Я - оборотень

— Тебе здесь будет конец! — рявкнул Хенсель.

— Постой, послушаем. Мальчик дело говорит. Контакт у тебя с ним есть?

— Нет! Он сам по себе, я сам по себе.

— Хорошо, свободен!

Кирпич повернулся и побрел к двери.

— А за то, что молчал, двойной счетчик с завтрашнего дня, — крикнул ему вслед Хенсель.

— Но… — повернулся было Кирпич.

— Залепи дуло и катись отсюда порезче.

Кирпич, понурив голову, шагал обратно. Обогнав его, вперед поспешили две шикарные бабы. Харьковские «левисы» обтягивали тонкую фигурку одной, а соблазнительные ножки второй в черных колготках до щиколоток едва прикрывала джинсовая мини-юбка. Но Кирпич был готов плевать, сморкаться и спускать на обеих сразу. Такой пакости у него на душе давно не было. Трахнутый Сверчок! Вот кого он с удовольствием дернул бы во все дырки. За полчаса он потерял расположение авторитета, получил двойной счетчик при полном отсутствии средств. Но больше всего беспокоила мысль о том, что Сверчок узнает о предательстве…

… Федя задумчиво прошелся по мягкому ковру. Все, что надо, он теперь знал. Пришло время действовать, и ничто не могло уже его остановить.

— Слышь, Федя, — подал голос Гена, — возьми меня с собой.

— Зачем тебе это, Геник. Дело то будет мокрое.

— Оборотня убить — святое дело, Федя. Я сотню фильмов смотрел про них, но в натуре еще ни одного не видел.

— Смотри, Геник, сам напросился, — нехотя согласился Федя.

— А чем, Федя, тебя этот волчик припер? — поинтересовался Хенсель.

Вместо ответа Федя дотронулся до изуродованной щеки.

— Да ну! Неужели это он тебя так. А Соню и Витоля тоже он? — уже догадываясь, спросил Хенсель.

Федя устало кивнул.

— Тогда бери меня с собой, — решительно сказал Хенсель. — Ведь Соня мне таким друганом был.

Федя вопросительно вскинул голову.

— Тебе ведь люди понадобятся, — утвердил Хенсель. — А я достану людей. Сколько надо, столько и будет. И стволы тоже, — поспешно добавил он.

— Стволы тут ни к чему, — покровительственно объяснил Гена. — Оборотня не берет ничто, кроме огня и серебряной пули.

— Обложим волчару, обольем бензинчиком или солярой и сожжем. Никуда он от нас не денется.

Федя только уныло кивал; примерно такие слова говорил и Соня за час до смерти.

— Я думал об этом. Такой вариант только на крайний случай. Вот если бы найти ювелира, который смог бы отлить серебряные пули.

— За этим дело не станет, а пока ребята наберут сырья, — пообещал Хенсель и ринулся к телефону. Через час перед Федей стояли три, коротко стриженных парня.

— Паша, Хома и Ринат, — представил их Хенсель. — Вот что, ребята. Ваша задача — надоить побольше беленького. Понятно?

— Что-то первый раз слышу, чтобы беляк дороже рыжухи шел, — усмехнулся Ринат.

— Твое дело маленькое. Меньше стоит — больше надоишь, — отрезал Хенсель…

… Весна бурно брала свое. Сугробы почернели и таяли прямо на глазах. Лужи тянулись на многие километры. Дни становились все светлее. Дело шло к весеннему равноденствию.

На ладони у Феди перекатывались автоматные пули странного сероватого цвета. Они были только что получены от рекомендованного Хенселем ювелира из Питера. Сам Хенсель зло крутил в руках одну из пуль, крепко сжимая ее пальцами.

— Ну, теперь пусть только появится волчина эта позорная, — уверенно заявил он. — Мы на него шикарную облаву соорудим. Это будет славная охота.

Глава тринадцатая. Волчья охота

Знакомую порванную щеку я увидел, выходя из учаги. Упорный парень Федя. Пристально вглядевшись в окружающих меня людей, я обнаружил, что он не один. Несколько незнакомых мне парней вычисляли кого-то, скорее всего меня. Они были моложе Феди и находились, судя по всему, на подхвате, чтобы Федя особо не напрягался. Встречаться с ними у меня не было настроения, хотя я подозревал, что они тоже хотят взять меня на службу, но особо на это не надеялся. Поэтому я резко свернул в сторону и потерялся в небольшом скверике.

Однако мне не повезло. Очевидно у какой-то группы был сегодня молочный день, и каких-то четыре самоуверенных типа громко выясняли у меня: из какой я группы и сколько должен им денег. Прежде, чем мы поладили, они узнали много нового о себе, обо мне и о Кирпиче, о котором они, впрочем, слыхали. Но эти громкие разговоры успели привлечь внимание фединых гонцов. Выбивальщики удалились на поиски более подходящих кандидатур для дойки, а я оказался под перекрестными взглядами моих новых преследователей.

Господи, как мне это надоело. Постоянно убегать, спасаться, быть настороже. Почему у меня не может быть обыкновенной жизни без всяких приключений, после каждого из которых кто-нибудь прощается со своей жизнью. Временами у меня даже вспыхивала мысль: плюнуть на все и сдаться на милость победителю, но… Но я был оборотнем, а значит должен бежать, спасаться, выкручиваться и выкарабкиваться из самых безысходных ситуаций.

И я бежал. Позади меня ускоренно топали федины пацанчики. Сам Федя гнал тихим ходом на тачке, в любой момент готовясь свернуть за мной в первый попавшийся двор или переулок.

Мой путь лежал в центр города. Я знал только одно: мне необходимо срочно затеряться в толпе. Только толпа могла спасти меня. В толпе действия фединой мафии сковывались, что давало мне шанс выкрутиться в очередной раз. Я, без сомнения, мог бы последовать в тихое местечко и там, превратившись в волка, показать все свои способности, но Федя будто этого и хотел.

Какая-то настороженность не покидала укромной комнатки внутри моего черепа: если Федя снова рискнул ловить меня, значит он основательно подготовился к такому варианту. Поэтому я нырнул в подземный переход, чуть не сбив с ног неповоротливого мужика, и быстро изучил окрестности. Пока за углом мои преследователи одолевали лестничные ступеньки, ведущие вниз, я успел увидеть чуть приоткрытую дверь служебного помещения и мгновенно оказался за ней, напустив на себя деловой вид, чтобы не вызвать ни малейшего подозрения у кого бы то ни было, кто мог оказаться в этой комнатушке.

На мое счастье этот кто-то отсутствовал. Я быстро прикрыл дверь и оглядел помещение. Скорее всего, раньше здесь хранили метлы и щетки для уборки подземного коридора. Но теперь, в эпоху всеобщей коммерциализации стало невыгодно использовать подобным образом площадь, расположенную на таком бойком месте. Комната была приватизирована каким-то из тысячи кооперативов, торгующих повсюду жвачкой и польской косметикой по либерализированным ценам. Теперь здесь шел ремонт — стены уже наполовину сменили свой серый цвет на белый. Побелка была еще влажной. По видимому работа находилась в полном разгаре, и лишь неотложные дела заставили работягу покинуть свое место. У стены стояло ведро с известковым раствором, рядом к стене прислонилась длинная кисть, в дальнем углу валялся порванный мешок, наполовину заполненный белым порошком. Под своими ногами я заметил куртку, всю заляпанную белыми пятнами. Ни секунды не раздумывая, я накинул ее на себя, щедро измазал штаны порошком из мешка, бодро схватил кисть и, окунув ее в ведро, старательно продолжил кем-то начатую работу, расположившись спиной к двери.

Минуту спустя дверь за мной резко распахнулась, и изучающий взгляд уставился в мою спину. Я тихо сжался и через силу водил кистью по стене. Очевидно, что смотревший не обладал способностями экстрасенса. Поэтому он ограничился лишь моей поверхностной оболочкой и не углубился во внутреннюю сущность, разительно отличающуюся от внешней. Хлопок двери ознаменовал, что преследователь ринулся по ложному следу. Я выдохнул воздух, который держал все это время, и осторожно оглянулся назад. Дверь, действительно, была плотно затворена.