье с пышной юбкой и завязываю бледно-голубой свитер узлом на шее. Делая макияж, наблюдаю за ним в зеркало. Его волосы все еще влажные после душа, он выглядит мужественно и полон сил.

— Я подожду тебя снаружи, — говорит он.

— Я выйду, как только закончу, — отвечаю я.

Я наношу легкий макияж, и надеваю синие эспадрильи на каблуках, выхожу за дверь. Воздух постепенно становится прохладным. Я застаю его курящим сигарету на террасе. В небе еще видны последние лучи заходящего солнца, оттеняя его волосы красным. Он оборачивается, услышав мои шаги, и смотрит на меня. Я вздрагиваю, опьяненная магией этого момента.

Его глаза светятся, словно изнутри, он медленно улыбается.

— Ох, черт побери, мне придется весь вечер отбиваться от мужчин.

Я краснею и начинаю крутить кольцо, которое мысленно назвала обручальным, на пальце.

— А мне что придется весь вечер выцарапывать глаза женщинам, которые будут смотреть на тебя?

— Ты на самом деле так думаешь? — со смешком интересуется он.

— Да, думаю, потому что так и будет, — подтруниваю я над ним, но немного стесняюсь при этом. Он так отличается от всех, с кем я встречалась раньше, и я так люблю этого родного, дерзкого, шикарного мужчину.

Он затягивается в последний раз, тушит сигарету в пепельнице, стоящей на кованом столе, и подходит ко мне.

— Ты сильно голодна?

— Голодна, — признаюсь я.

Он обхватывает меня рукой за поясницу.

— Хорошо. Тогда, пойдем.

На дорожке нас ожидает ярко-желтый Fiat Cinquecento.

— Откуда он появился? — спрашиваю я.

— Он стоял в гараже, — говорит он, внимательно разглядывая меня. — Тебе не нравится?

— Нет, мило, но я не ожидала, что ты кого-то наймешь.

— Когда–то в Риме ..., — он ведет меня вперед и открывает пассажирскую дверь.

Внутри пахнет новой кожей и стоит приторный запах освежителя воздуха. Я разворачиваюсь, взглянув на Зейна, садящегося на место водителя. Он чуть-ли не сложился пополам в этой маленькой машине, и мне становится смешно.

— Рим не создан для больших автомобилей, — поясняет он.

Теперь я понимаю почему улицы такие узкие и заставлены повсюду машинами. Здесь с трудом можно найти место для парковки, но когда все же Зейн паркуется в дюймовом пространстве между двумя машина, я понимаю всю мудрость крошечных автомобилей.

Он запирает машину, и мы идем по узкой улице Рима, над головой парит крошечный кусочек неба. Мимо нас со свистом проносятся по тротуару машины и мопеды. Выстиранное белье висит на окнах, а крошечные балконы украшены цветами.

Уличные музыканты играют у входа в ресторан. На улице стоят столики, за которыми сидят люди. Они наблюдают за местными жителями, а также с любопытством поглядывают на нас. Лысеющий мужчина в белой рубашке и длинном черном фартуке выбегает нам на встречу.

— Ahhh Aleksandr, — громко восклицает он. — Che meravigliosa sorpresa.

— Он говорит, какой замечательный сюрприз, — переводит мне Зейн.

Темные глаза мужчины переходят на меня.

— E chi `e questa bellezza? — спрашивает он.

Зейн смотрит на меня сверху-вниз, подмигивая с озорством.

— Эта красота, Лука, моя жена, Далия.

Сильная волна жара опаляет мою шею и лицо, но он словно невзначай назвал меня своей женой, будто бы мы не притворяемся, играя чужие роли. Словно мы на самом деле женаты, и я его жена.

Лука показывает на итальянский манер пальцами «белиссимо».

— Bellezza, — кричит он громко. — Конечно, красивый мужчина поймает красивую женщину себе в жены, — говорит он переключаясь на английский.

— Привет, — отвечаю я.

Он наклоняет голову.

— Англичанка? — спрашивает он, нахмурившись.

— Американка, — подтверждаю я с улыбкой.

Он поднимает палец вверх.

— Ах, я так и почувствовал.

— Привет, входите, — тепло приглашает он, жестом ведя к столику, накрытым черно-белой полосатой скатертью. Как только мы садимся, он говорит: «Лука сейчас кое-что сделает…», он соединяет три пальцы и целует их, с громким звуком, — «для вас».