Я (не) ведьма

— Хотите сказать… — начала я.

— Сэр Эдейл — незаконнорожденный, — подтвердил мои догадки Эрик. — Хотя и старший. Его матерью была леди Леттис, фрейлина покойной королевы Глорианды, матушки короля Альфреда. Покойный милорд Сомарец так и не признал его, но когда сэр Эдейл в битве при Гамельшире заслонил короля Альфреда от стрелы в упор, то был пожалован фамилией и получил герб. И теперь сухое дерево, где все это произошло, будет украшать герб Эдейлов до скончания веков, чтобы напоминать о верности и чести.

— Как поэтично! — восхитилась я. — Наверное, сэр Эдейл в восторге, что он является примером верности и чести.

— Поэтично? Хм… — казалось, Эрик был озадачен. — Да, можно и так сказать, леди. Тогда же милорд Чедфлер прозвал сэра Эдейла «Рука-в-несчастье», в знак того, что в беде он всегда приходит на помощь.

— Какой чудесный и самоотверженный человек, — продолжила я восторги и не удержалась, чтобы не посмотреть на сэра Эдейла. Тот, словно чувствуя, что разговор коснулся его персоны, посматривал в нашу сторону искоса и с подозрением.

— Рэндел такой, — признал Эрик, почесав припухшую скулу.

— Именно этот замечательный человек наградил вас этим украшением? — спросила я, понизив голос и коснувшись указательным пальцем уголка своего левого глаза.

Эрик покраснел так отчаянно, что мне стало его жалко.

— Просто недоразумение, — пробормотал он.

— Вы уверены, что это — именно оно? — спросила я с вежливым участием.

Наши взгляды встретились, и я увидела в глазах юного рыцаря неприкрытое восхищение — так смотрел на меня только Вильям. Лицо Эрика дрогнуло, и он произнес — хрипло, как будто не своим голосом:

— Знаете, миледи…

— Годвинсон! — крикнул вдруг через весь зал сэр Эдейл, хлопнув по столешнице ладонью — будто грозил собаке. Эрик вздрогнул, потупился и поспешно вскочил.

— Лучше я вернусь к отцу, — сказал он таким тоном, словно испытывал немыслимые страдания, и метнулся к столу баллиштейнцев.

— Сэр Эдейл такой грозный, — сказала Стелла, взяв меня за руку. — Я не рассказала тебе про вторую книгу, Кирия. Там описывается…

Я слушала Стеллу вполуха. Вернее, совсем не слушала. Потому что все мое внимание было обращено на северных рыцарей. Эрик и в самом деле подбежал к столу понурясь, как провинившийся пес, знающий, что сейчас его ждет заслуженное наказание. Он сел рядом с отцом, и сэр Раскел тут же придвинулся к нему, что-то строго выговаривая.

Рэндел Эдейл не сказал Эрику ни слова, и когда слуга хотел подлить вина в его бокал, только мрачно мотнул головой, отказываясь.

«Похоже, господин рыцарь вчера и в самом деле перебрал фалернского, — подумала я со злорадством. — Чем же так разозлил его Эрик?».

К нам подплыла мачеха — она самолично разносила сладости, угощая гостей. На ней были новые украшения — я не видела их раньше. Плоское ожерелье в три ряда, с тремя крупными рубинами — ограненными «розой», и в самом большом внутри виднелась синяя шестилучевая звезда. Очень красивые и редкие камни. Почти бесценные.

— Завтра состоится оглашение о вашем замужестве, леди Кирия, — сказала леди Готшем, предлагая мне взять с блюда сладкий пирожок. — Сегодня вам надо лечь пораньше, чтобы завтра в церкви не было девушки красивее вас. Сэр Эдейл уже написал письмо королю, что ваше согласие получено, и скоро в Баллиштейне появится королева. Завтра ваш отец подпишет брачный договор, и мы сразу же отправим письмо по назначению. И вы будете почти королевой.

— Благодарю, — я взяла пирожок, но не смогла откусить ни кусочка.

Вроде бы, мачеха в кои-то времена сказала мне что-то хорошее, но от ее слов на душе стало гадко. Я с трудом дождалась, пока отец позволил нам уйти. Мачеха на прощанье нежно расцеловала меня и посоветовала сразу же лечь спать, чтобы цвет лица был нежнее, я кивнула, но про себя решила, что спать сейчас же точно не лягу. Больше всего мне хотелось остаться одной, но Стелла прилипла, как конфетка из патоки. Я потратила полчаса, чтобы отделаться от нее, а потом обманула бдительную Эдит, что собираюсь сбегать в конюшню, проведать Бальди.

Горничная отпустила меня, скрепя сердце, и я, лишь оказавшись в коридоре, припустила до большого зала. Остановившись у дверей, я прислушалась. Мужчины, оставшись без женской компании, чувствовали себя превосходно. Менестрель пел какую-то пошлую песенку — всю из намеков, из которых я поняла только половину, а мои сестры не поняли бы и вовсе ничего. Отец хохотал во все горло, и к его смеху присоединился смех сэра Ёргена. Смех этого господина рыцаря, как я уже успела заметить, можно было легко спутать с ржанием жеребца.

Значит, баллиштейнцы еще пируют. Вот и пусть развлекаются.

Теперь я поспешила в то крыло, где отец приказал разместить гостей. Ведь сэр Эдейл уже написал письмо своему брату…

Что получил ту невесту, которую нагадала фея Флёр-де-Фарин. Хотелось бы мне взглянуть на это письмо.

Баллиштейнцев поселили в тех комнатах, что располагались рядом с библиотекой, и я мигом придумала план. Конечно, никто не позволит мне зайти в комнату, где поселились мужчины, но никто не может помешать королевской дочери взять книгу, чтобы развлечься чтением.

Честно говоря, я бывала в замковой библиотеке всего пару раз — когда помогала Стелле доставать какие-то замшелые фолианты с верхних полок. Сестра боялась высоты, а может не хотела утруждать себя.

Занырнув в библиотеку, я наугад схватила книжку поменьше и спрятала ее в складках платья.

У комнаты, где поселились наши северные гости, не было даже слуг. Очень беспечно. Я хотела уже войти, когда услышала изнутри голос сэра Эдейла, и замерла, разом растеряв всю прыть. Потом раздался голос Эрика, и он ясно упомянул мое имя.

Воровато оглянувшись, я почти приникла к щели между дверью и косяком, задержав дыхание. Нет, ошибки не было — Эрик снова назвал мое имя.

— Не могу поверить! — говорил он взволнованно. — Она такая красивая, нежная… как солнышко… Что она может сделать с этим чудовищем?!

— Эрик! — строго одернул его Раскел. Вот как. И этот старикан там.

Я обратилась в слух, боясь пропустить хоть слово.

— Варла сказала, что нужна только она, — глухо сказал сэр Эдейл. — Не делай глупостей. Раскел шикнул на него: