Я – паладин!
Шрифт:
Леон, увидев, на какого хищника его вынесла нелегкая, замер. И даже прекратил дышать.
Огромная махина, лохматая, лобастая, с когтями, более всего похожими на ножи, стояла перед ним, принюхиваясь и гулко рыча.
Сопротивляться такому зверю нечего было и думать. Бежать – бессмысленно, Леон хорошо знал, что медведь может догнать и лошадь. А уж по деревьям лазает так, что завидно становится. Встреча медведя и человека в лесу это всегда страшная игра, где проигрыш – смерть!
Спасти могло только одно. Зверь летом обыкновенно сыт. Еды много – корешки, ягоды.
Медведь чужд морализма. Для него нет детей или взрослых, старых или молодых, для него есть только размеры добычи и то сопротивление, которое она может оказать. Ребенок сопротивления не окажет, а едой является привлекательной. Мясо у него мягкое.
Животная логика.
Но Леону повезло. Окажись на его месте взрослый – не сносить ему головы.
Медведь задрал оленя. Насытился и сейчас просто отдыхал у трупа, неспешно переваривая.
В этой ситуации взрослый человек рассматривался бы как конкурент, желающий одного – отнять еду. Ребенок такой опасности не представлял. А значит, имел шанс.
Медведь перестал ворчать. Опустился на четыре лапы. Тяжело выдохнул в сторону мальчишки.
Леон попятился, не спуская глаз с животного. Сделал пару шагов в сторону и очутился за стеной кустов, в которых зверь устроил себе столовую.
Еще несколько осторожных шагов.
Леон развернулся и побежал. Теперь ему было уже плевать на тот шум, который он поднимает, на ветки. Он прижал к груди Злату и несся по ночному лесу, надеясь только на то, что не напорется на острый сук и не свалится в какую-нибудь яму.
Он убежал достаточно далеко, когда позади раздался разъяренный рев.
Преследователи повстречали мишку.
Глава 25
Утро застало Леона пробирающимся по лесу.
Сестра умаялась и спала теперь в кульке за его плечами.
Мальчишка был измотан, грязен, исцарапан ветвями.
Каждый шаг он делал через силу. Дважды устраивал привалы, ел ягоды, те, что мог опознать. Пытался камнем сбить белку. Но с первого раза не получилось, а второго шанса зверек ему не дал.
Несколько раз Леон пересекал дорогу, путал следы.
Выйдя на ручей, напился воды и некоторое время брел по руслу ручья, чтобы не оставлять следов вовсе. Но ключ, видимо, бил из глубины, вода была ледяной, ноги быстро онемели, и мальчишке пришлось выбираться на землю. Разводить костер было не с руки, и Леон грелся на ходу. Башмаки его порвались и, подвязанные лоскутами ткани, оторванными от рубашки, теперь походили на грязные обмотки. Да и сам мальчишка более всего был похож на бродяжку. Хотя и сам этого не осознавал, потому что нищих никогда не видел.
В предутренних сумерках было очень трудно находить верную дорогу. И Леон часто останавливался, опасаясь, что заблудился и ходит кругами. Он искал в небе знакомые созвездия, но с приближением восхода небо светлело,
и звезд становилось все меньше и меньше. Когда же рассвело и лес наполнился птичьим гомоном, Леон старался двигаться так, чтобы солнце находилось за спиной. Это был самый удобный ориентир.С наступлением дня мальчишка вышел к дороге и двинулся вдоль нее. Так было безопасней. Он всегда мог углубиться в лес.
Однако вышло иначе. Вдалеке показалась телега, запряженная пегой лошаденкой.
На телеге, вальяжно развалясь в сене, ехал мужичок с сивой, взлохмаченной бородой и в рубахе застиранной, но все же опрятной. Ноги, обутые в лапти, мужик закинул на борт телеги.
Лошадка плелась еле-еле, особо никуда не торопясь, и Леон успел разглядеть седока достаточно, чтобы понять, что опасности он не несет никакой.
– Дяденька! – Леон выбежал из придорожных зарослей. – Помогите!
– Чур меня! – Мужичок замахал руками, попытался встать, перецепился за какую-то жердину и едва не свалился с телеги. Справившись с собой, он ухватил кнут. – Ты кто такой?!
– Я – Леон. – Мальчишка остановился, развел руки в стороны, показывая, что у него нет оружия. – Я из деревни.
– Какой такой деревни?!
– Из Выселок. Из нашей. Оттуда.
Он махнул рукой вдоль дороги туда, откуда пришел. От того, что ему встретился этот дед, такой простой, без всякой чертовщины и таинственности, без брони и оружия, обычный человек, хотелось плакать.
– Из Выселок, что ль? – переспросил старичок.
Леон неопределенно кивнул. В горле стоял гадкий комок.
– И чё? – все так же недоверчиво поинтересовался дед. – Чего ты тут?
– Помогите мне.
– Чего? Заплутал, что ль? Так я как раз к вашему священнику еду, хошь подвезу?
Леон покачал головой.
– Нету нашей деревни, дяденька. И священника нет. И вы туда не езжайте… Я один кто живой.
– Чего? – Брови старичка поднялись домиком. – Ты чегой-то, малец, напридумывал?
– Нету нашей деревни, – повторил Леон. – На нас напали.
– Кто напал-то? Ой, малец. – Старик погрозил ему кнутом. – Ты мне тут набрешешь полну торбу! Недосуг мне с тобой лясы точить! Но, пошла!
Леон заступил дорогу.
– За мной гонятся, дяденька. Помогите…
– А ну отойди. – В голосе старичка послышалась угроза. – Отойди, кому говорю!
– Не ходите туда. Там… – Леон замолчал; усталый и перепуганный, он не мог подобрать слов, чтобы объяснить мужику всю ту опасность, которая нависла над ним. – Из Леса тварь…
– Какая такая?.. – Старик был по-прежнему рассержен, но кнут опустил. Он наконец разглядел и исцарапанное лицо Леона, и маленькую девочку, что выглядывала у него из-за спины, и перемотанные ботинки. – А как вашего священника звать, а, малец?
– Отец Тиберий, дяденька… У нас и церковь порушена. И колокольня. Нельзя туда. Мне бы до города добраться.
– Куда? До города?! – Дед усмехнулся. – Ну ты хватил! До города!
Он засмеялся.
– Город – он ой как далече, малец. Тут вот только деревенька наша, Липовка, да еще пяток сел по округе. А до города верст сто, не меньше.