Я полюбила главного злодея не моего романа
Шрифт:
— Зачем всё-таки ты содержал Дом презренных? — внезапно спросил Сервиан у брата.
— Его построила наша мать. Она хотела помогать людям.
— Я не знал, — сказал Сервиан и тихо добавил: — Я вообще плохо знал мать.
Над столом повисла тишина. Ванс прикусил губу и опустил голову, ковыряя вилкой в тарелке. Ни я и никто другой не решился продолжить эту тему, и братья погрузились в свои размышления. Я могла только догадываться, но вряд ли они думали о чём-то приятном…
В дорогу собираться было велено споро. Добрую половину места в моём сундуке заняли книги. Весь день перед отъездом, вооружившись зеркалом, я пропадала в библиотеке старой резиденции, отбирая книги для познания мира. Искать пришлось так долго, потому что особо полезных было мало. Большинство из них представляли собой некую философию и размышления
Стало понятно, что книгоиздательством в этом мире занимались монастыри. Например, в книгах с описанием главного города Империии значился монастырь Сорста, и я припомнила здание, похожее на церквушку в близи центрального рынка и на которое я не обратила особого внимания. Несмотря на все эти названия, словно бы взятые из наших религий, какой-либо веры у Госсетов не было. Мне попалась книга неизвестного королевства Шир, расположенном где-то на востоке и написанная в монастыре Тира. И вот в ней говорилось приблизительно следующее: много-много лет назад среди Богов случился конфликт. Они поспорили о своих силах. И чтобы разрешить этот вопрос, создали мир и назвали его Кругором. Каждый Бог породил своё королевство и наделил царствующих в нём людей частью своей силы. И если следовать некоторым обрядам, то можно усилить свой дар, а если не следовать, то уменьшить, либо совсем потерять. Победит тот Бог, чьё королевство завоюет и подчинит себе весь Кругором.
Это объясняло, почему треть книг в библиотеке и все книги в комнате Сервиана были о стратегии войны, её тактике да об искусстве ведения боя. Ещё больше меня удивило упоминание Госсетов в записях королевства Шир. У Госсетов отсутствовал божественный покровитель. Они созданы как противовес всему магическому. По этой причине их считали проклятым народом, от которых отвернулся их Бог. Победа проклятых Госсетов обещала гибель Богов.
Карету тряхнуло на ухабе, зеркало сбилось, прервав мои чтения. За восточной дорогой не ухаживали, несколько раз приходилось останавливаться и расчищать последствий случившегося оползня, но она тянулась вдоль по побережью, открывая прекрасный вид на океан. Теперь я уже знала это. Великий Единый океан омывал практически все страны Кругорома, кроме тех, что со временем утеряли свои владения. Я оторвала взгляд от пожелтевших страниц и посмотрела на Сервиана.
Он дремал на противоположном диване, закинув ноги на сидушку, скрестив руки на груди и чуть откинув голову назад. И то ли притворялся, что его не разбудил недавний толчок, то ли и вправду не потревожил. Я снова залюбовалась им. Пока я смотрела на его лицо, такое расслабленное и спокойное, моё сердце наполнялось необычайным теплом по отношению к этому мужчине. Меня накрывало ничем неописуемое наслаждение от спокойствия обстановки и некоторой замкнутости этого уютного пространства. Маленький и одновременно такой огромный наш мир на двоих я старательно пыталась запечатлеть в своей памяти. Мне отчаянно захотелось прикоснуться к нему, поцеловать по-настоящему. Очень нежно, очень мягко и ласково, едва касаясь губами, чтобы не разбудить…
— Нравится? — спросил Сервиан не поднимая век.
Я замерла, и потеряв равновесие грохнулась на пол. Сама не заметила, как охваченная чувствами начала тянуться в его сторону. Сервиан приподнял голову и удивленно посмотрел на меня, уже сидящую на полу.
— Очень, — ответила я с усмешкой, мне было не привыкать оказываться в глупых положениях.
— Эта одна из твоих забав падать передо мной на пол. Мне по душе, — улыбнулся он.
— Веду активную половую жизнь, — пошутила я.
Было грустно, что он ничего не ответил и снова откинулся назад. Хотелось поупражняться в намёках. Подтянула колени к груди, и обхватив их руками, снова уставилась на Сервиана:
— Ты веришь в меня?
— М? — он повернул голову в мою сторону: — А почему я не должен верить? Я говорил тебе раньше, чтобы ты не задумала я
во всем тебя поддержу.— Почему ты согласился жениться на мне?
— Это мне стоит спросить, почему ты захотела выйти за меня замуж?
Слова, что я могу сказать ему… Чувства, что желаю разделить с ним… Почему о таком всегда тяжело говорить вслух? Отчасти даже страшно… Разве можно вместить многообразие сердечных порывов, таких неясных и в тоже время безмерно мощных, в какое-то одно короткое предложение? Поэтому я выдала единственное, на что была способна:
— Ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Я влюбилась в тебя с первого взгляда, — недавно призналась в этом себе, а теперь и ему. — А я тебе нравлюсь? — совсем как-то по-детски спросила и вспыхнула.
Сервиан опустил ноги и, наклонившись в мою сторону, обхватил моё лицо своими большими ладонями, кончиками пальцев касаясь висков. И, глядя прямо в глаза, тихо сказал:
— Больше, чем кто-либо в этом мире, — и прижался своими губами к моим.
Тысячи вопросов взорвались в моей голове и погасли под ураганом переполняющих меня чувств. К сожалению, поцелуй был недолгим и не имел продолжения. Карета резко остановилась.
— Ваше Высочество, мы у барьера, — донеслось снаружи.
Сервиан приподнял меня и усадил на сиденье. Лишь потом открыл дверь, прихватил с собой меч и вышел. Карета слегка покачнулась и еле слышно скрипнула, словно сожалея о потере. Понимаю, я чересчур накручивала себя, но мне точно было жаль, что нас прервали. Поправив волосы, я последовала за ним.
Дорога, по которой мы ехали, чуть свернула от берега и тянулась дальше к серой скале с воротами прямо по центру. Было необычно, но никакого барьера не наблюдалось в округе. Сервиан прошёл чуть вперед, а затем, вынув меч и откинув ножны в сторону, перехватил рукоять двумя руками, взмахнул оружием над головой. Его глаза полыхнули, и он вонзил острие прямо в воздух. От места, куда вонзился меч, разбежались серебряные полосы. Сервиан поднажал, направляя лезвие вниз, и разрезал нечто невидимое, как ткань, которая тут же затрепыхалась на ветру, поблескивая распоротыми краями. Теперь я догадалась, о каком барьере говорили гвардейцы, и, наконец, увидела тонкую полоску пожелтевшей травы, куда он опирался.
Возвращаясь в карету, чтобы продолжить путь, я никак не могла понять, как это сделал Сервиан, не обладая магией. Возможно, как и в нашем мире, книги Кругорома тоже способны обманывать. Об этом и спросила сразу же, как оказались наедине в карете.
— Это не магия.
— Но как? Как такое возможно?! — почти вскричала я.
— С трудом могу объяснить. Зная, где находится барьер, я представляю его как ткань и разрезаю.
— Все Госсеты так могут? — не унималась я.
— Зависит от силы уверенности в своих действиях.
— А что насчет бега? Ты же понимаешь, что обычные люди так не бегают?
— Любой Госсет превосходит в физической силе обычных людей. Но за эту силу приходится платить, чем чаще пользуешься, тем быстрее стареешь. Не надо говорить, что это следует держать в секрете?
Я согласно покивала. То, что я видела, вполне соответствовало моему пониманию слова магия. Но почему все, в том числе и сами Госсеты, считают их не владеющими магическими способностями? Это оставалось загадкой. Всё-таки мои знания слишком скромны, чтобы о чём-то судить. К этому времени карета въехала в ворота, и мы попали во внутренний двор. Моё внимание привлекли какие-то звуки снаружи. Погружённая до этого в свои мысли, я не сразу разобрала источник звука. Он проник сквозь мою отгороженность, и неосознанно встревожил. Я отодвинула штору и выглянула наружу как раз в то время, когда карета снова остановилась.
Меня обдало холодным потом и бросило в жар. Я на какое-то время парализовано замерла, вцепившись в незастеклённую раму дверцы. От созерцания строений монастыря, построенного в скале, без сомнений, с использованием определенных и не совсем обычных знаний, которыми я пока не владела, отвлекла, примерзая картина, происходящего на площади перед широкой лестницей, ведущей внутрь.
По центру был установлен большой столб, к которому был привязан человек с разорванной на спине рубашкой, а другой, в рясе священнослужителя, нещадно хлестал того плетью до крови. Все собравшиеся завороженно наблюдали за наказанием. Поэтому и не заметили нашего прибытия. И не услышали его из-за криков.