Я ненавижу оборотней

Сквозь пелену боли и слез я заметила, как побледнел Дахор.

— Пусти ее, чокнутый извращенец! Иначе будет официальное разбирательство.

— Валяй, — фыркнул белый вожак и перехватил меня поудобнее. Признаться, я ждала, что сейчас он унесет меня отсюда, и этот кошмар наконец закончится, но дальнейшие события продолжали неприятно удивлять.

— Прости, любовь моя, но сейчас тебе будет очень больно. Так нужно.

Смысл сказанных шепотом слов не сразу дошел до воспаленного сознания. Любовь… Что он там сказал про любовь?

Здоровое плечо пронзила дикая боль. В этот раз я заорала.

В глазах стремительно темнело.

И вот тут грохнул выстрел.

— Лан… — шевельнула губами из последних сил. — Я тоже.

ГЛАВА 20

Меня баюкали призрачные волны беспамятства, приходить в себя не хотелось. Рядом звучали голоса Рендаллов, но смысл слов до сознания не доходил.

Они меня покусали! Оба! И что теперь?

А с мамой что? Если память мне не изменяет, она в кого-то стреляла. И где Ланхольт и Дахор, я не слышу их голосов…

Страх отрезвил, теперь получилось разобрать смысл слов.

— Джая! Ты меня слышишь? Открой глаза!

Въедливый зудящий голос, от которого мгновенно заныло в висках, принадлежал Лернке Рендалл, жене вожака стаи серых оборотней и тетке одного из моих опасных поклонников.

Совесть бы поимели! И так все болит. Хотя… надо признать, «все» болело куда меньше, чем должно бы, учитывая два сильнейших укуса и то, что меня обкололи какой-то гадостью.

— Оставь ее, — вмешался вожак. — Видимо, действие транквилизатора еще не прошло.

— Девчонка почти одна из нас, в шаге от оборота. И продрыхла почти двенадцать часов! — заупрямилась дамочка. — Хватит с ней нежничать! Если наш племянник выбрал ее для себя, пусть начинает соответствовать. Прямо сейчас. Джая! Живо прекращай умирать! Открой глаза, я сказала!

Минуточку! Выбрал он! А меня что, спросить не надо?

И от возмущения я действительно широко распахнула глаза.

Зря так резко. Комната расплылась перед глазами, и меня замутило.

— Ну вот… — удовлетворенно улыбнулась оборотень. — Так-то лучше.

— Руки убери…те, — попросила не очень вежливо. — Не люблю, когда меня трогают посторонние. И дайте, пожалуйста, попить.

Женщина смерила меня неприязненным взглядом, но обе просьбы выполнила. Жадно глотая воду из стакана, я пробежалась взглядом по комнате. Гостевая спальня. Из необычного: в углу грязной кучей валялась моя вчерашняя одежда, на тумбочке были разложены лекарства, и несколько стульев стояли у кровати, теперь пустых.

— Ты меня видишь? — опять пристала Лерика. — Слышишь? Запахи чувствуешь? Помнишь, кто ты?

Не собиралась подчиняться, но тем не менее совершенно инстинктивно прислушалась к себе. Отвечала с вымученной улыбкой и облегчением:

— Джая Бушар, восемнадцать лет. Вы выглядите так, будто не спали всю ночь, комната пропахла лекарством. Что-то еще?

— Я же говорил, с ней полный порядок, — хохотнул Рендалл. — Пойду сообщу страждущим.

В голове роились вопросы, но не хватало смелости задать хотя бы один.

— Болит где-нибудь? — прозвучало не заботливо, так, дежурный интерес.

— Голова немного, и…

Я не знала, можно ли об этом говорить, но сдержаться просто не было сил. Даже родной матери, как оказалось, нельзя доверять. Если эта пнет, хоть не так обидно будет. И я решилась:

— Я не чувствую свою волчицу.

Она побледнела:

— Как?

— Совсем.

Около минуты мы молчали, пристально глядя друг на друга. Потом Лерика резюмировала:

— То, что тебе вкололи, настоящая отрава. Им пользуются охотники, чтобы обезвредить… нас. Взрослому здоровому оборотню ничего, но с твоими генами и запоздалым, уж извини, развитием последствия могут быть любыми.

— Ясно. — Я постаралась, чтобы голос звучал как можно более равнодушно.

— Будем надеяться, что все обойдется.

Лерика смотрела на меня с искренним состраданием.

Ну да, ущербная будущему вожаку не подойдет.

Внутри разлилась уже знакомая холодная пустота. Я хотела быть нормальной, чтобы не было волчицы, и вот ее нет…

— На ногах держаться сможешь? — Голос Лерики прервал мое мысленное самобичевание.

— Наверное, а что?

— Тебе не мешало бы принять душ.

Она кивнула на бежевую дверь возле шкафа.

— Потом я принесу что-нибудь поесть, и мы поговорим.

Предложение казалось заманчивым. Даже не сильно приглядываясь, я видела засохшую кровь на своих руках. И на одеяле тоже.

Однако упрямство часто бывает сильнее здравого смысла.

— Нет!

Я вызывающе вздернула подбородок:

— Сначала я хочу узнать, что я здесь делаю? Где моя мама? Куда девались Лан и Дахор? Что с Дорианом? Кто и в кого стрелял? И…

— Хватит! — Женщина упреждающе подняла руку. — Ты не в том положении, чтобы тебе потакали.

— Правда?

Я внутренне подобралась.

— Ланхольт Вимар и мой племянник оба предупредили тебя, что собираются охотиться. Побег был нарушением законов Ростани. И все последствия целиком и полностью на твоей совести! Так что будь добра, вставай и иди в ванную, иначе я тебя туда отволоку.

И она полыхнула на меня желтыми глазами.

Прежде чем встать под струи воды, присмотрелась к своему отражению в зеркале. Чумазая, худая и очень бледная, но с виду здоровая. Оба плеча украшали красноватые отметины от зубов, да и только. Но я помнила, какими сильными были укусы… И я измазана в крови, следовательно, благодарить следует или мою собственную регенерацию, или чью-то магию. Может быть, тоже мою.

Шрам на шее и тот поблек и стал почти незаметным.

Но волчицу я так и не чувствовала.

Запретив себе паниковать, я включила воду. Вряд ли что-то изменится за полчаса.

Когда одетая в халат и с полотенцем на голове я вернулась в комнату, Лерика заканчивала перестилать постель, а на полу дожидался своего часа поднос с едой.

— Теперь мы можем поговорить?

Вскоре передо мной оказалась тарелка с супом. Вкуса не чувствовала, ела, лишь бы только она отстала.

Информация не радовала. Оба парня предупредили меня о своих намерениях, и побег стал нарушением оборотничьих законов. Мама едва не застрелила Дахора. Дориан в медпункте при человеческой общине, между жизнью и смертью.