Я познаю мир. Арктика и Антарктика
Шрифт:
Иглу
Еще одно эскимосское слово, вошедшее во многие языки мира – иглу. Так называют эскимосы снежный дом.
Строительство такого дома напоминает священнодействие. Оно не может быть торопливым – стоит ошибиться, например выбрать неподходящий, слишком влажный или слишком рыхлый снег, и ваш дом рухнет, превратится в обычный сугроб и погребет вас под собой.
Снег должен быть плотным, слежавшимся, таким, чтобы полозья нарт не оставляли на нем глубокой колеи. Когда такой снег найден, эскимос достает из нарт специальный – широкий и длинный – нож (раньше их делали из кости, теперь – из стали), похожий на индейское мачете. Им он начинает вырезать
Строительство иглу
Входное отверстие иглу прокапывается у основания стены, в снегу. Оно представляет собой довольно длинный туннель. Он защищает обитателей от снега и порывов ветра. Внизу же, с подветренной стороны, проделывается и вентиляционное отверстие. Его нельзя делать вверху: теплый воздух уйдет наружу; да еще, уходя, растопит крышу.
Строя зимнее иглу, эскимосы окружают его высокой полукруглой стенкой из снега. И первая же метель заносит промежуток между этой стенкой и иглу, дополнительно защищая постройку от ветра.
От тепла тел, а иногда и от светильников, наполненных жиром убитых зверей, в иглу быстро становится жарко, но не настолько, чтобы стены растаяли. «Не найти каменного дома, столь же укрытого и теплого, как иглу», – писал Кнуд Расмуссен, один из наиболее прославленных гренландцев, сын датского пастора и эскимоски, ставший крупным знатоком Арктики и объездивший ее всю – от Гренландии до Чукотки и Гудзонова залива.
Не следует, впрочем, думать, что в иглу живется так уж легко и безмятежно. Тот же Расмуссен добавляет: «Однако нелегко вновь прибывшим привыкнуть к тому, что уже давным–давно не раздражает ни мой взор, ни обоняние, ни слух».
Вот как вспоминает первое посещение иглу молодой спутник Расмуссена, датский метеоролог: «Ослепленный метелью, насквозь промерзший, вползаю с чувством отрады в узкий туннель, расталкивая по пути мокрых, лохматых собак. Они тоже укрылись здесь от ураганного ветра, но в иглу их не пускают. От спертого воздуха сразу же перехватывает дыхание. В нос бьет тошнотворный запах гнилого мяса...».
Но не забудьте и другое: застигнутый внезапной пургой охотник, поспешно выстроив иглу и отгородившись, наконец, от свистящего ветра, разражается смехом. И это – смех победителя. Он не сдался, он умен и отважен. И как не радоваться этому? «Смех висит в воздухе» – гласит древняя гренландская поговорка.
Зачем путешествовать?
В «Конгсспейле» – «Королевском зерцале», документе, написанном приблизительно в первой половине XIII века «во славу первооткрывателей полярных морей... для восполнения образования норвежского принца», сказано: «Если спросишь, чего они ищут в неизведанных землях и почему плавают туда, подвергая, свою жизнь опасности, то для этого есть три причины. Первая – жажда борьбы и славы, ибо человека влечет туда, где его подстерегают опасности, чтобы прославиться. Вторая – жажда познания, ибо человек также хочет раскрыть и исследовать то, о чем он слышал, чтобы убедиться в достоверности услышанного. Третья – стремление к выгоде, ибо люди ищут и допытываются, где можно разбогатеть, даже если это связано с большой опасностью».
Едва ли можно полнее и отчетливее дать ответ на вынесенный в заголовок вопрос. В самом деле, все путешествия, будь то Великая Северная экспедиция, в ходе которой были впервые составлены полные и достоверные карты громадного северного побережья России, или поиски прохода через Северный
Ледовитый океан из Европы в Китай (в ходе которого Джон Кабот в XV веке открыл Ньюфаундленд), или плавания Жана Шарко (получившего в 1914 году золотую медаль имени Ф.П. Литке от Российского географического общества за исследования в Антарктике) на его шхуне с замечательным названием «Пуркуапа?» («Почему бы и нет?»), – все они ставили перед собой цели, ясно сформулированные в «Конгсспейле».
Русская «лодья» с рисунка XVI в.
Люди не могут жить в Антарктиде. Это мы уже выяснили. Но бывать на ледяном материке необходимо: хотя бы для того, чтобы наблюдать за погодой. Ведь погодные условия Антарктики влияют на погоду всего Южного полушария Земли, да и всего земного шара. Как же быть? Примерно так же, как и в Арктике: строить научные станции со сменным «экипажем». Отчасти здесь это легче сделать, чем в Арктике. Там океан, и станции приходится строить на льдинах, плавающих по нему. А здесь – материк. Строй, что хочешь! Но не так это просто. Во–первых, Арктика ближе и ниже, и до полярной станции можно долететь, например, если ее необходимо срочно эвакуировать. А Антарктида и далеко, и высоко – мы уже говорили о том, что толщина льда в центре материка достигает пяти километров. Особо не полетаешь. Во всяком случае, не «поприземляешься».
Но станции нужны, и поэтому их создано немало. Как же устроены антарктические станции?
Непременная часть каждого антарктического поселения – электростанция. Не переставая, гремят двигатели, вращая генераторы, снабжающие поселок электричеством. Оно используется и для обогрева жилищ, и для их освещения. Без электричества не работали бы радиостанции и многочисленные приборы, следящие за природой материка – а без этого сами станции стали бы не нужны. Ведь они и строятся для проведения наблюдений и пересылки результатов этих наблюдений на Большую землю.
Первые электростанции появились в Антарктике одновременно с первыми радиостанциями. В 1912 году главная база Австралийской экспедиции Д. Моусона была оборудована двумя генераторами, работавшими от керосинового двигателя. На современных полярных станциях – не меньше трех–четырех генераторов, работающих независимо друг от друга. Зачем – понятно: чтобы можно было отремонтировать или заменить поломавшийся генератор, не прекращая снабжения станции. Есть, кроме того, аварийная энергетическая установка – «на черный день». Вдруг, например, случится пожар, и из строя выйдут сразу все основные генераторы.
Сейчас все полярные станции получают электроэнергию, используя двигатели, работающие на привозном топливе (обычно на солярке). Это и дорого, и грязно, и шумно, и неудобно. Но необходимо. Все другие варианты, а их несколько, остаются пока экспериментами. Например, на австралийской станции «Дейвис» использовали установку для опреснения воды, работающую на солнечной энергии (как микрокалькуляторы со встроенным фотоэлементом). Но такая установка вырабатывает электроэнергию только на свету, а где его взять полярной ночью? Кроме того, фотоэлементы до сих пор очень дороги. И используют их пока только на космических спутниках и станциях – там просто нет другого выхода.
Ветровая электростанция
А на станции норвежско–шведско–британской экспедиции «Модхейм» использовалась ветровая электростанция. Еще один ветряк был установлен во время Седьмой советской экспедиции в Мирном. Но, к сожалению, до сих пор не удается построить такого ветродвигателя, который был бы и дешев, и надежен, и достаточно мощен сразу.
Так что пока продолжают работать дизельные двигатели, и суда везут за тридевять земель солярку. Для питания станции «Молодежная» – полторы тысячи тонн, поселка Мирный – около 500, станции Восток – больше 100 тысяч тонн на год.