Я сделаю нам больно

Тату? У неё там что, набита татуировка? Ах, ты ж скромница! Он голову даёт на отсечение — мать не знает!

Погасшее возбуждение вспыхивает вновь, как сухая трава от искры. Он сейчас же хочет раздеть заучку и посмотреть, что скрывается под её водолазкой.

Ускоряет шаг… но Мила оказалась быстрее. Хочется расхохотаться, глядя на то, с каким усердием она тычет на кнопку вызова. Раз за разом. Будто это поможет.

Когда двери лифта разъезжаются в стороны, брюнет уже рядом. Даже он чувствует то напряжение, что виснет над ними грозовой тучей. Нервы…

Девушка заходит в лифт и сразу отступает назад, желая оказаться как можно дальше от него.

– Задержите лифт!
– послышался приятный женский голосок и цокот каблуков.

Неожиданно для них обоих к лифту семенит ещё один пассажир. Даже два. Первой в кабину въезжает громоздкая детская коляска, а следом за ней, должно быть, и мамочка.

Как нельзя кстати. Брюнет, молча ликует, когда чудо на колесах занимает почти всё место. А Милане приходится сдвинуться в сторону. Какая прелесть. Совсем рядом. Сегодня, милочка, явно не твой день…

Незнакомка благодарно улыбается и нажимает кнопку самого верхнего этажа.

– Спасибо что задержали лифт. Ой… вам какой нужен был?
– прикрывает рот ладошкой.

– Все нормально!
– улыбается Илья.
– Покатаемся. – отмахивается от вопроса, и непринужденно дёргает плечами. Ловит возмущенный взгляд блондинки и, облокотившись затылком в стену позади, опускает руку на талию Миланы.

Девушка тут же вздрагивает. Дёргается в попытке стряхнуть его руку. В хрустальных глазах паника. Ресницы дрожат, а изящные ноздри широко раздуваются от возмущения. Картина маслом.

Пальцы брюнета настырно проскальзывают под водолазку и интуитивно ощупывают то место, где должен быть узор. Не пищи, милочка… здесь ведь ребёнок. Нельзя пугать детей.

Мила пытается увильнуть от его прикосновений, но делает только хуже. Себе. Она перехватывает его запястье, и снова смотрит ему в глаза. Почти чёрные. Ярость в её взгляде сменяется мольбой. Губы плотно сжаты. Девушка старается не обращать внимания на тёплый шар, что перекатывался внизу живота. Это неправильно.

Кожа покрывается мурашками, когда его пальцы замирают на поясе Джинс.

Забыла, как дышать. Илья проталкивает один палец под пояс. Смотрит выжидающе. С очередной издёвкой. Ну же, милая? Что ты сделаешь теперь?

Лифт останавливается, и Илья глухо и разочарованно выдыхает. Его пальцы соскальзывают с плотной ткани её штанов, и брюнет прячет руку в кармане. На мгновение закрывает глаза. Двери открываются, и Милана позабыв о манерах, шустро проталкивается на выход, отпихивая коляску, а затем и попутчицу в сторону.

Глава 10

Сейчас ему хотелось тишины. И покоя. Шума на сегодня достаточно. Поэтому Илья, не раздумывая, отмёл предложение Жеки встретиться в полюбившейся всем кальянной. Слишком людно.

А здесь… здесь всё иначе. Через пару месяцев зима, а значит, их берлогу занесёт пожухлой листвой, а затем весь этот перегной накроет снегом. И так почти до лета.

Брюнет наполнил лёгкие свежим осенним воздухом. До отказа. Почти до хруста рёбер. Поистине наслаждаясь ароматом сентября. Он любил сентябрь больше остальных месяцев. В сентябре день рождения его мамы.

– Давно ты здесь?

Шелест листвы вынудил парня открыть глаза. Жека. Как всегда до раздражения бодр и в хорошем настроении. И никак иначе. Друг с довольной рожей хлопнул Леднёва по плечу и опустился рядом с Ильёй на застеленное пледом бревно.

– Полчаса… может, час…

Брюнет подбирает под ногами шишку и бросает ту в костёр, огороженный несколькими кирпичами. Умиротворение в этом месте накрывает с головой. Так было всегда. С того самого первого раза, когда они, семнадцатилетние пацаны, нашли это место во время одной из вылазок на природу. Так, незатейливая традиция, выбираться на пикник раз в пару месяцев. С мая по сентябрь. Со временем, это место стало их убежищем.

– Ты не в духе?

– Заебался.

Лицо Назаровой смотрело на него сквозь веки. То с брезгливой гримасой, то с надменной улыбочкой. С осуждением в глазах.

И это бесило. Настолько, что хотелось пробить бетонную стену собственной башкой. Какого хера он всё ещё думает о ней? С какого момента она безвылазно топчется в его мыслях?! С того момента, как он сам позволил себе лишнее?

Раньше он смеялся над ней. А остальные подхватывали его веселье. Сейчас смеются над ним. Чёртова выскочка!

– Ты из-за Назаровой?

Как в воду смотришь, Жека.

– Частично, – хмыкает брюнет, подбрасывая в костёр ещё пару шишек. Вслушиваясь в треск поленьев. Всматриваясь в красные языки, что облизывали такой же красный кирпич.

Женя поджал подбородок, и сдвинул кепку на голове козырьком назад. Свёл брови, прищурившись, и глядя на костёр.

– Ну, припугни её что ли. Чтоб не высовывалась. Пусть сидит тихонечко.

– Уже.

Делиться мыслями, в которых сам ещё не разобрался, он не хотел.

– Все реально так серьёзно?

– Ну, судя по нехилому колечку, что носит Оксана Вадимовна… то да.

– М-да… а ещё они с дочуркой переехали к вам домой…

– Правда? – прыскает Леднёв, переводя на друга тоскливый взгляд. – А я и не знал.

Такое ощущение, что об этом уже все знали. Ему казалось, что на него все таращатся и шепчутся. Перемывают кости за спиной и злорадствуют.

Хотя, он рассказал об этом только Демьяну и Жеке. Они – могила. А вот она… пусть только протянет свой язык!

– А Дёма где? – рука машинально тянется в карман за сигаретами. Он собирался бросить. В ближайший понедельник. Видимо, не судьба.

– Без понятия. Морозится второй день. Может, тёлочку себе завел?

– Дёма? – даже смешно. – Ну-ну…

– Ты вещи собрал свои? Или нет пока?

Бля… снова та же песня? Илья уставился пустым взглядом на так и не подкуренную сигарету в руке.

– В багажнике…

…

Flashback

Стоял у неё за спиной, терпеливо выжидая пока Назарова попадёт ключом в замочную скважину. У этой змеюки даже ключи уже имелись… ручки трясутся, а с полных губ срываются неприемлемые для заучки словечки. Так вот что значит «в тихом омуте…»?