Я не я и свадьба не моя

В спальню захожу в дико возбужденном состоянии, ведь пока перечислял, что мне интересно узнать о жене, остановился на том, а нравятся ли ей ночные приставания. Под одеяло буквально заползаю, чтобы не разбудить спящую красавицу. Хочу, чтобы она проснулась от ласки. Сначала осторожно касаюсь обнаженного бедра, веду пальцами ниже, сдвигаю трусики. Вдруг она поджимает ноги, а в следующую секунду негромко хрюкает. Боже, как я её хочу. И окончательно утратив контроль, стягиваю с нее одеяло, после чего снимаю трусики. Есения просыпается от настойчивой ласки и сразу же запускает пальцы мне в волосы, прижимает к себе. Она невероятная… все-таки невероятная.

— Мишель, — выгибается, разводит ноги еще шире.

— Мм? — с трудом отрываюсь от ее нежного тела.

— Иди ко мне…

Через пару минут моя Синичка уже стоит на четвереньках и громко стонет, пока я наполняю ее собой, вбиваюсь до упора, крепко схватив за бедра. А раз она на таблетках, я могу не сдерживаться. Да мне и не хочется сдерживаться, я просто обязан почувствовать в нее, остаться в ней до последнего импульса. В какой-то момент Есения падает лицом в подушку, а следом я чувствую, как ее мышцы сжимаются вокруг меня. Вот теперь я могу отпустить себя. Трех быстрых толчков оказывается достаточно, чтобы раствориться в ней, чтобы осознать, насколько мне на самом деле повезло. Как я и хотел, остаюсь в своей жене до конца.

Сеня еле дожидается, когда выйду из нее, после чего падает на матрас. И что удивительно, тут же засыпает. Моя девочка совсем выдохлась. Впрочем, я тоже.

Но только проваливаюсь в сон, как до ушей доносится трель будильника. Еле-еле разлепив глаза, понимаю, что уже утро. Раннее, тёмное и совершенно неподходящее для встречи с бывшей. Однако я своё слово держу, так что, поднимаюсь, иду к шкафу, откуда достаю не только одежду, но и кольцо. В конце концов, я женат.

Вниз отправляюсь с неприятным дергающим нервы предчувствием. Что такого важного мне собралась сообщить Петрова? Что ее отец в гневе из-за брошенной практически у алтаря дочки? Наверняка Лиза утаила от него настоящую причину разрыва. Она же любимица родителей, единственная и неповторимая. Я тоже считал ее такой, горным козлом скакал вокруг, исполняя любую прихоть, на что всегда получал сдержанную реакцию. С другой стороны, откуда там было взяться ярким эмоциям, когда все они расходовались на Влада.

Застекленная веранда, уставленная столиками, встретила ароматом кофе и полумраком. Единственными источниками света здесь были настольные лампы. Обстановка весьма романтическая, если не считать того, с кем мне предстоит увидеться.

А она уже здесь… сидит у большого панорамного окна. Как всегда великолепна, роскошна.

— Привет, — выдает скромную почти виноватую улыбку.

— Утро доброе, — быстро опускаюсь в мягкое кресло. — У меня мало времени, Лиза.

— Да, конечно. Я понимаю, — и взгляд тут же падает на мою правую руку. Глаза Петровой в мгновение округляются, ноздри начинают раздуваться. Бедняжка в шоке. — Что это? — кивает на кольцо.

— Обручальное кольцо, — пожимаю плечами.

— Это же кольцо из нашей пары, — сводит изящные брови у переносицы.

— Чего тебе нужно, Лиз?

На что она вспыхивает, принимается ерзать в кресле, если бы не обстоятельства, уже бы рассвирепела. Закатывать скандалы она мастер, на них эмоций никогда не жалела:

— Объясни мне, пожалуйста, почему ты надел кольцо?

— Потому что женился.

— Как? — хлопает длинными ресницами. — На ком? Ты что, шутишь? Миш…

— Лиз. Я не шучу. Не то настроение, знаешь ли. Да, я женился. На другой женщине. А теперь скажи, зачем ты проделала такой путь.

— Да, на какой женщине?

— Не важно. В общем, или ты говоришь, зачем явилась, или прощай.

— Ладно, — выпрямляется, а смятение уступает место гневу. — Я приехала сказать, что Влад наврал тебе. Между нами никогда ничего не было.

— Н-да? Серьезно? Ух ты…. Вот я дура-а-а-а-к, поверил же ему. А ты видимо из-за большой любви ко мне призналась в измене. Ведь я скучный и нудный лягушатник, и я всегда мешал тебе развиваться своим домостроем. Ничего не забыл?

— Это было сказано в гневе. Ты допустил измену, обвинил меня, оскорбил. Поверил этому придурку, а не своей любимой. Влад уже год ко мне подкатывает, но я его никогда не воспринимала как мужчину, я любила тебя. И люблю.

— Не сложилось с Владом, да, Лиз?

— Прошу, перестань. Если хочешь, поговори с ним. Он тебе все расскажет, как есть на самом деле.

— Видимо Владу не посчастливилось встретиться с твоим папой. Что ж, мне его даже жаль. Тут такое дело, Лиза, в отличие от твоего «честного» слова, у Влада были доказательства. Он показал мне фотографии вашего горячего перепиха.

— И на них было мое лицо?

— Нет. Там была твоя татушка, которая на пояснице. Ракурс тоже отменный.

— Татушка, — и криво усмехается. — Да, я видела эти фотки. Фотошоп — сила, что еще сказать. Не веришь мне, обратись к знающим людям, они подтвердят подделку. Владу уж куда проще было налепить похожую татушку, чем присобачить другой бабе мое лицо. Итак, — вижу, как ее глаза наполняются слезами, — я сказала то, зачем пришла. А теперь будь добр, объяснись и ты… — и снова смотрит на кольцо.

— Я женился в тот вечер на девушке, которой не повезло так же, как и мне, — в голове не укладываются ее слова, просто не укладываются.

— Ты ее знал?

— Нет.

— То есть, назло мне ты женился на первой встречной, так что ли? — растерянно улыбается.

— Почти.

— Что значит почти, Миш? Выходит, — закрывает глаза, делает глубокий вдох, — она сейчас здесь с тобой?

— Да.

— И вы спите?

— Да.

— Ясно, — резко поднимается, — знаешь, я готова простить тебе эту слабость. И я буду здесь еще два дня, — после чего разворачивается и уходит.

А я не могу понять, что вообще чувствую. Да, в тот день Влад притащил эти чертовы фотки, сунул их мне в нос. И в красках описал, как они с Лизой кувыркались, время от времени, пока я был или в командировках, или тупо на работе. И да, я озверел. Какого же хрена происходит? Кто из них двоих вешает мне лапшу на уши? Лиза тем вечером подтвердила измену, а теперь вещает о злости, о несправедливости. Какого, мать твою, хрена происходит?

Глава 22. Есения

Просыпаюсь и первым делом смотрю на часы — восемь утра. Ну, здравствуй новый год, здравствуй моя новая жизнь, которую я так мечтала начать с чистого листа. А Мишеля нет. Интересно, где он на этот раз?

Тогда поднимаюсь и иду в душ, где понимаю, что опять опростоволосилась ночью. И до того тошно становится от себя самой, аж слезы наворачиваются. Ничему меня жизнь не учит, как была растяпой, так и осталась. То Максику позволила ходить по себе пешком, то с Мишелем все пустила на самотек. Поведение кошки по весне, честное слово. Глаза растопырила, хвост распушила, в спинке прогнулась, нате — берите.

После горячего душа и некоторого количества горьких слез становится полегче. Пора браться за ум, пора наконец-то сесть и поговорить с Мишелем обо всем, что волнует, что происходит, и что будет происходить. Вчера я осознала, насколько близка к пропасти, манящей пропасти, обещающей долгий красивый полет, только вот полет вниз, а не вверх. И чтобы не расшибиться в лепешку, нужно понимание. Вчера Мишель говорил много красивых слов, пообещал свозить к родне, вселил надежду на «долго и счастливо», однако то было вчера. А что есть сегодня? Пока только пустая кровать и чувство тоски, замешанное на самобичевании. И мне такой расклад совсем не нравится.