Я, опять я и еще раз я

— Всего за пару лет до рождения Авриль. А кто основатель? Выведи данные на экран.

— Данные на первом экране.

— Частное образовательное учреждение, — прочитала Ева. — Для девочек. Только для девочек. Школа основана Джонасом Делькуром Уилсоном. Прокачай его, Пибоди.

— Уже ввела.

— Классы с первого по двенадцатый, полный пансион. Признана Международной ассоциацией независимых школ. Третья категория в США, пятнадцатая по мировой классификации. Территория — 80 акров [11] . Места много, — отметила Ева. — Один учитель на шесть учениц.

11

Около 32 га.

— Серьезная подготовка на индивидуальной основе, — вставила Пибоди.

— Программа, ориентированная на поступление в колледж. Многонациональная община. Атмосфера поддержки и поощрения к дерзанию. Черт, ну и фразочка! Так, это все ерунда… Фонд в поддержку Школы Брукхоллоу… Это тоже понятно. Подготовительный курс для шестилетних. Плата за обучение… Ого!

— Не фига себе! — У Пибоди округлились глаза. — Вот это круто!

— Найди мне для сравнения ставки в других закрытых частных школах высшего класса.

— Сейчас выведу. Что это, Даллас? За чем мы гонимся?

— Не знаю. Но мы нагоняем, — ответила Ева. — Вдвое. Обучение в Брукхоллоу стоит вдвое дороже, чем в других школах того же класса.

— Нашла основателя. Джонас Делькур Уилсон, так, родился, умер… Большую жизнь прожил основатель — девяносто один год! Кстати, он доктор Уилсон, — добавила Пибоди. — Две степени — по медицине и философии. Известен своей исследовательской работой в области генетики.

— В самом деле? Любопытно.

— Женат на Эмме Хансен Сэмюэлс. Она тоже доктор. Умерла тремя годами раньше мужа. Крушение частного самолета.

— Хансен. Девичья фамилия Авриль. Наверняка они в родстве.

— Уилсон основал школу и был ее первым президентом в течение пяти лет, затем кресло заняла его жена. Продержалась на посту до самой смерти. В настоящий момент президентом является Эвелин Сэмюэлс, ее племянница, и, как здесь сказано, одна из первых выпускниц колледжа Брукхоллоу.

— Все в семье. Держу пари, когда закачиваешь деньги в такое заведение, получаешь кучу дополнительных льгот. Ну, к примеру, можешь открыть там свою собственную лабораторию. Послать туда учиться своих подопечных. Дать им хорошее образование и одновременно наблюдать за ними. Ученый-генетик, пластический хирург и закрытая частная школа для девочек. Все хорошенько смешать, и что мы получаем?

— М-м-м… Очень-очень большие гонорары?

— Идеальных женщин. Манипуляции стенами, небольшие пластические операции для полной красоты, специфические образовательные программы.

— О господи, Даллас!

— Да, ситуация паршивая. А дальше будет еще хуже. Сделаем следующий шаг и представим себе, что выпускниц можно «размещать» у заинтересованных лиц за офигительные гонорары. Как она вчера сказала? Авриль, когда давала показания? Она сказала: «Он хотел только меня». Так и сказала. Разве заботливый папаша откажет любимому сыночку в том, что он хочет?

— Это похоже на научную фантастику, Даллас.

— ДНК.

— Что?

— Долорес Ночо-Кордовец. Зуб даю, это погоняло — всего лишь маленькая шутка, понятная только своим. — Тут подал голос телефон Евы, и она ответила: — Даллас.

— Собрала целый том данных на Айкона-старшего. С учетом последних обстоятельств собираю второй том — на младшего. Что, черт побери, происходит, Даллас? — потребовала Надин.

— Есть что-нибудь в первом томе о его связях с неким доктором Джонасом Уилсоном?

— Странно, что ты спросила именно об этом. — Взгляд Надин на видеопанели стал колючим. — Они оба служили во времена городских беспорядков. Стали друзьями и компаньонами. Помогали открывать реабилитационные центры для детей. Это не вся информация, мне еще нужно покопаться. Я уже кое-что нашла, были внутренние расследования, нарекания Ассоциации американских врачей, но все это зарыто очень глубоко.

— Продолжай копать. Если я взяла верный след, это будет лучшая история за всю твою карьеру.

— Не шути со мной, Даллас.

— Перешли мне все, что у тебя есть. Добудь еще.

— Дай мне что-нибудь для эфира. Мне нужно…

— Не могу. Мне пора. Да, кстати, если Рорк с тобой свяжется, это насчет приглашения на День благодарения.

— Правда? Классно. Можно я приду не одна?

— Думаю, да. Пока.

Ева отключила связь.

— Пойдем взглянем на дом Айкона еще разок.

Пибоди сохранила данные и вскочила.

— Мы поедем с этим делом в Нью-Гемпшир? Ничуть не удивлюсь.

В роскошном доме с видом на море специальные экраны на окне, занимавшем целую стену, скрывали тех, кто внутри, от любопытных глаз снаружи. Но изнутри сквозь них можно было смотреть на серовато-синюю водную гладь, расстилающуюся до самого горизонта.

Она решила, что так и напишет эту воду. Ничем не стесненный простор, только морские птицы на линии прибоя.

Она снова начнет писать, и жизнь заиграет под ее кистью. Хватит с нее слащавых портретиков в пастельных тонах! Она возьмет самые яркие, броские, дерзкие, вызывающие краски.

Скоро, скоро она опять начнет жить. Точно так же — ярко, дерзко, с вызовом. Это и есть свобода.

— Вот если бы мы могли жить здесь… Я была бы счастлива, если бы мы могли жить здесь. Мы могли бы жить здесь и быть сами собой.

— Может быть, когда-нибудь… Не здесь, но в другом месте, похожем на это. — Ее звали не Долорес, а Дина. Сейчас ее волосы были темно-рыжими, а глаза — зелеными. Она уже убивала и еще будет убивать, но ее совесть была чиста. — Когда все закончится, когда мы сделаем все, что можем сделать, этот дом придется продать. Но ведь есть и другие берега.

— Знаю. Просто мне грустно. — Она повернулась со свойственной ей сдержанной грацией и улыбнулась. — Нет смысла грустить. Мы свободны… Нет, еще нет, но мы ближе к свободе, чем когда-либо раньше.

Дина подошла и взяла за руки женщину, которую считала сестрой.

— Тебе страшно?

— Немного. Нет, я, конечно, рада, и все-таки мне немного грустно. Ничего не могу с собой поделать. У нас была любовь, Дина. Пусть извращенная с самого начала, но любовь была.

— Да. Я заглянула ему в глаза, когда убивала его, и в них была любовь. Больная, эгоистичная, нечестная, но все-таки любовь. Я не могла себе позволить об этом думать. — Она глубоко вздохнула. — Что ж, они сами меня этому научили: отключать чувства и просто делать свою работу. Но потом… — Она закрыла глаза. — Мне нужен покой, Авриль. Покой, тишина, долгие дни, полные тишины и покоя. Так много времени прошло… Знаешь, о чем я мечтаю?