Я подчиняю

И продавец кивает, узнавая имя.

– Ну раз Жозефине, то надо брать, – улыбаюсь я, разглядывая ценник. – Тем более за 100 евро. Где тебе еще так повезет с такой невысокой ценой. – Уже хихикаю открыто.

Кир улыбается, подтверждая мои догадки о брошке, а я лишь стою и любуюсь им.

Посвежел, морщинки разгладились, оттенок лица стал персиковым, глаза наполнились живостью.

Нужно было пережить огромную проблему, чтобы достигнуть той самой идиллии ,к которой я так стремилась…И как только к ней пришла, как ожидаемое удовольствие меня покинуло.

Я так ему и не сказала, что все произошло с подачи его бывшей жены.

Полагаю, что если бы он захотел узнать, то уже давно раскопал бы все самостоятельно. Я почти уверена, что он не в курсе произошедшего.

Ему было все ясно тогда: я изменила ему с каким-то хлыщом. Сама. Без давления. Смысл что-то еще раскапывать?

Отворачиваюсь к окну, чтобы он не заметил грусти в моих глазах.

Всего несколько месяцев назад я была на самом дне.

А теперь. В Париже. С Киром.

Он, конечно, не зовет меня снова замуж… Но я и не хочу. Мое отношение поменялось. Я уже не та прежняя Марта.

Если бы не Ахмед, то вряд ли мы были с ним вместе.

– Ну что, пойдем? – улыбаюсь я Киру.

– Да, минутку, – он идет к прилавку, отсчитывая деньги за покупку.

Кир все же покупает эту интересную брошь, а затем берет меня за руку и мы выходим из магазина.

Глава 3 Йонас

Залог успешного дня – прекрасное утро.

Прекрасное утро состоит из нескольких факторов:

1. Неторопливое пробуждение.

Я медленно просыпаюсь, ощущая приятное послевкусие от своего сказочного сна. Рядом спит Кирилл, охраняя мой сон своим мерным посапыванием.

2. Солнце, пробивающееся через занавески и дарящее радость нового дня.

Солнечные зайчики играют на стене и иногда заглядывают на мою сторону постели, шаловливо перепрыгивая к Киру и возвращаясь обратно.

3. Щебет птиц.

Их чириканье доносится до меня мелодией, что хочется слушать бесконечно.

4. И, конечно, же отличная новость.

Она у меня впереди. После встречи с Йонасом. Я уверена. Здесь не может быть иначе.

До обеда я занимаюсь своими обычными делами: завтракаю уже привычными круассанами с шоколадом и вкусным кофе, одеваюсь, перебираюсь на балкон, чтобы успеть почитать книгу к пробуждению моего кавалера.

Кир в этот раз немного абстрагируется от меня, уплывая в свою работу. Теряю его из вида до обеда.

Он занимает отдельную комнату, запускает ноутбук, звонит по телефону, – я слышу его громкий голос, периодически раздающийся из-за закрытой двери. И иногда в перерывах крадет еду с подноса, заказанную мной для перекуса.

Время неумолимо движется к трем часам , а в Париже еще 14-00, следовательно, пора выходить.

Я целую Кирилла и обещаю быть к 17-00 обязательно.

– Давай ненадолго там, – говорит он мне вдогонку и сразу же забывает о моем существовании, переключаясь на экран ноутбука.

После долгих разговоров мы все же пришли к договоренности о взаимном доверии, как бы это странно не звучало. Я согласилась на продолжение наших отношений при условии, что он даст мне свободу и перестанет ревновать к каждому столбу. В свою очередь я пообещала то же самое.

И он принял это условие. Скрепя сердце.

Когда мне после того уничижающего меня инцидента, опорочившего мою личность на весь интернет, позвонил Ахмед и попросил вернуться к Кириллу, я сначала не думала, что такое возможно. Согласилась не раздумывая в ответ на его поддержку, предполагая, что в дальнейшем у нас с Кириллом все же ничего не получится, хотя бы потому что он не способен на прощение. И я была готова пожать плечами, извиниться и сказать Ахмеду, что сделала, что могла.

Все же Матвей меня изменил. Мне кажется, сам того не желая.

По уверениям Ахмеда выходило, что Кир полностью раздавлен и только и мечтает о моем возвращении. И это казалось нереальным.

Но Кир пришел ко мне через 2 недели после нашей прощальной встречи.

Без предупреждения завалился ко мне, будто к себе домой.

Он был в еще более ужасном состоянии: грязные волосы, иссохшее от голода тело, глубокие синяки под глазами. Небольшой тремор, символизирующий повышенную нервозность. По его виду было заметно даже невооруженным взглядом, что он пил не переставая всю неделю.

Поникший и измученный. Я не узнала его поначалу.

Где был тот самец, который привлек меня одним своим недовольным взглядом и властным взмахом руки?

То, что он говорил мне, расположившись в коридоре моей квартиры было еще ужаснее.

Обвинял меня. Кричал на весь дом, что я шлюха… Добавляя к этому слову синонимы и множественные эпитеты, что первоначальное оскорбление уже казалось мне комплиментом под конец его избирательного повествования.

Почему-то в тот момент он мне показался жалким. Несчастным человеком, которому причинили много боли и он никак не мог смириться с плохим завершением истории. Несмотря на то, что жертвой вроде была я. Но я смотрела на него и понимала, что он тяжелее воспринял мою измену, чем я сама.

Для того, чтобы начать новую главу книги, нужно завершить и принять предыдущую, независимо от того нравится тебе сюжет или нет. Иначе продолжения не будет.

В жизни нельзя выбросить реальность, как книжку в мусорку и забыть, требуется принятие.

Кир отказывался завершать эту главу, не хотел идти дальше.

Он кричал на меня в яростном запале, обвиняя во всех карах и приписывая мне дополнительные измены со всеми подряд: официантами, курьерами, прохожими. Придумывал статусы пониже, чтобы сильнее зацепить меня.

Припомнил мне всех мужчин, к которым меня приревновал ранее. И уже я не смогла вынести его пустых обвинений в свою сторону, выдержав только минут десять этой омерзительной речи, и вместо того, чтобы вызвать полицию, потому как выставить его за дверь не получилось – позволила себе возвратить все нелестные слова в его адрес.

Припомнила ему беременную любовницу, его друзей, которые косо на меня поглядывали, обвинила в том, что мало времени мне уделял и не заботился должным образом. Вспомнила его непонятное поведение и секреты, которые были мне уже поперек горла вместе с той блондинкой.

Потом случилось то, что казалось неизбежным. Таким же неизбежным, как остановить время.

В самый накал страстей и взаимных оскорблений, я бросилась на него дикой кошкой, чтобы ударить или хотя бы оцарапать, причинить ему такую же боль, которую он приносил мне словесно, а обнаружила себя, пригвожденной к стене. Он удерживал меня, гипнотизируя своим черным взглядом, пока я продолжала запальчиво обвинять его в произошедшей измене, приводя множество фактов ему в вину, бравируя и распаляя его.