Я попал в ЛитРПГ-3, или как подчинить суккуба

— Придеввы кофей, — Хира взяла ее за плечи и бережно, но настойчиво отлепила. — А то язык устанет. А он еще понадобится.

— Извини, — Крис шумно выдохнула и вытерла губы. — Что дальше?

— Дальше — ниже. Сними уже накидку — мешаться будет.

— Даже не знаю, — девушка зарделась еще ярче. — Может, пока так?

И оголила плечики — бледная, с просвечивающими жилками кожа, выпирающие ключицы и ребра чуть выше небольшого, ладно скроенного декольте. Взглянула на суккубу оленьими глазами цвета мореного дуба, захлопала ресницами и приподняла острый дрожащий подбородок. Хира в тот же миг вампиром накинулась на тонкую беззащитную шейку, прокладывая дорожку поцелуев вдоль неистово пульсирующей сонной артерии. Крис запрокинула голову и распахнула рот, постанывая в ответ на каждое обжигающее «клеймо». Чтобы не оставлять следов, демоница не задерживалась подолгу на одном месте, а скользила по всей доступной поверхности — от мочки к мочке, от трапеции к трапеции, от плеча к плечу, осыпая осторожными касаниями украшенный родинкой верх груди.

— Стой... — торговка оттолкнула любовницу, задыхаясь, как после бега с препятствиями. — Больше не могу. Возьми меня полностью.

Она рывком распахнула накидку, и тут мне на спину легла чья-то ладонь и затрясла изо всех сил.

— Мастер! — скрипнул невесть как подкравшийся сзади трактирщик. — Мастер, проснитесь!

Вскочил, едва не опрокинув стол, и осмотрелся, жмурясь от приступа мигрени. Опустевший зал, потухший очаг, холод и сырость.

— Какого?.. Где девушки?

— Спят, мастер.

— Вместе?

— Что, простите? — худосочный усач посмотрел на меня, как на больного делирием.

— Где они?

— Госпожа купец отбыла на рассвете. Рогатая дама — в вашей комнате. Вам тоже пора в кровать, не то околеете.

Совет более чем полезный, но почему не покидает ощущение, словно засунул ноги в сугроб? Холодный воздух опускается вниз, но не до такой же, блин, степени! Скосил глаза — и что бы вы думали? Увидел босые ступни. А ботинки из шкуры адской гончей исчезли, как и почти все деньги, остался последний серебряк — не иначе, как на опохмел. Хорошо хоть на гримуар не позарилась, но больше всего бесила не потеря вещей, а сам факт воровства — мог бы и догадаться, что с прирожденной обманщицей стоит держать ухо востро и не нажираться до бессознательного состояния. И где, блин, в это время ошивалась суккуба?

— Арграхира!

Посреди комнаты вспыхнула пентаграмма, опрокинув близстоящие столы и стулья, и на обожженных досках появилась прислужница. Рогатая прохиндейка лежала на боку, посасывала большой палец и не очнулась до тех пор, пока я не топнул в шаге от наглой моськи. Но и тогда подруга не поспешила проявить чудеса расторопности, а села, сладко потянулась и пролепетала спросонья:

— Что на завтрак?

— Полюбуйся, — пошевелил едва сгибающимися пальцами на ноге. — Лучше бы вместо дурацких шуточек следила за Кристиной.

— А, забей, — Хира перебралась за стол и допила чье-то пиво, роняя пенные струйки на шею и грудь. — Дорога тут одна, имп тащит тяжелую повозку, так что далеко воришки не ушли. Сейчас перекусим, похмелимся и догоним в два счета.

— Знаешь, что-то ты совсем от рук отбилась. Придется заняться твоим воспитанием, пока у меня последние штаны не сперли.

— О! — кружка врезалась в стену и опала на пол сотней мокрых черепков. — Вот как мы заговорили, да? Власть почуял? Главным себя возомнил?

— Кончай выеживаться! — ткнул в ее сторону пальцем, а затем указал на дверь. — Поднимай зад и шевели копытами. Цезаря Миллана на тебя, блин, нет.

— Ты ведь понимаешь, — прошипела прислужница, — что я это припомню?

— Ты ведь понимаешь, — ответил тем же тоном, — что я откинусь через неделю? А все потому, что кое-кто не предупредил о млятском задании!

— Ну-ну! — Хира всплеснула руками. — Во всем я виновата!

— Да! Я рисковал ради тебя. Делал все ради тебя. Ты единственная, кому я доверял. И вот результат! Все чаще жалею, что выбросил ошейник.

Из залы, казалось, высосали все звуки — даже хлопочущий у разбросанной мебели хозяин оцепенел, не без причины опасаясь за свое заведение. Демоница спрыгнула со стола и встала напротив, опустив руки и нахмурившись, как перед дракой. Алые радужки полыхали так, что заслезились глаза, но не отвернулся, не заморгал, и хоть мой взор не полыхал дьявольским огнем, жег ничуть не слабее.

— На твоем месте я бы выбирала выражения, — фыркнула подруга.

— Да что ты знаешь о моем месте? — с вызовом произнес в ответ.

— Может то, что оно у параши?

Не знаю даже, что на меня нашло — по затылку словно огрели киянкой, свет померк, а когда зрение прояснилось, ревущая огненная сфера уже летела в цель. Я не метил в суккубу — скорее в стену позади нее, но секундное умопомрачение вытянуло весь запас темной энергии, и взрыв вышел такой силы, что создал обратную тягу, подобно термобарической бомбе. В пролом, как в вакуум при разгерметизации, полетели обугленные щепы, посуда, трактирщик, а последней отрицательная полуволна давления вышвырнула демоницу.

Хира несколько раз кувыркнулась в земле, прежде чем распласталась лицом вниз. Но и этого мне показалось мало — под изумленными взглядами жителей и прицелами арбалетчиков, подошел к лежащей навзничь девушке, приподнял за рог и прорычал в самое ухо.

— Вот уже вторую неделю рву жопу как проклятый. Пережил то, чего раньше и в подразделе с гуро не видел. Я убил человека, мать твою. И все, чего хочу — чтобы близкие люди не вытирали об меня копыта. Неужели это, — тряхнул от души и брызнул на щеку слюной, — настолько, млять, сложно? Я не требую уважения. Не заставляю выплясывать как дрессированную собачку или по щелчку исполнять любые прихоти. Но я не пустое место. Не груша для битья и не мальчик для насмешек. И как ни старайся — тебе плевать. Те же шуточки, та же надменность, тот же пофигизм. Прежде считал Легата садистом и ублюдком каких поискать, но глядя на все это задаюсь вопросом — а есть ли иной путь? Можно ли накормить волка, Хира? Можно ли, млять, накормить сраного волка? Или лес для него всегда милее?

После произошедшего ожидал чего угодно — нападения, бегства в портал, плевка в лицо, но демоница села, закрыла лицо рукой и беззвучно разревелась. А что сделал я? Попытался извиниться? Утешить? Как-то загладить вину? Нет. Сказал: «да и хер с тобой», и отправился прямиком к полуразрушенному трактиру под медленные проникновенные хлопки Корицы. Мертвый разбойник летел параллельно, как отражение в движущемся зеркале, и самодовольно ухмылялся. Видение исчезло только после доброго глотка крепленого вина, за которое, разумеется, никто платить не собирался.

— Знаешь, — остановился рядом с суккубой, повернулся боком и улыбнулся, глядя на трясущиеся плечи и облепившие лоб и скулы грязные локоны, — я теперь и сам с усами. Видала, как бахать наловчился? Так что подумай хорошенько — кто кому больше нужен. Захочешь и дальше продолжать в том же духе — подыскивай передержку. А вы чего вылупились?! — обвел бутылкой зевак. — Я тут вроде как на вашего графа работаю, от проклятия спасаю ценой собственной жизни. Так что гоните коня, сапоги и флягу с чем-нибудь горючим — пора поохотиться на нечисть!