Я прекрасна!

— Очень мудрое замечание, — говорю я, закатывая глаза, но на самом деле мне нравятся его шутки. И я решаю не рассказывать ему, что женщины меняются к лучшему благодаря великолепной комбинации из интуиции, жизненного опыта и альфа-окси кислот.

— В колледже я изучал философию, — гордо сообщает Керк. — Это очень помогло мне в актерской карьере. Я лучше понимаю, что движет моими героями.

Естественно. Ведь именно в «Республике» Платона можно найти объяснения, почему доктор Лэнс Ловетт бросил молоденькую медсестру и переспал со зловредной сестрой-близнецом пациентки из отделения кардиотрансплантации.

— Философия помогает знакомиться с девушками, — с улыбкой добавляет Керк. — Хочешь, покажу тебе, как это бывает? — Он делает паузу, а затем дарит мне самый призывный взгляд, на какой только способен. — Давай поговорим о Ницше. Или ты слишком занята приготовлением ньокки [13] ?

— Конечно, занята, — отвечаю я, замешивая тесто для пасты и оглядываясь в поисках скалки.

— Извини, не хотел тебя отвлекать. Обсудим Спинозу после того, как ты приготовишь спагетти. — Он выпрямляет спину и принимает очень серьезный вид. — И ни слова о Кьеркегоре, пока ты не порежешь дыню.

13

Ньокки — разновидность оладий из пресного теста.

На этот раз я откладываю скалку и весело смеюсь:

— Хорошо, а о философии Ролса мы поговорим после того, как я испеку роллы.

— Отлично. — Керку понравилось мое замечание, и он протягивает мне руку.

Я хлопаю по его ладони и довольно улыбаюсь. Удивительно, но ему удается превратить приготовление ужина в развлечение.

— За работу, — призываю я, стараясь вспомнить, сколько яиц уже разбила. Вероятно, шесть. Или даже семь. Но какая разница, одним белком больше или меньше? Это очень надежный рецепт.

Керк нарезает тунца. Рыба настолько хороша, что ее вполне можно было бы использовать для сашими. В этот момент в кухню врывается Оливия. На ней черная атласная безрукавка, ярко-розовые брюки-капри и украшенные драгоценными камнями босоножки на шпильках высотой не меньше четырех дюймов. Она смотрит на меня как раз в тот момент, когда я мизинцем вынимаю из миски осколок яичной скорлупы.

— Не прикасайся пальцами к пище, — говорит она высокомерно, как прислуге. Хотя, думаю, именно эту роль я сейчас выполняю. И если вспомнить, сколько Оливия платит за мои услуги, мне не стоит выражать недовольство.

Сделав мне замечание, она меняет направление удара и набрасывается на Керка.

— О-о-о, впервые вижу такого великолепного тунца, — говорит она, обнимая Керка сзади и заглядывая ему через плечо. Она собирается соблазнить его или практикуется в оказании первой помощи при закупорке дыхательных путей?

— Подожди, есть еще персики, — гордо сообщает Керк. — Если уж речь зашла о великолепном.

Да, Оливия хотела бы поговорить на эту тему, но ее внимание привлекают не только продукты.

— Как мне повезло, что ты здесь! — Она поглаживает его руку. И самолюбие заодно. — Керк Хадсон, звезда «мыльных опер», тут, на моей кухне! Дорогой, ты слишком хорош, чтобы делать это для меня.

— Я делаю это не для тебя, — говорит Керк и для убедительности принимается ловко орудовать ножом. — Я здесь из-за Сары. Сегодня вечером я в ее распоряжении.

Оливия разворачивается и смотрит на меня.

— Он хочет сказать, что останется здесь на весь вечер, — объясняю я.

Ей становится легче.

— Тогда он все-таки мой на этот вечер. Вечеринка моя, и плачу тоже я.

Праздник начинается через три часа. Съезжаются гости, официанты разносят закуски. Керк помогает мне засунуть в духовку сорок фаршированных перепелиных ножек.

Внимательно изучив их, он констатирует:

— Совсем крошечные.

— Но крепкие и отличной формы, — замечаю я со знанием дела, ведь сама фаршировала каждую смесью шпината с сыром. Это мой собственный рецепт.

Керк подмигивает мне:

— Ты права. Как говорится, размер не имеет значения.

— Одно из самых серьезных заблуждений в мире, — небрежно отзываюсь я.

В кухню снова врывается Оливия, ее лицо пылает. На этот раз она меня игнорирует.

— Твоя работа на кухне закончена, — сообщает она Керку, снимая с него передник. — Нет смысла прятать здесь такое сокровище. Пойдем, будешь сопровождать меня. Здесь много влиятельных персон, которым я хочу тебя представить.

Керк разрывается между готовкой и возможностью завязать контакты и с виноватым видом смотрит на меня.

— Может быть, мы и Сару пригласим? — предлагает он.

— Все в порядке, — говорю я. — Мне нужно присмотреть кое за чем.

— Тем более что никто не горит желанием ее увидеть! — грубо отрезает Оливия.

На этот раз я знаю, как правильно ответить. Идея пришла мне в голову сразу, а не шесть часов спустя, когда я уже лежала бы в постели.

— Не волнуйся, Керк, — говорю я, в то время как Оливия выводит его из кухни. — Мои красивые ноги мы можем обсудить и позже.

Через несколько минут я приоткрываю дверь. Или я смотрела слишком мало серий «Голливудских кварталов», или к Оливии не пришли те, на кого она рассчитывала. Харрисона Форда не видно — или он еще не появился, — и, похоже, всеобщее внимание сейчас принадлежит красавцу Керку. Женщины ловят каждое слово звезды сериалов, и на руке у него уже повисла сексапильная брюнетка. И любые подозрения о том, что властелины Вселенной сейчас — это звезды дневных сериалов, развеиваются при одном взгляде на управляющего инвестиционным банком, который из другого угла комнаты бросает на Керка злобные взгляды.

Расстегиваю две верхние пуговицы на своей белой хлопковой блузке. Эмоции на вечеринке накалены до предела, но это все равно не объясняет, почему в кухне так жарко. Может быть, в плите «Гарланд» плохо работает вентиляция? Или у меня прилив? Это вполне может быть перименопауза, хотя знает ли кто-нибудь, что это значит? Она случается тогда, когда вы теряете эстроген? Или коллаген? Или мужчин? Скорее всего все вместе. Самое умное, что приходит мне в голову: менопаузу придумали врачи, чтобы женщины в сорок лет паниковали по поводу предстоящих изменений в организме, которые должны начаться в пятьдесят. Тогда они купят любое косметическое средство, обещающее, что после его применения они будут выглядеть на десять лет моложе.