Я построю замок из дождя, из твоих желаний и претензий

ПЕРВЫЙ ВРАЧЕБНЫЙ ОПЫТ

У каждого свой путь в постижении рабочей специальности. Он может быть легким или тяжелым, неприметным или запоминающимся. Свой был и у меня. В то лето экзамены в институт я провалил, и нужно было срочно устраиваться на работу. Я был несовершеннолетний, и на работу меня никуда не брали. Единственно куда меня охотно взяли – это санитаром в псих. диспансер. Работа по 12 часов в две смены. Надбавки за вредность, лишние часы давали мне неплохие деньги. Работалось легко. Коллектив был дружный, и я быстро стал его частью. После дневной смены я приходил домой к ужину, и у меня оставалось ещё уйма времени до следующей смены. В это время по телевизору шли незабываемые матчи по хоккею наших с Канадой. Телевизоры тогда были не во всех семьях, а у нас он был. Купили мы его недавно. Каждый вечер на просмотр матчей к нам набивалась полная квартира соседей маминых подружек. Кроме меня мужчин не было. Я не мог понять, если женщины смотрят хоккей и так бурно всё это обсуждают, то, где же мужчины? Оказалось, мужчины то же смотрели и бурно обсуждали все матчи, но в других местах и других компаниях. Соседки собирались задолго до матча, пили чай и много курили. К началу матча обычно страсти накалялись до крика, а в комнате стоял сизый туман дыма. В тот вечер я пришел с работы пораньше, переоделся, быстро поел и пошел смотреть матч. Вхожу в комнату – все те же лица, и среди них Шура – стройная фигура. Так её в шутку звали все. Вечно пьяная, нигде не работающая она, казалось, состояла из одной кожи и костей. Неприятный, визгливый голос и постоянное недовольство. Увидев меня, она сразу на меня набросилась: «Грёбаный доктор! У меня весь день живот болит, а ты даже помочь не хочешь». Доктором я тогда ещё не был, а был палатным санитаром в психушке. Что ж лечить, так лечить. Вызов был принят. Ушел в свою комнату и в аптечке нашел пожелтевшую, развалившуюся от времени упаковку пургена. Шесть таблеток размял в порошок, скрутил в пакетик и отнес ей. Сказал, что это новое лекарство от желудка, и я только сегодня принес его с работы. Сколько гадостей я от неё выслушал пока она этот, порошок выпила. Но, всё-таки она его выпила. Начался хоккей, и она на удивление весь матч просидела, не вымолвив ни одного слова, чем сильно всех озадачила. А больше всех меня. Я с ужасом сидел и ждал, когда она начнет бегать в туалет. Но она не начала. Матч закончился, наши победили, и все разошлись по домам. А я пошел спать. Рано утром я ушел на работу. Самое интересное началось вечером, когда я пришел с работы. Не успел я ступить на порог, как на меня чуть не с кулаками набросилась мать: «– Ты за что изверг Шуру погубил? Её сейчас в больнице откачивают».

Как она оказалась в больнице, я узнал позже от её сына и соседей. Претензий ко мне не было ни у её сына, ни у соседей. Претензии были только у моей матери. А произошло следующее. После матча Шура пришла домой. Живот у неё не болел, и она легла спать. Всё началось около четырех часов утра. Необычный позыв буквально выбросил её из постели. До туалета она едва добежала и долго из него не возвращалась. Когда сын проснулся и собрался идти на работу, она из туалета уже не выходила. На обед сын пришел домой к двенадцати, густой, неприятный запах стоял по всей квартире. Обед был не готов, и она снова была в туалете, откуда доносились слабые стоны и характерные неприятные звуки. Сказав всё, что он о ней думает сын голодным ушел на работу. Время подошло к часу дня. В животе у неё никак ни унималось. И если она поначалу бегала в туалет бегом, то потом стала едва доходить, держась за стены. Намешав три литра марганцовки, она её кое-как выпила. Если у неё до этого лилось только снизу, то теперь стало фонтанировать и сверху. Силы её стали окончательно покидать, и около четырёх часов она решилась на последний отчаянный шаг – она на четвереньках доползла до соседей, которые и вызвали скорую помощь. Машина пришла быстро. После беглого осмотра её на носилках унесли в машину и под вой сирены увезли в городскую инфекцию. Там её ждали поистине царские условия – отдельный бокс, с фаянсовым стерильным унитазом, трёхразовое питание и полный покой. Была только одна небольшая проблема, таблетки ей давали регулярно, уколы то же ставить не забывали, а вот выпивку и курево врач прописать забыл. И ещё маленькая неприятность – больница находилась на краю города, как говорят «у чёрта на куличках», и за всё время её пребывания там её никто ни разу не посетил.

Положенные три недели она отлежала честно. После больницы она немного поправилось, лицо обрело цвет жизни, несколько дней она даже не смотрела на алкоголь, грязно не ругалась. Больница её сильно изменила. Она оставила глубокий след в её жизни. Она не наложила след только на её стройную фигуру. К нам она больше курить и смотреть телевизор не ходила. Со мной не здоровалась и не разговаривала более года, лишь изредка, при встрече, шипела мне в спину: «Грёбаный душегуб». Но я с её утверждениями был не согласен. Не согласны были и все знавшие меня соседи. Через год эта история понемногу забылась, и всё вошло в прежнее русло. Шура снова стала к нам ходить смотреть телевизор, курить и комментировать все телевизионные передачи. Лечить её она больше не просила. Да я и не настаивал. В тот год я поступил в медицинский институт. Жил в общежитии, и домой наведывался редко. В институте было много разных событий, которые я успел забыть за ненадобностью, но тот опыт первой моей лечебной практики я помнил всегда. Помню я его и сегодня. Время прошло, но опыт остался.

НЕСБЫВЩИЕСЯ МЕЧТЫ

В то время я учился в институте, и многие из нас хотели быть гениями. Однажды Андрей, он учился в параллельной группе, сказал: «Я буду учёным…» Он сказал это, но для этого у него не было данных. Закончив, институт, он работал рядовым врачом. Однажды он вошёл в подъезд своего дома, поднялся до третьего этажа, достал ключ из кармана, и не успел вставить его в скважину замка. Три пули попали в него. Две куда-то в тело, а одна в глаз. Он не успел даже вскрикнуть. Его нашла через час соседка, выносящая мусор. Разбитые очки лежали на полу, и лужа крови вытекала из-под плаща. Это были девяностые. Смутные годы. Позже выяснилось – он был как две капли похож на своего брата близнеца. Он был простым врачом, а хотел быть учёным. Брат же был просто неудачливым бизнесменом. Накопив долги, он сбежал из города, и никто не знал, где он скрывается. Этого не знал и Андрей. Но Андрей был сильно похож на своего брата. И их спутали. Андрей получил не свою долю свинца и его похоронили. Через год деньги были возвращены. Брат Андрея вернулся в город. Он вернулся и не вспоминал того, кто за него заплатил кровью. Бандитов никто не нашел. Кому это надо было в годы смуты? Вендетту тоже никто устраивать не стал. Я узнал об этой истории через несколько лет. Я хорошо помнил Андрея, но ещё больше помнил его фразу, произнесенную на втором курсе института: «Я буду ученым». Я-то же хотел быть ученым, но никогда не говорил об этом вслух. Учёным я не стал. Врачом то же был недолго. Я стал тем, кем являюсь в данный момент. Человек, курящий трубку «Петерсон» на балконе, и слушающий шум улицы. Иногда дождя. Но когда идет дождь шум улицы исчезает. Чаще всего это ночь. Да это точно, чаще всего это ночь. Та глухая ночь, когда спят даже машины. Но не спит дождь, и не сплю я. Я держу в руке трубку, заправленную пряным «Гэвисом», слушаю шум дождя, и медленно пью кофе. Водку я не пью давно. Свою дозу я давно выпил.

Конец ознакомительного фрагмента.