Я разорву эту помолвку!

Нет, камни — не люди.

Я присела на кресло возле окна и поджав под себя ноги, чтобы не мерзли, глотнула теплой жидкости. Только легче мне от этого не стало. Так невозможно грустно было на душе.

Бедняжка Флоренс, она ничем не заслужила такого обращения!

Да, может быть, она и одевалась, и красилась не по моде, но разве это повод так оскорблять девушку?

Я родилась и выросла в современном мире, мне не чужды были феминистические настроения, поэтому парадигму того, что миром управляют и властвуют мужчины, принять отказывалась.

Даже на Земле отказывалась. Претило мне и отсутствие свободы выбора, свободы личности. Никто не вправе решать за девушку ее судьбу и то, как она хочет выглядеть.

Этот мир, однако, более патриархальный, чем привычная мне реальность. Но вот мирится с этим я не собиралась. После еще одного часа размышлений и оплакивания разбитого сердца, я взяла себя в руки.

Теперь я Флоренс Винтер.

Что-то маг говорил по поводу долгов и разорения баронства.

Не бывать этому!

Даже в этом мире я добьюсь такого величия и власти, что смогу сама выбирать свою судьбу. А для этого нужны деньги, много денег. Упорства и любви к труду мне не занимать.

Жить в бедности и нищете не хочется никому. Как не крути, а деньги нужны всем. И тем, кто богат, и тем, кто беден. Все это чушь, что счастья на них не купишь.

Когда есть деньги — есть и возможность путешествовать по миру, заниматься творчеством и хобби, делать свое любимое дело не оглядываясь на затраты, помогать другим, нуждающимся в помощи людям, животным.

Вот проводим завтра женишка и сразу приступим к делу. Я наметила для себя «наполеоновские» планы.

Нужно выяснить экономику местного рынка и ознакомится с предоставляемыми товарами и услугами, проверить бухгалтерию отца и выяснить причину долгов, что-то не верилось мне, что в этом феодальном обществе аристократ может так просто лишится всего.

История моего мира показывала, что причиной банкротству в большинстве случаев служит неграмотное управление.

Так, размышляя, не заметила, как уснула в кресле. А будить меня пришли уже с рассветом.

— Госпожа! Как вы так умудрились, отчего не спали в постели? — забеспокоилась Лара, стоило ей только войти в спальню.

Я пошевелилась. В самом деле, это было плохой идеей. Следовало только почувствовав сонливость, вернуться в кровать.

Я разминала шею, пытаясь избавится от болезненных ощущений. Мышцы поддавались неохотно.

Мари, вошедшая следом за Ларой, тихо фыркнула. Ее поведение мне не нравилось, но пока я решила спустить все на тормозах. Не до этого. Всему свое время. Да и я сейчас не в том положении, чтобы что-либо предпринимать.

Девушки принялись надо мной колдовать. Мари занялась волосами, не жалея силы завивала тугие кудряшки щипцами, которые работали уж точно не от батарейки или розетки. Лара тем временем наносила на мое лицо один слой белил за другим.

Я даже со счету сбилась.

Про себя решила, что это последний раз, когда я буду выглядеть как бледнолицый абориген без бровей. Вот уедет маг, я уж возьму свою жизнь в свои же руки. Надеюсь только, что отец отнесется ко всему с пониманием.

Но если что, всю вину в кардинальной смене моего поведение можно списать на траур по разбитому сердцу. Если спросит, я не собираюсь держать в тайне подслушанный разговор сына его друга.

Так будет даже лучше, потом поднять вопрос об отмене этого брака станет проще.

Барон и жених уже ожидали меня на крыльце.

Том самом, злополучном, где я очнулась меньше суток назад. С недовольством поглядела на мелкие камушки подъездной дорожки — младших родственников одного знакомого мне валуна — я еще помнила это неприятное ощущение от впивающегося в щеку гравия.

— Наконец-то, — пробурчал Джеймс, но я его прекрасно услышала и сделала вид, что не заметила.

Он был одет с иголочки и готов к отъезду. Барон же, видно, одевался в спешке, пуговицы его рубашки были застегнуты криво, кое-где он даже их пропустил, а волосы не были зачесаны на бок, являя миру поблескивающую лысую макушку.

Кажется, отец весьма рассеянный. Но уж лучше так, чем показушная чопорность моего пока еще не бывшего жениха. Более по-настоящему, что-ли. Отец Флоренс сразу стал мне немного ближе.

— Джеймс, ты даже не позавтракал, отчего такая спешка… — конец фразы папеньки сопроводился его смачным зевком.

— Не желаю оставаться здесь ни на минуту более… э-э-э, пока солдаты кладут жизни, не жалея усилий держат линию фронта, — быстро нашелся маг.

Я скривила лицо. Вот же придурок!

Он не желает оставаться дольше в разорившемся доме неприятной ему невесты, если переводить с козлиного. Вон, и еда ему наша по вкусу не пришлась, вчера поковырялся, повозил мясо на тарелке, да и все.

— Как жаль, что ты не можешь остаться подольше. На следующей неделе домой на каникулы возвращается мой сын Томас, он давно мечтал потренироваться с тобой на мечах… Эх, не судьба. Береги себя, Джеймс, пусть путь будет без препятствий, а удача всегда на твоей стороне, — барон похлопал будущего зятя по плечу.

— Пойду я. Дам вам, детям, время попрощаться друг с другом.

Стой, отец! Тпру! Попридержи коней!

Какое такое прощание, да мы едва друг друга выносим!

На лице Джеймса отобразилось стойкое нежелание оставаться со мной наедине. Даже вон, венка на лбу задергалась.

Красив, он, гад такой! Даже когда на лице отвращение написано, все равно красив. Эти губы, и черты лица, даже его щегливость в жестах, все привлекало внимание.

— Ну… прощай! — сказал жених и вгляделся в напомаженное белилами лицо невесты словно готовый к предстоящей битве, когда барон Винтер отошел подальше.

Ждал, наверное, фонтан слез и очередную попытку обморока, а может и вовсе, что я словно ребенок схвачусь за его руку или ногу и откажусь отпускать.

Я растянула губы в улыбке. Чтоб тебя по дороге лошадь с седла сбросила!

— До свидания, сэр Джеймс. Я буду молится о вашем благополучии, — опустила глаза, чтобы он не видел моего язвительного взгляда.

Удивляюсь, как только получилось сказать эту фразу столь удрученным и льстивым голоском.

Надеюсь, больше не увидимся. Готова обсудить расторжение помолвки через письма, добавила уже про себя.

— Да, я… рад, — протянул маг, уже радуясь отъезду, и обернувшись, оседлал черного словно ночь мерина.

— Скатертью дорожка, — пробурчала я себе под нос, глядя, как поднимается на дороге пыль от копыт исчезающего вдалеке всадника, подняла юбки, не дожидаясь пока фигура Джеймса полностью скроется за горизонтом, и отправилась в дом.