Я расскажу вам…

– Наденька, будешь булку?, – вопрос хозяйки поставил её в тупик. «Булку?.. Булку с супом??» Воображение тут же нарисовало мягкую, с поджаристой корочкой, посыпанную дробленым орешком, сладкую сдобу за три копейки из булочной на углу… Её, шестилетнюю, отправляли туда по выходным за хлебом. Наденька едва дотягивалась до грузной кассирши, и той приходилось слегка наклоняться, чтобы взять из детских ручек теплую мелочь. Отгрызть по дороге домой горбушку от горячего белого батона или по чуть-чуть выковыривать пальчиком пружинящую серединку у черного, рискуя получить подзатыльник… Ммм… А если удавалось купить свердловскую булочку, ароматную и сладкую, детской радости не было предела… Но есть булку с супом? Наденька, недоумевая, посмотрела вокруг:

– Спасибо… Но я лучше булку с чаем, а сейчас можно просто хлеба?

Вокруг сначала все стихло, а потом раздались смешки, впрочем, вполне добродушные. Смущенная Наденька покраснела, а хозяйка уже пришла ей на помощь:

– Прости, дорогая, я совсем забыла, откуда ты приехала… К чаю у нас пирог, а сейчас возьми хлеб…

Да, этим утром она приехала из Москвы! Из той Москвы, где белый – это белый хлеб, где черный – черный, а булка – это то, что едят на десерт… Из той Москвы, где бабушка никогда бы не позволила ей огрызнуться взрослому, даже если очень хочется… Поэтому Наденька лишь улыбнулась всем присутствующим, взяла кусок белого с протянутой к ней хлебной тарелки:

– Спасибо большое! Всё так вкусно! Как дома. Почти…

На Липовой аллее

В три ночная смена закончилась. Спина ныла, и нога после старого ранения давала себя знать. Воронин переоделся и вышел на улицу. Три утра или три ночи? Бывший капитан милиции, а теперь простой грузчик в продуктовом магазине, был далек от романтики, но звезды в морозном небе сегодня просто изумительные. Прижать бы сейчас Ирину к себе…

После сокращений многие сослуживцы оказались на улице, а он мыкался по шарашкиным конторам, не гнушался никакой работы. Месяц назад он сам настоял на том, чтобы жена с сыном уехали к матери в Феодосию. Жилье после его отставки у них отобрали, а снятый дом в пригороде оказался старым и холодным. Красивым было только название улицы – Липовая аллея.

Оставшись один, он все свободное время отдал самообразованию, читал новости экономики, изучал спрос и в конечном итоге нашел простую схему: зять выращивал в бывшем совхозе сою – как раз то, что пользовалось сейчас спросом. Рассылая запросы на сотрудничество, Воронин одновременно ходил на бесплатные курсы английского.

Индусы, вот уж кого он не ждал, прислали заинтересованное письмо. Воронин написал ответ с предварительными расчетами. Где затруднялся переводить сам, пользовался услугами автоперевода. Коряво, конечно, но все же лучше, чем ничего. Индусы ответили, что готовы заключить долгосрочный контакт и хотят встретиться лично. Но где?! На заплеванной лавке у своего магазина? Или в полуразрушенном доме? Капитан загрустил. Потом достал из под дивана старый чемодан, в котором хранился его единственный костюм. За чемоданом – две коробки. Одну, небольшую, он задвинул обратно сразу. В другой хранилась его любимая, мужская игрушка – финский токарный станочек. Остальные инструменты давно распродал, а станок сберег. Столько идей, столько нереализованных планов, столько всего хотелось сделать своими руками! Но сейчас другого выхода, похоже, нет.

В объявлении дал минимальную цену – время поджимало. На вырученные деньги отдал костюм в химчистку, еще, слава Богу, что он был в пору, в бюро переводов нанял на три часа переводчика.

В два часа дня Воронин провел встречу в модном кафе в центре города с представителями индийской стороны. За ланчем обсудили все вопросы. Воронин расплатился. На прощанье, записав адрес Воронина, пожали друг другу руки.

«Увидят они мой дом на Липовой аллее и решат, что предприятие мое тоже липовое», – подумал Воронин.

Всю ночную смену, расставляя по местам тяжелые ящики, Воронин представлял, как вернет своих, как переедет с ними на новую квартиру, как поедут вместе на море, за границу…

В четыре сорок пять он, вконец измотанный, присел покурить на завалинке у своего дома. Сосед Семёныч, которого мучила бессонница, нарисовался тут как тут, стрельнул сигаретку.

– Искали тут тебя, сосед.

– Кто? – упавшим голосом спросил Воронин.

– Да, кто их разберет? Смугловатые такие. Чего хотели – не скажу. Я по ихнему не понимаю.

Воронин вошел в дом. Липовая аллея – липовые мечты. Они все-таки решили его проверить. А тут – край географии, развалюха-изба и покосившийся забор. Он достал из-под дивана маленькую железную коробку. Нашел на связке нужный ключ, открыл.

В пять утра в последнем на Липовой аллее доме грохнул выстрел.

В пять пятнадцать компьютер тренькнул – пришла почта: "Господин Воронин, сообщаем вам, что контракт подписан. Хотели лично обрадовать Вас, но, видимо, неправильно записали Ваш адрес. Надеемся на долгое и успешное сотрудничество".

Улитка под мостом

Озорная стайка гуппи, не дожидаясь, пока корм осядет, жадно хватала разноцветные хлопья. Привлеченная всеобщим волнением аквариума улитка неспешно выбралась из-под мостика, находящего в зеленых зарослях, – любимого своего укрытия, и тоже поспешила на завтрак.

Закутанная в мягкий плед Алина, наблюдавшая с дивана за своими любимицами, сама была сейчас похожа на улитку. За две недели отпуска она соскучилась по обитателям аквариума и по своей подружке – кошке Муське, что тихо урчала, свернувшись у ее ног. Перелет был долгим, а тут еще, как назло, в городе резко похолодало. Только острая необходимость могла бы заставить Алину сегодня куда- либо выйти. И такая необходимость нашлась довольно быстро – холодильник был девственно пуст. Алина еще раздумывала, не обойдется ли она сегодня просто чаем и кофе, как вдруг раздался звонок. «Конечно! Как они без меня там обойдутся?» . Алина еще что-то бурчала недовольно себе под нос, но сама уже собиралась в офис. К ее радости вопрос решился быстро, она, свободная и счастливая, выскочила на улицу, где и столкнулась со своим бывшим. Они расстались давно. Вернее, он ушел, оставив ее в недоумении и печали. То ли она резко похорошела с тех пор, то ли он был не в меру галантен, но столько комплиментов Алина в свой адрес не слышала давно. Правда, все они, влетая в одно ухо, тут же вылетали из другого, а Алина отчаянно искала повод, чтобы проститься и уйти. «Ну, в самом деле, не дружить же мне с ним?..» . Собеседник между тем перешел к рассказам о старых знакомых и в какой-то момент сознание Алины постигло слово «крышка». Она и не вспомнит потом, в каком оно было произнесено контексте, но она неожиданно вскрикнула «Боже мой, крышка!!» и унеслась прочь, ничего не объясняя. Метро, бегом от метро, и вот она уже в подъезде. Взлетая по лестнице, она успела лишь крикнуть входящему в лифт, чтобы он придержал дверь, и в тот же момент споткнулась, неловко шлепнулась и затихла. Мужчина, сосед с последнего этажа, имени которого она не знала, хотя много раз искала повод познакомиться, стремительно вышел из кабины, поднял и, поддерживая, помог доскакать на одной ноге до лифта. За те несколько пролетов, что лифт проехал до ее этажа, она в паре фраз, наблюдая за отекающей на глазах лодыжкой, объяснила ему свою спешку: утром она кормила рыбок, потом звонок, она умчалась и забыла закрыть аквариум крышкой. А там – любимая улитка и рыбки. Ну, и Муська..

Улитка, рыбки – все были на месте. К ее удивлению и крышка тоже была на месте. Алина с облегчением плюхнулась на диван. Иван, представившись еще в лифте, предложил свою помощь. Собственно говоря, не дожидаясь ответа, он сразу прошел на кухню, деловито поставил чайник, открыл холодильник и присвистнул от удивления . Алина вспомнила, что за продуктами она так и зашла. Через несколько минут она уже уплетала бутерброды, принесенные новым знакомым из своей квартиры. Напоив Алину крепким чаем, забинтовав покрепче ногу, Иван закутал ее в плед и простился с обещанием заглянуть завтра. Алина была уверена, что он выполнит свое обещание, ведь он даже взял ключи от ее квартиры.

Гуппи сновали из стороны в сторону, догоняя друг дружку. В противовес им красивая улитка с ярко-желтым панцирем, широко расставляя усики, неспешно двигалась к любимому мостику. Доползла, устроилась поудобнее под его сводом и замерла. Она, как и Алина, больше всего в жизни ценила уют, безопасность и заботу…

Дорога

По пыльной дороге шел человек. На открытом солнце было невыносимо жарко. "В небе ни облачка… А ведь обещали грозу…" Автобус за автобусом, поднимая клубы пыли, проезжали мимо. "Турысты…" Высокий сезон Золотого Кольца! Здесь есть, что посмотреть. Каждый камень дышит историей. Весь местный мелкий бизнес старается расправить плечи в этот период. И ему есть, что предложить! Второй год, пусть маленького, но успеха. Про его наливочку, про его небольшой погребок уже пошла молва. Конечно, он мог сейчас выпить и дома. Но именно там ему хотелось быть меньше всего. Наконец он зашел в уютное кафе.

– Две по сто..

Он едва успел их опрокинуть, как шумная толпа уставших от долгой дороги заполонила небольшое пространство. Не поместившиеся внутрь держали дверь, не давая ей закрыться. Сразу стало жарко, как на улице. Бармен едва справлялся. А большой человек так и стоял у стойки, словно не замечая, пусть и случайных, но толчков. Дородная дама даже наступила ему ногу. Он дернулся и почувствовал, как треснула его обувь. "Плевать.." Какое ему сейчас дело до каких-то шлёпок.. "Еще две по сто!". Оказаться бы сейчас рядом с ней. Но она далеко… Он услышал, как рядом кто-то делал заказ, и как нетерпеливый женский голос, перебивая шум толпы, крикнул "пожалуйста: черный чай, Севастополь и вай-фай". Он чуть не поперхнулся. И оглянулся, как раненный зверь. Она всегда, всегда, заказывая, говорила так же. Мысли путались. Севастополь. Её любимый портвейн последнее время. Они открыли его для себя, когда были вместе… В тот, последний раз. И чай! Она всегда пьет чай… И ей всегда нужен интернет, чтобы быть на связи с друзьями. Кому-то может быть нужна ее помощь! Реальность постепенно уходила на второй план. И вот он уже под яркими, мерцающими софитами в караоке. А рядом она. Близко-близко. Смотрит ему в глаза. Прижимает микрофон к губам и поет ему про любовь. Так поет… Словно они уже… в этой любви и нет никого рядом. Он украдкой сморгнул слезу. Вышел, оставив на стойке деньги, забыв свой телефон.