Я не умру

Тиберий поднял руки к верху палатки:

– Я живу с богохульником, о Безымянный Король! Воздай ему по заслугам и испепели огненной молнией! И пусть в царстве Юзона его мучают тысячу лет!

Друзья затряслись от смеха.

– Пойду проверю людей, - сказал Тиберий.

– Не потеряйся!

Хмыкнув, Тиберий распахнул полог, в лицо тут же ударил ледяной ветер. Все восемь домиков палангаи и слуги расставили возле саней. Горели костры в огромных стальных бадьях, бурлили супы. Дагулы пожалели несчастных людей, и снег перестал сыпать с чернильных небес. Мертво светила луна.

Засунув руки в карманы плаща, Тиберий направился к ближайшему костру. После разговора с другом на душе стало спокойно и хорошо. Он всегда удивлялся тому, с каким пренебрежением Немерий относился к проблемам, словно единственное, что его заботило - это сон и еда. Однако Тиберий прекрасно понимал: кудбирион прикидывается, дабы приятель хотя бы на короткое время не задумывался о будущем. Ведь впереди их ждала неизвестность и... возможно, смерть.

Когда до рассевшихся вокруг костра людей оставалось всего несколько шагов, на плечо легла тяжелая ладонь. Тиберий оглянулся: перед ним толстым филем возвышался гигант Септим. Из-за большого количества одежд он выглядел комично.

– Прокуратор, позвольте обратиться, - сказал великан и склонил голову.
– Это очень важно.

– Разрешаю. Что случилось?

Септим бросил злобный взгляд на людей вокруг костра, тяжело вздохнул и сказал:

– Это касается... девушек. Понимаете, я уже второй день наблюдаю за тем, как палангаи и слуги смотрят на... жену.

Лицо гиганта напряглось, вздулись жилы. Справившись с накатившим гневом, он продолжил:

– Восемь шатров, прокуратор. Понимаете?

– Не совсем, - ответил Тиберий.

– В общем, палангаи странно смотрят на женщин. Я боюсь, как бы они не попытались изнасиловать их. То есть... Простите мне мое косноязычие, я волнуюсь. Девушки сами попросили меня рассказать об этом. Прокуратор, позвольте им ночевать в вашем с кудбирионом шатре. Так будет спокойнее всем - и братьям, и женщинам. Я перестану волноваться за жену.

– А почему не обратился к старейшине?
– спросил Тиберий.

Гигант скривился, словно укусил кислый плод.

– Экспедицией заведуете вы, прокуратор, - сказал он.
– К тому же не хорошо становится на душе, как представлю, что моя Кретика будет ночевать с этими... с этими... с этими живыми мертвецами. С вами спокойнее.

Подслушивающий разговор карлик Постумус поднялся, скатал голую шкуру дагена и, вылив остатки похлебки в костер, подошел к Тиберию.

– Гигант говорит правду, - сказал коротышка.
– Сам вчера был свидетелем, как Авлу попытался прижать в углу один из слуг. Если бы жена Септима не позвала этого великана, то всё закончилось бы плачевно.

Оторвав удивленный взгляд с Постумуса, гигант с надеждой посмотрел на прокуратора. Тиберий снял маску, коснулся бородки и несколько секунд раздумывал над его рассказом. А ведь он предчувствовал, что так и будет! Ну не могут палангаи и тем более слуги сдерживать свое мужское естество. Говорил ведь Безымянному Королю! Хотя уже ничего не изменишь...

– Хорошо, - сказал Тиберий.
– Пусть ночуют в нашем домике.

Септим задумчиво кивнул, ожидающе взглянул на карлика. Тот, всё поняв, попрощался с королевским прокуратором и юркнул в один из шатров.

– Есть еще кое-что, - прошептал гигант.

– Простите мне мою дерзость, но я должен сказать.

В животе Тиберия протестующе заурчало.

– Септим, говори уже!

– Тут такое дело... Как бы это выразиться... Понимаете, прокуратор, мужчины ходят... э-э-э... опорожнить мочевой пузырь и кишечник на улицу, но женщины...

– Я все понял, - сказал Тиберий и улыбнулся.
– Пусть они справляют нужду в нашем домике в специальные горшки. Только накажи им, чтобы сразу за собой убирали. Я прикажу слугам поделить жилище надвое. Ты свободен.

– Король бессмертен!

С этими словами гигант стукнул левым кулаком себя в грудь и, широко шагая, направился к четырем женщинам, разливавшим похлебку по мискам.

Засунув маску в карман плаща, Тиберий подошел к костру. Палангаи с почтением расступились перед ним. Он блаженно протянул руки к пламени и попросил у кашевара принести в домик две тарелки супа и две кружки самой крепкой настойки нуци. Затем поймал пробегавшего мимо слугу, дал наказ, чтобы рабы как можно скорее шкурами поделили наполовину его с кудбирионом жилище. И лишь после этого вернулся к другу. Немерий разделся до пояса и точил камнем гладиус. Тиберий подивился тому, как в свои пятьдесят лет отлично выглядел кудбирион: тугие мышцы спины красиво перекатывались под блестящей кожей.

– У меня есть хорошие и плохие новости, - сказал Тиберий, широко улыбаясь.

Немерий оглянулся, непонимающе уставился на друга.

– И какие же плохие?
– спросил он.

– Тебе придется по ночам меньше портить воздух: я распорядился, чтобы женщины перебрались в наш домик. Скоро придут слуги и повесят шкуры.

– Один из палангаев все-таки изнасиловал одну из дурёх?

Тиберий отрицательно помотал головой, скинул на шкуры плащ, принялся развязывать шнурки на одежде.

– Нет, - сказал он.
– Септим вмешался и, по-видимому, образумил нерадивого насильника. Он только что поймал меня возле костра и попросил переселиться девушкам.

– А хорошая новость какая?
– спросил кудбирион и принялся дальше точить гладиус.

Тиберий поставил сапоги возле входа, растянулся на шкурах, спина противно хрустнула.

– Хорошая новость заключается в том, что мне не придется нюхать твои газы.

Вскоре слуги принесли еду и бодрящую настойку из листьев нуци. От супа вырывался душистым облаком ароматный пар, одуряюще бил в ноздри. Желудок вновь беспокойно заурчал, внутри проснулся хищник. Стараясь не показывать слугам насколько голоден, Тиберий громко отхлебнул из глиняной кружки настойку и лишь затем вилкой поддел большой кусок мяса в супе, отправил в рот.

Слуги притащили с мороза шкуры, принялись развешивать по домику. Вскоре дело было сделано, и они, поклонившись, ушли к себе.

– А этот Септим хороший человек, - с набитым ртом сказал Немерий.
– Не побоялся подойти к тебе.

– Его жена вместе с ним в походе, не забывай об этом. Он больше хлопотал за нее.

Кудбирион пожал плечами.

– Ты ошибаешься, друг, - сказал он.

Тиберий кончиком вилки почесал лоб, спросил:

– А как его жену зовут-то? Всё время вылетает из головы.