Я приду за тобой!

— Могу, конечно. Медленно, но могу! — с гордостью произнёс тюремщик. — Так вот, он пишет — этому есть научное объяснение. Бешенство… — парень задумчиво почесал голову и изрёк: — Матки. Во! Бешенство матки.

— Слушай, дружище! — снова не сдержалась Мими. — А ты, случайно, с отцом Онуфрием не общался? У вас найдётся много общих тем для обсуждения.

— Общался, конечно! — обрадовался тюремщик. — Я часто на его лекциях бываю. Умный человек!

— Понятно. — хмыкнула Мими. — А чего ты здесь сидишь? У тебя других дел нет?

— Нет. Вы моя единственная забота! — с одухотворённым выражением лица произнёс надзиратель. — А знаете, что самое интересное?

— А ну-ка, удиви!

— Что есть подтверждение моей теории. Отсюда все выходят спокойными и тихими. Знаете почему?

— Потому, как ты всех забалтываешь до смерти? — предположила Мими.

— Не-е-е-ет! — протянул парень, ещё шире растянув свою улыбку. — Я помогаю вам здесь снять напряжение и избавиться от бешенства.

— Напряжение? — нахмурилась Мими.

— Напряжение! — счастливо закивал тюремщик. — Ей, рыжая! — выкрикнул он в клетку Алисы. — Ты как, готова? Готова! — довольно усмехнулся тюремщик, поднялся с табуретки, снял связку ключей со своего пояса, воткнул один из них в замочную скважину, дважды провернул и вошёл внутрь камеры ведьмы.

Алиса подняла затуманенный взгляд на парня, пытаясь сфокусироваться, потрясла головой и обессилено уронила затылок на грязный матрас.

— Ну как тебе мой чай? Вкусный!

— Эй, болезный! А ну не тронь её! — донеслось из соседней камеры, и Мими остервенело затрясла прочными прутьями решётки.

— Не шуми! Скоро и твоя очередь придёт. А пока обожди, не торопись…

Алиса вяло отмахнулась, попыталась встать на локтях, но ноги и руки её уже не слушались.

— Что ты мне дал, тварь! — заплетающимся языком, произнесла девушка.

— Ничего такого. — пожал парнишка плечами. — Просто расслабил тебя. Расслабься и получай удовольствие, как говорил мой батька. Ты здесь на сколько? На три дня? Ну и хорошо. Через три дня выйдешь послушная, смирная и покорная. Все выходят… У меня дед так кобыл воспитывал. Кнутом и морковкой. Вот так и с вами нужно…

Тюремщик стянул бретельки платья с плеч девушки, оголил роскошную грудь ведьмы и восхищённо зацокал языком.

— Ого! — довольно хмыкнула он, взвесив грудь руками и легонько сдавив её в своих огромных ладонях. — Какие тяжёленькие! Прям, как я люблю…

Запустил руку под юбку и нагло раздвинул сжатые коленки.

— Ну-ну! Зачем противишься? Я же как лучше хочу… Помочь хочу…

— Сука! Я же тебя сгною! Прокляну. — собрав остаток сил, произнесла на одном дыхании ведьма. — Вырву твои поганые руки и…

— Все так говорят, а потом выходят и ничего — довольные, счастливые и тихие. Никодим знает своё дело… — хмыкнул тюремщик, стянул трусы с девушки и зашвырнул их в дальний угол камеры. — Никодим делал это уже тыщу раз…

— Уб… Уб… Уб-бери с-с-вои поганые руки, мразь! Не суй в меня свои вонючие пальцы, я сказала!

— Ну-ну… Не ругайся… Ты же не девочка, тебе бояться нечего.

— Девочка! — встрепенулась Алиса. — Девочка я. — легко соврала ведьма, хватаясь за эту ложь, словно за спасительную соломинку.

— Да? — нахмурился парнишка. — Это меняет дело. Никодим же не изверг какой. Никодим всё понимает…

— Правда? — обрадовалась ведьма.

— Конечно. Придётся, через чёрный ход заходить. Будет немного больно… Ну ничего. Так тоже ничего… Никодим знает — вы, аристократки, любите через чёрный…

Мими, наконец, услышала заветный щелчок в замке, и довольно хмыкнула, спрятав ржавый гвоздик за пояс. Всё-таки, не зря она часто топталась в кузне, наблюдала, как делают эти замки, и знала их слабые места. Ничего сложного — всего то, нащупать несколько крючков внутри, откинуть их в сторону и провернуть…

Девушка бесшумно открыла решётку и на цыпочках выскользнула наружу, заглянула в соседнюю камеру, быстро оценив обстановку, и двинулась вперёд…

— Вы не понимаете, — продолжал приговаривать тюремщик, сидя перед Алиской на корточках, — вы должны быть послушными и примерными жёнами в первую очередь. А не склочными и сварливыми бабами! Приходится всему вас учить… Воспитывать!

— Если мой муж узнает, он разнесет здесь всё по камешкам! — всё больше заплетающимся голосом, еле выговорила Алиса.

— Если! — поднял вверх указательный палец тюремщик. — Наивная! Ну, во-первых… Ты никому не расскажешь. Это же такой срам! Никодим не идиот, как некоторые тут считают. Никодим — голова! А во-вторых, никаких следов я не оставлю…

Разговаривая, он держал одну руку на груди ведьмы, поглаживая и сжимая её, а второй размашисто теребил себя в районе паха.

— Вот смотри… Я сейчас сниму сливки, на пол, чтобы в тебя не попали, и чтобы ты не понесла от меня. Меня так матушка учила. А потом уже весь второй урожай тебе достанется. Хотя… — он замер, задумчиво нахмурив лоб. — Мы же через чёрный ход договорились…

— Я с тобой… не… договаривалась ни о чём…

— А ежели через чёрный… Матушка говорила, ежели через чёрный, можно вообще ни о чём не переживать. — помотал он головой. — Но не будем рисковать, сделаем по старинке… — продолжил он теребить себя.

— Да уж… — вздохнула за спиной тюремщика Мими. — Приотвратное зрелище!

— Кто здесь! — резко обернулся парнишка с членом в руке. — Ты? Тебе нельзя! Ох-ох-хоюшки! — округлил он глаза, скривившись и задёргавшись, едва не забрызгав ноги успевшей отскочить в сторону брюнетки.

— Да ёб! — выругалась Мими, замахнулась поднятой с пола дубинкой и резко опустила её на плоский лоб своего нового знакомого.

Ноги бедняги подкосились, и он рухнул на каменный пол, словно мешок с дерьмом, всё ещё продолжая сжимать в руке свой набухший детородный орган…

Алиса очнулась минут через пятнадцать. Резко подскочила с матраса, одёрнула задравшееся платье, ощупала себя с ног до головы, зачем-то схватилась за задницу, и уставилась перепуганным взглядом на сидевшую рядом с ней Мими.