Я - обычный

В принципе во всех мегаполисах, дающих работу области со всеми своми ближайшими пригородами, было такое понятие как дневное население. С ночным населением все понятно, это все те, кто прописан и жил в своих маленьких уютных саркофагах под гордым названием личная жилплощадь. А вот дневное население увеличивало цифру в разы, приравнивая к нему бесконечный областной поток, врывающийся по утру в город с вокзалов и аэропортов, а также атакующий автобаны на частном автотранспорте. Были еще, конечно, и нелегальные мигранты, уверенно составляющие в общем количестве без малого треть населения, но учесть всех их было мало возможно и потому, зачастую на них махали рукой.

Ехали весело, с песнями и анекдотами, наверное, ввиду мандража, что испытывал каждый перед боем. Все наши столкновения с бешеными, до этого момента, были спонтанны, хотя мы и ожидали от своих вылазок чего-то подобного, а тут все черным по белому. Ни влево, ни вправо. Только бой. Периодическая автоматная стрельба впереди оповещала о том, что какой-то нерасторопный шатун не успел убраться с пути следования колонны. Порой вступал более крупный калибр, громко бухая и рикошетя эхом от стен давно уже брошенных домов с пустыми глазницами оконных проемов и разнося звук выстрелов на многие кварталы вперед.

— Как бы зеки не услышали, — волновался я, слушая, как раз за разом включаются автоматчики, но выбить из шатуна дух, было уже сродни инстинкту. Видишь бешеного, стреляй.

Через пятнадцать минут колонна встала, по инерции пройдя еще с десяток метров. Спецы на броне принялись распихивать завал, мешающий движению колонны. Скрип гнущегося железа, хохот, матерок, как будто на пикник собрались, да им и не привыкать. По разговорам капитана, парни у него тертые, не в одной горячей точке землю топтали, так что смердящие гнилой плотью шатуны, норовящие отхватить от тебя кусок, для них обычная работа. Смерть, она в любом виде смерть, будь это бородатая рожа в тюрбане или перекошенная в предсмертном оскале харя.

— Стервятник один, для всех, расчетное время прибытия пять минут, — выплюнула рация в душное нутро крытого кузова, заставив подобраться и начать проверять оружие. — Работаем по старому плану.

— Готовы? — Кивнул я своим.

— Как не готовы, — Марик любовно погладил отполированное цевье автомата. — Меткости мне вроде не хватает, так вот сейчас начнется практика.

— Не геройствовать, — начал я проводить последний инструктаж. — Вперед не лезть. Двигаемся группой, как планировали раньше. У каждого свой участок ответственности. В темные помещения только с фонарем, по закоулкам после зачистки. Любой ангар — потенциальная опасность, даже если заперт на все засовы. Там мог остаться сторож, рабочие или кто-то еще, и вполне могут поджидать у входа. Мол, здрасть, наконец-то доставка пиццы с человчиной.

— Не дураки, — кивнул Марк, заменяя стандартный магазин на спаренный, с помощью куска изаленты. — Обсуждали стратегию, её и будем придерживаться.

— Минутная готовность. — Снова выплюнула рация, и мы покатили вдоль высокого, метра в три, бетонного забора, закрытого сверху егозой. Видать, много было тут добра, если старые хозяева так нетривиально подошли к безопасности складской зоны. О простой картошке так не беспокоятся.

Не знаю уж, как отрывали ворота, но колонна, не спеша, не сбавляя скорость и не убыстряя темп, принялась втягиваться на территорию и вставать задними бортами к выезду. Не услышав, наконец, молотящего двигателя грузовика, я первый выпрыгнул наружу, по-молодецки, перескочив через борт и, сдернув скобы, удерживающие дощатую преграду, кивнул.

— Выгружаемся.

Автоматы где-то впереди рявкнули, разбрасывая в пыль и песок под ногами бойцов, уже отработавшие свое, гильзы.

— Я коробка один, вышли в заданную точку. Единиц противника порядка десятка, производим зачистку.

— Начали уже, — хмыкнул Марк, щелкнув затвором.

— И мы, помолясь.

— Коробка два, вышли в заданную точку.

Предварительно вся территория была разделена на сектора, львиная доля которых досталась броне. Возможностей у восьмидесяток было значительно больше. Кого не постреляют, того на колеса намотают. Помыть вот только эти колеса надо опосля, а то воняет шибко. Нашей группе был отдан, так сказать на откуп, квадрат шесть, два длинных железных ангара, метров по триста каждый, затесавшиеся в левом углу у входа, куда собственно мы и отправились.

— Шатун, — автомат в руках Марка подпрыгивает, старик мажет, но тут же исправляется, беря упреждение.

— Два мертвяка, — это уже Женя, упор с колена, стоим, бах, щелк, гильза летит в пыль, бах, — отработано.

Становится скучно. То ли мертвяки здесь ни черта не жрали, то ли действительно их врасплох можно взять, но бешеные, даже не «бешеные», а будто сонные мухи. Еле бредут, заволакивая ногу за ногу. Тем проще для нас. Увидел, выцелил, потащил курок. Не получилось, повтори. Так, шаг за шагом проходим первые сто метров, оставив за собой с десяток неудачников, упокоенных, теперь уже навсегда.

— Твою мать!

И тут как будто прорвалась плотина, стремясь смять, поломать вырвавшимся из нее водным потоком. Мертвяки резко ускорились, став в разы мобильнее. Автоматы начали дергаться более часто, а мы постепенно начали сужать кольцо, пока наконец я не почувствовал позади чью-то спину.

— Много, — прохрипел Марк, стараясь одновременно стрелять и вытирать пот, застилающий глаза. Слишком много.

— Это Стервятник три, прошу помощи. — Вздернул я рацию к губам.

— Сами в заднице, стервятник три, — выдает рация. — Держитесь, сколько можете, потом прорывайтесь назад.

Вот тебе и на, вот тебе и спецы. ОМОНовцев, видать тоже сильно прижали, если обычно бравый и задиристый Тимур, дышит в эфир, будто загнанная лошадь. На автомате меняю магазин, отщелкивая старый и бросая под ноги. Не до него сейчас, потом подберу. Толпа мертвяков все более нарастает, идет будто волнами, будто прилив, который наступает на песчаный пляж, грозя утащить за собой в море лежаки с отдыхающими, но мы, не отдыхающие и это не пляж. Вокруг действительность. И какой черт потянул меня на эти галеры? Нафига? Понтануться перед Гориным хотел, идиот?

— Группа слева, — это Марик, перещелкивает обойму.

Нафига, сидели бы на базе, как гражданские паиньки, а сейчас мои амбиции и людей погубят, да и меня самого в могилу вгонят.

В голове вдруг что-то щелкнуло, как будто какой-то добрый человек зашел в пустую комнату и, удивившись, что она погружена во тьму, щелкнул клавишей выключателя. Хрена вам. Это наша земля, это наш хабар, а со мной мои люди.

— Два автомата направо, — вдруг, ни с того ни с сего, заорал я, — огонь по ногам, не выцеливаем. Добить всегда успеем. — Марик и Марк переводят огонь по правому флангу, разрывая нижние конечности мертвяков в клочки, а группа за ними замедляет ход.

— Снайпер, на два часа. Тем же макаром. — Встаем в круг, давая Жене возможность выцелить, и еще три бешеных заваливаются, будто кули с песком, заставив стопорнуться еще одну группу шатунов, прорывающихся из-за угла ангара. Господи, откуда их тут столько? И вдруг тишина.

— Кончились командир, — несколько ошалевший Марик завертел головой по сторонам. — Кончились.

— Ага, — кивнул я, потянулся к поясу, на котором висела фляжка и, позабыв о том, что там коньяк, отхлебнул несколько глотков. Хорошо пошло, деря горло и приятным теплым комком проникая в пищевод, и опускаясь в желудок. Брррр. — Держи. — Не глядя, передав флягу через плечо, я настороженно прислушался к воцарившей на складской территории тишине.