Я охочусь на тебя

Парень повёл плечами:

— Вещи, которыми занимаемся мы, имеют свойство утомлять. Куча денег, куча ответственности… — Вытянув руки перед собой, мужчина рассматривал их на снежном фоне.

— Я… по-любому хочу быть частью этого.

Поморщившись, парень потeр ладонью шею.

— Ты не одобряешь. — Произнесла Агата.

— Я считаю, если имеешь шанс уйти из этого мира — удирай без оглядки. Я бы удрал.

Пожав плечами, Агата поковыряла носком ботинка снег:

— Как сегодня покатались?

Мужчина безропотно принял смену темы:

— Отлично покатались. А вы всё же решили взяться за это дело с убийством?

— Ага, наверняка. Но вы же не были в гостинице в тот момент?

Эллиа помотал головой.

— Может быть, вы заметили что-нибудь утром? Вы ведь разговаривали с тем мужиком, когда мы приехали.

— А, так это его грохнули? Эм… не скажу, что заметил что-нибудь необычное. Этот тип ждал кого-то возле гостиницы, я после понял, что женщину — и мы не приглянулись ему. Мы спросили, как лучше дойти до подъёмника, и получили ответ сквозь зубы вроде “закажите такси”. Но мы хотели прогуляться, и там вроде всего пара километров, так что… Психанув, я сразу отошёл. Дальше Ева уже сама болтала с ним. Хотя как она ему сразу не вмазала — непонятно. Поразительно мирное настроение было у неe сегодня утром.

Поднеся к губам горсть снега, Агата прикоснулась к ней губами:

— Ясно… бр-р-р, холодно!

— Если хомячить снег, конечно, станет холодно. — Эллиа с готовностью раскрыл ей свои объятия.

Агата глянула на парня с некоторым сомнением:

“Теоретически я не делаю ничего предосудительного, просто греюсь. Надеюсь лишь, что он рассмотрит это с такой же точки зрения…”

Она нырнула к мужчине в руки. Его большие руки сомкнулись вокруг неe, обернув шуршащей тканью лыжной куртки.

— Так не удобно и ни хрена не греет. — Сказала она.

— Тогда раздевайся.

— Ага, голой мне станет тепло!

— Глупая, куртку расстегни. — Эллиа усмехнулся, подавая пример и лишь она последовала ему, притянул еe к себе.

Под курткой парня оказалось тепло — в два раза теплее, нежели под еe. Мигом пригревшись, Агата ощутила, как еe тянет в сон. Парень подтянул еe поближе, и она очутилась на его коленях, подальше от снега.

— У тебя сейчас самое драгоценное помeрзнет. — Сказала Агата.

— Нет, мозг мой выше и в безопасности.

Резко выдохнув носом, она показала собственное восхищение ответным манeвром.

Эллиа какое-то время помолчал и мягко поинтересовался:

— Скажи… Тебе приятно тут со мной?

— Эм… ага… а почему ты спрашиваешь?

— Да так. Просто интересуюсь.

Вынырнув из теплоты куртки мужчины, девушка вопросительно уставилась в его глаза. Из-за близости их лиц вышло глупо.

Скосив глаза, Эллиа старался уловить еe взор. Она задрала голову очень высоко. Еe нос громко сопел ему в подбородок.

Парень согнул шею, так что голос немного исказился и проворчал:

— Я просто интересуюсь. Правда.

Пар от дыхания парня оставил едва заметный конденсат на переносице девушки.

Недовольно запыхтев, она начала вытираться о бороду мужчины. Эллиа издал глубокий горловой смешок. Агата ощутила, как при этом двинулся его кадык. Ей было так тепло… и его глаза, глупо скошенные вниз, глядели на неe безотрывно…

Агата…потянулась выше, к губам парня. Еe шея вытянулась, плечи ушли вниз, вытягивая еe всю к его губам. Они приоткрылись навстречу: такие мягкие и чeтко очерчeнные… Немного качнувшись навстречу девушке, парень согнулся в спине… Губы Агаты уткнулись ему в щеку.

Она возмущeнно подняла голову.

— Эй! Ну… если ты не… ой, нет. Отпусти. — Толкнув мужчину в грудь, Агата ощутила, как жар заливает щeки. — “Я… блин, до чего я омерзительная. Надо ведь было так глупо поддаться моменту…”

Эллиа удержал еe, сжимая практически до боли и до хруста рёбер:

— Извини. Я… не могу. Очень хочу, но не могу.

Недовольно запыхтев, Агата замерла в его руках.

— Если я поцелую тебя, то стану ощущать себя последним подонком. Но клянусь, Агата… — Выдержав короткую паузу, Эллиа выпихнул из себя вздох разочарования. — Это всё, что мне хочется прямо сейчас.

Пристыженно умолкнув, она переваривала заявление мужчины.

“Не скажу, что я стану ощущать себя лучше. Но…” — Тогда…отпусти меня, что ли. — Как только она очутилась на холодном воздухе, то сразу поeжилась.

Суровый ночной мороз мигом выстудил еe расстeгнутую куртку. Оценив ситуацию, парень жестом велел ей застегнуться. Он полазил по карманам, вынув оттуда смятую шапку.

— На, надень хоть еe. Ты, конечно, молодец, без шапки выйти.

— Сам-то!

— У меня есть, вот.

— В кармане шапка тебе очень полезна. Несказанно.

— Просто поблагодари господа, что я такой запасливый, и не вредничай. Бери.

— Ну и возьму… возьму! А ты замерзай. — Агата взяла шапку и надела еe. Она тянула шапку до самых ушей, кокетливо взбив прядку волос, поинтересовалась: — Ну как мне?

— Здорово. Ты красивая.

Агату обескуражил тон мужчины и она прекратила паясничать:

— Пошли давай, пока я не превратилась в сосульку.

— Пошли, хладное создание.

Зашипев, она старалась успеть за бодрым шагом парня.

Утро оказалось достаточно убедительным — подниматься пораньше Агата не думала. Она спала, пока в дверь не стала стучать трудолюбивая горничная. Агата отправила еe погулять часочек, приподнялась, глянув на часы.

— Ого. Сама себе завидую. — В номере она была одна. Упав назад на подушку, она обняла еe, нащупав под ней бумажку. — О, записка. Можно было просто написать смс-ку… — Она лениво развернула бумажку, застыв как кролик, которого удав ел уже сейчас. На записке был чужой почерк. Она прочитала: — “Никто из вас не покинет эту долину”.

Из углов номере зловеще пахнуло холодом.

Глава 4: Свидетели

Выбросить записку из головы Агаты — неужели больше не о чем подумать? По крайней мере, так сказали они ей…

Окно покрылось изморозью, и снаружи нельзя было сказать, горит ли свет в помещении. Только свет был вовсе не нужен. Всё известно наперёд, каждое движение изучено до мелочей… В металлической коробке он хранил всe, что необходимо. Бинты, обеззараживающая жидкость и главное… лезвие. Пальцы мужчины тряслись настолько сильно, что оно чуть было не упало на пол. Он прижал лезвие к коже предплечья… надавил… посильнее… Выступила кровь… Лезвие прорывалось всё глубже, и кровь уже стала стекать по пальцам и сгустками плюхаться на пол. Мышцы его лица сокращались от эйфории, боли, брезгливости, стыда… и вины.