Я родилась пятидесятилетней. Книга вторая

Я смотрела на Эдварда с удивлением. Когда внучка читала мне про то, что этот парень убивал людей, я буквально возненавидела его. Я презирала Беллу, которая так легкомысленно отнеслась к этой части биографии вампира, и из-за писка приборов совсем прослушала, объяснял ли Эдвард ей и читателям свои поступки.

Когда Каллен признался в убийствах мне сегодня, я почувствовала странное опустошение. Наверное, у меня оставалась надежда на то, что здесь что-то остановило его… Сейчас же я испытывала даже стыд за то, что позволила себе так плохо думать об этом мальчике. Мне всегда казалось, что причиной его ошибки была несдержанность. Я воображала себе случаи, подобные тому, что случилось на биологии…

— Я думала, что ты убивал просто так, — непослушными губами прошептала я, боясь поднять глаза на вампира. — Я боялась, что ты убьешь меня тогда, на биологии. И других…

Эдвард молчал.

Мои щеки горели от стыда.

— Твой запах особенный, Белла, — нескоро нарушил тишину Каллен. — Я ещё никогда не чувствовал ничего более желанного. Это словно наркотик. Я не могу остановиться, быть вдалеке. В тот день я был голоден, а твой аромат выбил всё человеческое из меня. Если бы не порция свежего воздуха… Если бы не Элис… Твоя кровь…

Он замолк, оставляя мне шанс сделать выводы.

— Поэтому ты так прилип ко мне? Цапнуть нельзя, так хоть понюхаешь?

Каллен рассмеялся моей формулировке:

— Твое присутствие прекрасно тренирует силу воли.

— Если после таких тренировок в моей спальне ты откажешься поступать со мной в Гарвард на хирурга, я на тебя обижусь.

— Ловлю на слове! — тепло улыбнулся Каллен, нежно поправив плед на моих плечах.

Запоздало я поняла, что это звучало как настойчивое приглашение. И в Гарвард, и в спальню. На последней мысли мои щёки отчаянно покраснели.

— О чём ты думаешь, Белла?

— О том, что ты не ответил на другие мои вопросы.

— Ах, да… Плазма крови… Мы не пробовали смешивать, но я точно знаю, что вода никак не питает нас. Твёрдая же пища просто застревает внутри нас, так как… У нас нет привычных органов, Белла. Мы ожившие камни, твердые, прочные, но пористые внутри. Кровь попадает внутрь и тут же всасывается, питая тело. Наша кожа даже немного розовеет от большого количества выпитой крови.

Мое представление об усовершенствованной модели графа Дракулы рассыпались, как карточный домик.

— И что ещё общего у вас с губкой? — спросила я в шутку, но получила серьёзный взгляд в ответ.

— Регенерация, Белла. Ты же, наверняка, знаешь, что даже протертые через мелкоячеистую ткань губки, помещенные, скажем, в воду, восстанавливаются в полноценную особь?

Я вспомнила свои молодые эксперименты:

— Да, я проводила опыты с двумя морскими видами, измельчала их через сито, скидывала в баночку оба и получала две первоначальные губки, они даже не смешались…

Эдвард кивнул.

— Единственный способ убить вампира — разорвать и сжечь части до пепла.

— А вы хорошо горите?

— Внутри нас вместо крови циркулирует жидкость, которая очень хорошо горит. Просто так ты сможешь поджечь разве что волосы.

У меня голова шла кругом от этих откровений.

— А превращение? И… Размножение?

— Яд содержится в нашей слюне. Он вступает в быструю реакцию с кровью, обращая клетки человека… В это время человек чувствует себя в аду… — Эдвард замолчал, очевидно вспоминая своё обращение. — Почкованием мы не размножаемся. Половой путь тоже закрыт. Мы бесплодны по своей сути.

— Это точно?

— Поверь мне, если бы это было возможно, Роуз давно стала матерью. И Эсме… Даже Элис.

— Жаль.

Мне было действительно жаль девушек. Та же Роуз явно мечтала стать матерью.

Эдвард почему-то закашлялся и сменил тему.

— Ты, кстати, угадала, у меня есть две медицинские степени.

Я попыталась вспомнить, когда я так сама прокололась, но потом поняла, что Эдвард запомнил случай на биологии…

— Ну, давай, хвастайся, чем ещё богат твой внутренний мир…

Каллен рассмеялся. Взял меня за руку и начал осторожно загибать пальчики:

— Ученая степень в литературе, математике, праве, машиностроении, нескольких языках, — Эдвард взял вторую руку и начал сначала:

— Степень в истории искусств, международном бизнесе, две медицинские, в психологии…

Я вырвала свои руки, когда и на второй руке пальцы закончились:

— Ну хватит! Я уже обросла комплексами!

— Ты очаровательна, когда злишься…

Я фыркнула.

— Напомни, Эдвард, почему мы общаемся?

Этот плут рассмеялся и снова взял меня за руку, загибая пальчики:

— Ну, тебе нравится общаться с моим отцом, душа моя. Ты очень любознательна. Тебе интересно доводить меня до белого каления, как говорят в России… Я потворствую твоим шалостям и желаниям… И я хорошенький, — смело закончил парень, прожигая меня хитрым взглядом.

— Кто тебе сказал, что ты хорошенький, Каллен?

Улыбка на его губах немного дрогнула, но не скисла:

— Ну, Джессика определённо часто об этом громко думает…

— А мне кажется, — я немного приблизилась, вдыхая пряный, почти конфетный аромат кожи вампира. — Джессика мысленно называла тебя «сладеньким», Эдвард…

Судьба неизбежнее, чем случайность

Нельзя уйти от своей судьбы —

другими словами, нельзя уйти от неизбежных

последствий своих собственных действий.

Ф. Энгельс

Эдвард

Сладенький… Кто бы говорил, прости Господи…

Я сглотнул яд, в который раз пассивно убеждаясь, что слабые способности к телепатии у Беллы присутствуют. Откуда ещё она могла узнать, как порой мысленно называет меня мисс Стенли?

— Душа моя, напомни, пожалуйста… Почему я тебя ещё не съел?

Улыбка Беллы стала просто ослепительной, когда она в ответ взяла мою руку и стала загибать мои пальцы, перечисляя все аргументы, кроме главного: