Я пас в СССР! 2
Шрифт:
Весной, когда сугробы только-только начали оседать под солнцем и первые сосульки появились, Равиль обрадовал:
— Ещё до лета утвердят закон этот, чтоб обогащаться можно было на всем, информация из надежных источников!
— О индивидуальной трудовой деятельности, Равиль!
— А я как сказал? В общем, директор совхоза под строительство, вернее, под достройку клуба столько фондов выбил, что девать некуда. И лесопилка у нас вполсилы работает, неэффективно. Как утвердят закон, создаем молодежно-жилищный кооператив, вовлекаем в него односельчан и начинаем строить коттеджи: на три конца деревни будем рассчитывать и минимум три улицы. Ты-то сам как, хочешь из двухкомнатной
— Отлично! Я уже и сам подумывал, у меня Саша подрастает, ей отдельную комнату надо. И мамка заневестилась, с вашим, кстати, колобродят за стайкой по вечерам, как дети, право слово. Слушай, Равиль, а можно нам два коттеджа, один на вырост?! Вы обещали всяческое содействие так-то, а мне в девяностом, как поженимся, не хочется по съемным углам мыкаться! И это: что за дома, проекты есть уже? Я и сам могу изобразить, доводилось прикладывать руку к такому. А то представляю, что там за проекты времен позднего социализма — коридор на полдома и кухня такая, что не развернуться…
— Нормально все с проектом, не лезь туда, по ходу дела, когда строить будем, сделаешь как хочешь, будет тебе домик в деревне на будущее. А ты, значит, в курсе что мать твоя того: с нашим бойцом встречается? Он парень хороший, а что не женат, так с бывшей не сложилось, поэтому и приехал сюда, ты не против, получается?!
— А чо я против буду? — Пожал я плечами. — Люди взрослые, маме тоже одной мыкаться не сладко, да ещё с нами двумя на шее. Совет да любовь, как говорится, раз обоюдная симпатия присутствует, я только за. Только смотри, не дай бог что-то не так пойдет, начнет маму обижать, так я его лично того: выселю и подальше!
Тем же вечером обрадовал маму, вначале рассказав про грядущее создание МЖК, затем добавил:
— Бери, в общем, своего сержанта или кто там он у тебя, прапорщик? Бери его в охапку и дуйте в сельсовет расписываться, ну и на нас справки собери, что мы безотцовщина и что там потребуется. Не удивлюсь, что к осени уже в новый дом заедем, вот свезло так свезло с директором, да, мам?!
— Лейтенант он у меня! — Вскинулась мама, тут же ойкнула и прикрыла заалевшие щеки ладонями. — А ты откуда знаешь?! А Сашка знает? А ты не против будешь?
— Трудно не узнать, — самодовольно заметил я, пряча улыбку. — по полтора часа сейчас корову доить ходишь, и я уже забыл, когда в стайку ходил навоз убирать. Саша не знает, скорей всего, пока, но это дело времени — скоро просветят, в деревне же живем. Давайте, узаконивайте отношения, он, кстати, насколько тебя младше?
— Он старше! На полтора года! — С гордостью поведала мама и с преувеличенной энергичностью начала хлопотать на кухне.
В комсомол, кстати, меня так и не приняли — там многое сыграло роль в нежелании актива школьного отлучить меня от молодежной организации. Начиная от моего активного неучастия во всех общественных мероприятиях и яростного противодействия историка, заканчивая тем, что меня обвинили в создании нездорового ажиотажа в школе, что выразилось в том, что эпидемия неформального стиля (самое главное — при минимуме затрат и из подручных материалов, в отличии от покупных джинсов) одежды мало того, что приобрела нездоровый ажиотаж на селе, но и на город перекинулась — надо поосторожней с влиянием на умы…
Ещё очень обрадовали выпускные экзамены за восьмой класс: всего то русский язык устно и письменно, да алгебру с геометрией пришлось сдавать, закончил учебный год хоть и не отличником, но зато почти без троек и благополучно перешел в девятый класс. А в середине июня — сразу после скромного выпускного (не сравнить с моими в конце девяностых) — бросил всё и опять пошел подпаском к дядьке, для баланса ощущений. Утомил меня это год: помимо учебы — ещё и пиши,
что запрашивают, вроде бы за почти год из человека всю имеющуюся информацию можно вытащить, но действительность превзошла все ожидания. Так что взял своеобразный тайм-аут перед девятым классом, что не избавило меня от ежедневного написания пространных воспоминаний о, надеюсь, несостоявшемся будущем…Глава 3
Глава 3.
— Вот лето пролетело, все осталось позади, но мы-то знаем: лучшее, конечно, впереди! — В упоении распевала Саша.
В школу идем, она — в первый раз в первый класс, в руках — букет цветов, из-за которого её не видно почти, за спиной -ранец. А я — в девятый, из двух параллельных восьмых классов Петропавловской средней школы до девятого дошли «не только лишь всё», половина сошла с дистанции: кто в ПТУ отправился, кто покорять техникумы. А из оставшихся — сформировали один класс, просто девятый, соперничество негласное между ашками и бешками — в прошлом, теперь мы одна команда. Вернее, класс, и в нём три кандидата на золотую медаль, в их числе — моя дорогая. Я не честолюбив, да и не горю желанием поплавить мозг, поэтому держусь в середняках, надеюсь, за предстоящие два года там и останусь.
А лето действительно пролетело махом, столько событий в нем уместилось, а вот уже и первое сентября, понедельник. Мама со своим старлеем в начале июня тихо и без особой помпы поженились, ютимся пока вчетвером в нашей двушке. Максим оказался мужиком нормальным, с Сашей общий язык нашел, та его приняла (больше всего за этот момент волновался), а с мамой они души друг в друге не чают, и это главное. Родственники его тоже приняли, естественно, не сразу, а после традиционных деревенских проверок. Картошку, покос и последующие после них семейные посиделки Макс прошел достойно, не посрамив рядов советской армии. Ну а мне с ним тем более делить нечего, мама довольна, Сашка его признала — чего ещё надо.
Потеснимся зиму, мои надежды на переезд к осени в коттедж не оправдались. Нет, двадцать коробок силами молодежно-жилищного кооператива сумели за лето поставить и даже под крышу завести. Коммунальшики подвели, не успели прокинуть отопление от кочегарки и канализацию к очистным сооружениям, до сих пор роют траншеи, хорошо, если следующей весной-летом управятся. А пока, на радость детворе, две грандиозных канавы тянутся от окраины села, есть где в войнушку поиграть. Так что отделочными работами зимой, по причине отсутствия коммуникаций, решили не заниматься, доделывают без спешки и всё — объекты на зимовку.
Это что касается села, в мире и в стране не всё так безоблачно. Я политикой особо не интересовался, разгружал сознание после учебного года, даже телевизор по вечерам не смотрел, в отличии от мамы с Максом. Те каждый месяц с предвкушением ждали новой передачи, «До и после полуночи», выходившей в ночь с субботы на воскресенье. Пускай смотрят, дело молодое, я на выходные брал Сашу в охапку и к бабушкам с дедами отправлялись, с ночевкой. Не мешать родителям по ночам в телевизор пялиться.
«Время» иногда смотрел по вечерам, до начала августа, когда в эфире появилась программа «Прожектор перестройки», от музыкальной заставки которой у меня сразу же начиналась идиосинкразия. Проявляющаяся в непроизвольном скрежете зубовном и неконтролируемых приступах агрессии, так что если в это время был дома — запирался с мелкой в своей комнате, где вместе читали книжки. Иногда слушал вражеские голоса, благо ту же «русскую службу БиБиСи» с зимы перестали глушить. А краткую политинформацию о том, что происходит в мире, мне ежедневно дядя Паша выдавал — тот и газеты читал, и телек по вечерам смотрел, и «голос Америки» слушал перед сном. И Равиль, который нет-нет да приезжал к нам рыбачить, просвещал о происходящем в обществе и политике.