Я один вижу подсказки

Но она отреагировала странно – как будто испугалась, что станет следующей на «полёт». Инстинктивно она отодвинулась, почти вжалась в диван, словно пытаясь спрятаться. Почти легла на него.

Я подумал: И что она делает? Это какая-то защитная позиция – развалиться на диване? Впервые слышу.

Но по сути меня интересовал другой вопрос:

– Разве ты не из рода Юмагуловых? Почему ты ведёшь себя так?

Я вкладывал в свои слова следующее: сейчас в ней не было ни единой черты благородного аристократа.

Её прямая осанка стала сгорбленной. Уверенность и грациозность, которые прежде были ей присущи, исчезли, словно она была сломлена.

Казалось, что у неё нет больше чувства долга и чести.

С детства меня учили строгим моральным принципам и кодексу чести. В Российской Империи это ценилось.

Аристократу предписывалось быть благородным, и учениям о доблести уделялось много времени. Но Айгуль сейчас не сдерживала эмоции, будто потеряла контроль над собой и сходила с ума.

Будто испытание ломало её день за днём.

Или, возможно, на неё так повлияла смерть деда?

Поэтому я не просто задал вопрос, но и грубо добавил:

– Соберись! Ты позоришь свою семью!

Это, действительно, подействовало. Хотя её никто не бил, мои слова были как пощёчина – быстрая, хлёсткая и крайне болезненная.

Она сидела, дрожа, готовая разрыдаться в любой момент.

– Ты... ты такой же, как он… – её голос задрожал, и начали срываться обвинения. – Ты убийца… Хладнокровный… Жестокий…

Она произносила каждое слово, которое ассоциировалось с убийцей. Это было неприятно.

Не скажу, что она была не права. Я понимал, что мой поступок напугал её ещё сильнее, чем прямые угрозы Артёма.

Наконец, Дая, наблюдавшая за всем этим, вмешалась. Она поднялась с кровати и подошла к своей одежде.

Её больше не устраивала больничная роба – она чувствовала себя незащищённой и хотела надеть свою защитную кирасу.

– Ты дура, – бросила она Айгуль. – Алексей поступил правильно. Благородно, как и должен поступать аристократ. Вместо того чтобы говорить такие грубые вещи, лучше бы поблагодарила его.

Я ожидал, что она уйдёт в ванную, чтобы переодеться, но нет – она начала надевать кожаную броню прямо здесь, в комнате.

С каждой секундой Дая менялась на глазах. Исчезала ранимая девушка, какой она была всего несколько мгновений назад.

Когда она закончила, полностью облачившись в кирасу, взяв щит и меч, от слабой девушки не осталось и следа – передо мной стоял воин.

– Но ты, Айгуль… ты предала меня, – сказала Да. Она хотела сказать «нас», но меня никто не предавал. У Даи же была внутренняя обида на «подругу».

Айгуль совсем поникла. Было очевидно, что никто здесь ей не рад. А участь таких людей всегда одинакова. Предвидя мои слова, она вздрогнула.

– Тебе здесь не место, – спокойно сказал я. – Ты сама знаешь, насколько опасно держать рядом человека, который предал.

Я пытался объяснить свою точку зрения.

– Ты, наверное, думаешь, что это несправедливо? Но наоборот, это и есть справедливость.

Лицо Айгуль потемнело. В её глазах мелькнуло что-то похожее на стыд, но страх всё ещё преобладал.

– Не бойся. Никто не причинит тебе вреда.

Я хотел дать ей понять, что с ней не произойдёт то же, что и с Артёмом. Всё же нужно уметь удерживать эту тонкую грань.

– Но и рядом я тебя оставить не могу, – добавил я, указав пальцем на открытую дверь. – Выход там. Ты можешь спокойно уйти.

На мой взгляд, это было действительно справедливо. Наше испытание не сошлось клином на ней. Пусть сама о себе позаботится – это тоже часть испытания, так пусть она проверит себя.

Сначала Айгуль выглядела обрадованной. Она резко встала, но тут же остановилась.

Тёмный коридор пугал её ещё больше. В её голове словно шла внутренняя борьба: страх перед неизвестностью снаружи сталкивался со страхом передо мной.

Её интуиция кричала, что самостоятельно ей не выжить оставшиеся два дня.

– Я... я не могу уйти, – внезапно сказала она, передумав.

– Почему?

– Если уйду, то умру. Это всё равно что посылать меня на смерть. Без вас мне не выжить...

– И что с того?

– Можно мне остаться?

Не дожидаясь ответа, она начала отчаянно доказывать свою ценность:

– Я всё сделаю... всё что угодно... буду полезной, больше не буду предавать... только позвольте мне остаться...

Я думал, что она встанет на колени, но говорила она довольно рассудительно, словно на переговорах. Вот только с кем она собралась договариваться? Нужна ли она мне?

Ха… и ещё раз ха… Нет, конечно.

И тут я осознал свою ошибку. У меня ведь есть особый свиток, лежащий в кармане, словно ждущий своего часа.

Раньше мне и в голову не пришло применить его – я просто убил Артёма. Вот же чёрт... Надо было использовать контракт на нём. Он мог бы стать моим «контрабандистом»... из него вышел бы отличный раб...

И зачем я его убил?

Эти мысли вызывали у меня раздражение. Надо ли было принимать такое быстрое решение? Или хотя бы потратить две минуты на раздумья?

Иногда стоит подумать головой.

Но ведь есть ещё второй кандидат.

Я внимательно осмотрел девушку с ног до головы. Да, она аристократка, пусть и низкого сословия. Использовать рабский контракт на ней было рискованно, но…

Сложно… очень сложно...

– Послушай… вообще, есть один способ, – сказал я. – Но в нём есть проблема.

– Какая?

– Он может тебе не понравиться.

Я не ответил прямо. Достал свиток и показал его ей. Она сразу поняла, что это такое. Её глаза расширились, и на лице появилось выражение отвращения.

– Это же рабский контракт?

И предвидя мой вопрос, ответила:

– НИ ЗА ЧТО!

Хм… это было предсказуемо. Никто в здравом уме не согласится стать рабом.

– Очень жаль. Но я могу оставить тебя только при условии, что мы заключим контракт. Сразу оговорюсь: я не принуждаю и не уговариваю, – хотя, возможно, я и приврал, пытаясь уговорить её. – Это ужасная вещь. Если ты согласишься, я даже не смогу освободить тебя. Просто нет способа. Точнее, он есть – магия и снятие проклятий, но это очень дорого...