Я, Рейван
Шрифт:
Малак был уже совсем близко. Его штормило на каждом шаге, обрывки горелой кожи опадали с тела, обнажая ослизлые комья мускулов.
— Падай, ну! — сказал я. — Падай…
— Бу Бу-бу! — воздевая обугленную руку и раскачиваясь на ходу, презрительно проскрежетал Тёмный лорд. — Бу-у, бу-бу-бу-бу-бу!..
— Падай, падай, падай! — заорал я, не зная, как ответить на оскорбление, не унижая себя самого. — ПАДАЙ!..
Чёрный ситх сжал кулак для удара, поднял ногу…
Раздался душераздирающий писк.
Из-под ног Тёмного лорда выпорскнула
А я смотрел, как летит на землю поскользнувшийся Малак.
Падал он, как небоскрёб, неторопливо, степенно, веско. Даже руки, чтобы смягчить удар, не выставил: то ли уже не мог, то ли не вполне осознавал происходящее. Случается такое с вестибулярным аппаратом, когда смотришь на мир только Силой.
Вздымая клубы горелой пыли, Малак ничком грянулся о землю.
Я оцепенело смотрел на его затылок: такой близкий, такой беззащитный…
Затылок шевельнулся.
Я машинально схватил последнее, что оставалось в моём распоряжении: кисет с кристаллами для светового меча. Сорвал с пояса, вскинул на верёвке, занёс для удара…
— Буууу?… — донеслось снизу.
Моя рука застыла.
— Бу-бу, — неразборчиво простонал Малак, ворочая лицом в грязи, — бу-бу-бу, бу-бу, бу-бу. Бу бу бу бу, Бу-бу… бу бу бу бу бу-бу. Бу бу бу, бу бу-бу бу бу-бу бу бу, бу бу бу-бу. Бу бу бу-бу-бу бу бу-бу.
— Малак, Малак, Малак, — ответил я, качая головой. Во рту пересохло, голос скрипел. — Финальная речь Главного Злодея? Долго репетировал?
Он приподнялся на руках:
— Бу бу-бу бу бу Бу-бу бу бу Бу бу бу-бу бу бу бу-бу-бу. Бу бу бу-бу-бу бу бу бу, Бу-бу. Бу бу бу бу бу, бу-бу… бу бу-бу бу. Бу бу бу бу, бу бу бу-бу бу бу, бу бу бу-бу. К-х, к-х.
Упираясь горелыми ладонями в землю, он «посмотрел» мне прямо в лицо:
— Бу-бу, Бу-бу? Бу-бу бу бу бу-бу бу-бу?
— Нет, — ответил я, поднимая кисет выше. — Я Светлый, а не идиот.
Обугленная кожа головы лопнула под первым же ударом. Повреждённый череп сдался, затрещали кости, брызнула сукровица.
Я ударил снова.
И снова.
И снова.
Кисет, как набитая копейками нищенская мошна, превратился в кистень.
Во мне не было сейчас ни злобы, ни ярости: я лишь пытался погасить чужую злобу и чужую ярость. Галактика слишком долго жила под их гнётом.
Малак, возвращаясь в прах, упал лицом в грязь.
С каждым ударом, с каждым проломленным фрагментом черепа я чувствовал, как уходит боль, как отступает Тёмная Сторона. И продолжал бить, потому что не хотел позволить ей вернуться.
Не могу сказать точно, сколько продолжалось избиение, но жизнь Малака прервалась задолго до того, как кисет выпал из моих рук.
Я захрипел и опрокинулся на спину.
80
Прошло сто миллионов лет.
Я, как князь Андрей, лежал на спине и смотрел в высокое небо Лехона.
Сперва оно было затянуто дымом пожарищ почти полностью, но постепенно смрад рассеивался. В светло-синей глубине мельтешили смутные искорки.Ещё через сто миллионов лет я услышал голоса.
— Он здесь! Подтверждаю, Мак обнаружен!
— Сюда, ребята! Ты был прав, Заалбар.
— Waag ahyeg ha, wua ga ma uma ahuma ooma!
— Тогда лучше займись девчонкой.
— Эй! Я-то как раз в порядке! И вообще, знаешь ли…
— Тогда займись Заалбаром и не лезь вперёд старших. Стой!
— Ну что ещё?
— Ты помоложе, гизка… Что он говорит?
Пауза.
— «По кусочкам».
— Что?
— Он повторяет: «по кусочкам». И, знаешь ли, смеётся.
— Вижу, что смеётся. Он у нас вообще большой весельчак.
— Привет, ребята, — изобразил я непослушными губами.
— Бастила! — вместо ответа заорал Кандерус. — Сюда! Он жив, — и гораздо тише: — Вроде как…
— Всё нормально, ребята, — пробормотал я. — Я в порядке. Сейчас полежу ещё немного, и мы полетим дальше. Дальше, дальше…
— Не двигайся. У тебя ноги сломаны. Биндо, скорей!
— Хе-хе! Я и не знал, что они могут гнуться под таким углом. Живописно, хе-хе. А это ещё кто?
— Откуда мне знать… там вместо головы — кашица.
Пауза.
— Эх, молодёжь! Когда роешься в помойке, не удивляйся, если наткнёшься… Да это же Малак! Ну что, юноша, поздравляю, поздравляю. Задачка решена, хе-хе. Не ожидал.
— Не трогай ему ноги, Биндо, ты что, ослеп?! Колто неси!
— Не кричи на старика. Принесут твоё колто, не волнуйся. Дай прикоснуться к живой легенде.
Лёгкий импульс бодрости в теле. Лёгкое прояснение в мозгах.
— Ну как, полегчало?
— Спасибо, Джоли.
— Не за что, юноша, не за что. На полчасика хватит, а там уж… а вот и девонька твоя.
Знакомое милое лицо склонилось надо мной. Каштановые волосы рассыпались, закрывая небо. Такой роскошный был вид… зачем меня все тормошат?…
— Мак! Мак! Ты слышишь меня? Мак!
— Конечно, слышу, — сказал я.
— Guhaw maw ohyah? Huaah maw wuwu agah?
— Не сейчас, Большой Зэ! Ты что, не видишь: у них же… ну, любовь, да? Не лезь.
— Как ты, Мак? — спросила Бастила крайне спокойным тоном, словно ей вовсе не хотелось зареветь у меня на груди.
— Бастила, — ответил я трагическим голосом, — миелофон у меня. Я им ничего не сказал.
— Снова бредит…
— Да что с ним?
— Ты не Одарённый, хе-хе, ты не поймёшь.
— Не умирай, Мак! Не вздумай умирать… Я… я не смогу без тебя!
— Не вздумаю, — покладисто сообщил я. — Ты ведь без меня не сможешь. Помоги подняться.
— О, у тебя ноги!..
— У всех ноги. Помоги подняться.
Она потянула меня за протянутые руки, с другой стороны пособил Кандерус, но тут же отошёл в сторону: из неожиданной деликатности. Кажется, я и в самом деле плоховато выглядел.