Я ненавижу

За него я не беспокоилась – сын придет и освободит. Судя по всему, это произойдет еще не скоро, и к тому времени я буду уже очень далеко отсюда.

Не тратя времени на осмотр всех достопримечательностей квартиры, я выскочила и заперла ее ключами, вытащенными из кармана Варданяна. Сбежала вниз и, прыгнув в машину, сорвалась с места.

Так, теперь в моем распоряжении была машина, уйма баксов и пистолет. Что нужно еще для хорошей жизни молодой и красивой «дэвушке»? Но радоваться было нечему – отец мертв, мать в опасности. В моих планах было обосноваться временно в «Моховом» у гостеприимного Евгения Васильевича, подождать – что получится у Степана, а там действовать по обстоятельствам.

Если кто-нибудь из сотрудников турбазы узнает меня, то все равно не станет капать в органы, не посоветовавшись с директором, а в том, что сумею найти общий язык с добряком, я не сомневалась.

Машина легко неслась по дороге. Скорее, скорее! Подальше от этого города – вечно здесь у меня неприятности. Наверное, на роду написано – не суйся, Анжелика Королева, в Петербург, ничего хорошего из этого не выйдет. Получила ведь уже один раз по носу – нет, мало показалось!

Тачка, экспроприированная у кавказца, была в самом деле неплоха для отечественной. Я заглянула в бардачок и перебрала лежащие там компакты, не отвлекаясь надолго от дороги – а то занесет еще.

Интересный набор – этническая музыка, армянская, конечно. Rammstein, в просторечии – ромштексы… Трудно как-то представить себе Варданяна слуша-ющего грохотание немецкого рока. Шансон, попса какая-то и классика. Всего понемногу. Ага, вот наше, любимое! А почему бы не Прокофьева – как раз настроение подходящее. Да и катить под него здорово.

Вскоре после того, как я выехала за городскую черту, пришлось пообщаться с представителями органов правопорядка. ГИБДДэшник поднял руку с жезлом, предлагая остановиться. Я остановилась у обочины, не глуша мотор. Пистолет лежал рядом под глянцевым журналом, вынутым из того же бардачка. Ситуация – дрянь. Что ему нужно – я ведь даже не превышала скорость? Неужели Варданян освободился и сообщил об угоне?

Надеясь все-таки на лучшее, я протянула в приоткрытое окно пятидесятидолларовую купюру. Дала бы и больше, чтобы только отвязался, да боюсь, это могло показаться подозрительным.

«Гиббон» засунул купюру в нагрудный карман, отдал честь и жестом разрешил продолжать путь.

Мартовское солнышко, пригревавшее лишь днем, к вечеру спряталось за горизонт, и сразу похолодало. За городом не было никаких признаков приближавшейся весны – все тот же суровый зимний пейзаж, глядя на который хочется поскорее оказаться возле теплого камина.

Вскоре показались очертания турбазы. Я вздохнула – добралась. Все пока что шло по-моему, и будем надеяться, что так оно будет и впредь.

Пришлось посигналить перед воротами. Я явилась без предупреждения, никто меня здесь не ждал. Наконец ворота распахнулись, я проехала во двор и поставила своего железного коня в раскрытый предупредительным служащим гараж. Сунула в его руку сто долларов.

– Мне нужно, чтобы машина была на ходу – полная проверка!

– Все будет сделано! – он кивнул, просияв – сейчас на турбазе было мало посетителей, а эта девушка, кажется, не только богата, но и щедра.

Евгений Васильевич находился в своем кабинете, где в прошлый визит Лике так и не довелось побывать. Благодаря спутниковому телевидению директор был в курсе ее неприятностей и это было написано на его лице. Если точнее, то он несколько минут смотрел на девушку, открыв рот. Потом энергично встряхнул головой, будто полагал, что Каролина Артемовна – всего лишь небольшой глюк вследствие переутомления. Пока он приходил в себя, Маркиза успела расположиться удобно в кожаном кресле перед его столом и закурила, не спрашивая разрешения.

– Помните, Евгений Васильевич, вы обещали мне, что будете рады принять меня в любое время независимо от обстоятельств. Вот теперь как раз такой случай! Надеюсь, вы не отступите от своего слова!

– Ммм… – он растерянно улыбнулся и вытер пот со лба. – Нет… конечно, нет!

– Я нахожусь в трудном положении! – призналась Маркиза. – И понимаю, что мое пребывание здесь может создать для вас некоторые, как бы точнее выразиться, – неудобства. И, поверьте, если бы у меня был другой вариант, то я не осмелилась бы вас побеспокоить… Но дело в том, что мне больше некуда пойти! На меня началась охота. Меня обвиняют во множестве ужасных вещей, которых я не совершала и не могла совершить… Но у меня нет ни единого шанса это доказать. Бороться с государственной машиной я не в состоянии! Вы знаете, я могу за себя постоять, когда речь идет о зарвавшемся наглеце, но здесь другой случай… Я могу только прятаться, надеясь, что обо мне забудут. При первой же возможности я покину вас и постараюсь укрыться в более надежном месте, но сейчас прошу не отказать мне в приюте.

Она даже изобразила на лице приличествующее случаю выражение, которое должно было выражать крайнюю степень отчаяния.

– Я, право, не знаю! – на лице директора в свою очередь отражалось крайнее замешательство. – Может, вам все-таки лучше сдаться властям? Мне кажется, это единственный выход в данной ситуации – если вы невиновны, есть шанс оправдаться! В противном случае вас могут просто застрелить при задержании…

Анжелика категорически замотала головой.

– Они сделают это, даже если я приду с повинной! Убьют меня, потому что я слишком много знаю. Сдаться сейчас – значит просто подписать себе смертный приговор!

Директор горестно вздохнул. Безусловно, приезд Каролины Артемовны не мог его порадовать, но он был джентльмен до мозга костей и нарушить слово, данное даме, для него было просто немыслимым.

Сейчас на турбазе было не так многолюдно, как в мой прошлый приезд. Зимний охотничий сезон закончился, и половина номеров пустовала. Вторую половину занимала спортивная публика – какие-то лыжники да парочка молодых людей, которые забрались сюда исключительно в поисках новых ощущений. Директору с трудом удалось растолковать им, что поохотиться им не придется, и теперь двое молокососов занимались тем, что гоняли целый день на снегоходах.

Из окна моего номера, который находился в углу здания, было хорошо видно, как они выписывают круги по снежной равнине, гоняясь друг за другом. Нужно будет и мне освоить эту технику – вдруг пригодится, подумала я, распаковывая нехитрый багаж. Помещение после комнатушки Степана казалось огромным, но куда менее уютным. Наверное, потому, что не было в нем никого, кроме меня, не было фотографий на стене, старого футбольного мяча на платяном шкафу и усатого таракана на кухне.