Я сделаю нам больно

– М? – напрягся. Он нервничал? Ещё как…

– О чём ты думаешь? – целый ворох вопросов гудел под черепной коробкой. Слова подбирались с трудом. Во рту пересохло.

– О чём я думаю? – улыбнулся шире. – О ком… о тебе. – Не задумываясь ни на секунду.

– Я о другом… - снова цеплялась зубами за губы. Илье хотелось протянуть руку и остановить эту пытку, – к чему ты ведёшь? Думаешь, у этих… отношений есть будущее?

– А почему нет? – скорость его ответов поражала. В то время как она с трудом подбирали слова, брюнет отвечал на вопросы так, словно щелкал семечки. Будто заранее знал, о чём она хочет его спросить.

– А родители?

– А что родители?

– Не делай вид, что ты не понимаешь! – фыркнула, сдвигая светлые брови.

– Мили? – она отвернулась. – Мил? – Илья всё же не сдерживается, и аккуратно касается её предплечья. – Мили?

– Ну что?

– Выходит, ты думала о нас? Так? – он склоняет голову набок. В тёмных глазах пляшут черти.

– Когда я лежала в больнице, ко мне приходил Даня, – несколькими словами сбивает с него всю спесь.

Лицо брюнета тут же осунулось. Игривая улыбка исчезает, а на её месте возникает полоса сжатых губ.

– Что он хотел? – сдерживает упрямых бесов. Он провёл пальцами по своим волосам, слегка взъерошивая тёмную шевелюру. Хотелось зарычать.

– Ну… не знаю. Извиниться?

– И? Извинился? – холодно осведомился. Говорить об этом говнюке в момент уединения: совсем не хотелось. Да, при любых обстоятельствах говорить о нём не было совершенно никакого желания!

– Да.

– Мили… я заходил к твоему дружку. Не буду врать.

– Да, я знаю, - перебивает парня, приподнимаясь, – и угрожал ему.

– Я бы так не сказал. Я всего лишь предупредил.

– Илья, не нужно сейчас разыгрывать спектакль. Всем нам прекрасно известно, как ты предупреждаешь…

Илья молча наблюдал за тем, как девушка поднималась. Осторожно. Наклонилась, подбирая с пола костыли.

– Мили? – сглотнул ком в горле. Помедлили пару секунд. За эти мгновения она успела встать, и повернуть к нему голову.

Подорвался вслед за ней, задевая ногой кошку. Виски недовольно рявкнула, и озлобленно покосилась на своего хозяина.

– Мил? Не уходи? – обошёл кровать, замечая, как девушка заиндевела. – Мили? – поднял руки, обхватывая её лицо. Провёл большими пальцами по розовым щекам. Боясь, что она окажется фантомом. Игрой его воображения. – Ты стала всем, – его губы едва шевелились. – Ты внутри. Понимаешь? Так глубоко, что я понятия не имею, как тебя выкорчевать оттуда.

Каждое его слово бередило рану. Заставляло и без того изувеченное сердце вновь кровоточить. Дыхание сбилось, и Милана вздрогнула, когда поняла, что всё это время не дышала. Отпрянула от Ильи, и задрожала в попытке успокоиться. Она не ожидала. Даже подумать не смела о том, что он скажет нечто подобное. Это… признание?

Вырвала лицо из его хватки. Задышала часто, и неуклюже переставила костыли, поворачиваясь к парню спиной. Уставилась невидящим взглядом на полупустой письменный стол. Снова вздрогнула…

Илья коснулся её волос, отводя их со спины, и обнажая своему взгляду маленькие волны шейных позвонков. Выдохнул, вызывая горячим воздухом мурашки на её шее. Крошечные светлые волоски поднялись дыбом.

– Можно я тебя поцелую? – уставился на мелкие мурашки. Почувствовал, как шевельнулись жевалки на собственном лице.

Пожалуйста… кивни, Мили. Если тебе тяжело это сказать – просто кивни. Задержал дыхание и чуть слышно зарычал, когда её шея согнулась… подставляя его губам чувствительный участок кожи.

Илья продолжает смотреть на выступающие позвонки. Секунда, две, пять… больше не может себя контролировать.

Больше нет сил. Дом пуст. Она перед ним. И она его не гонит. Не отталкивает.

Проводит руками по плечам. Вниз по рукам. Пальцы замирают на бёдрах и легонько сжимают их.

Тянет на себя, вжимая в ноющий пах.

– Илья...
– сипит, отпуская долбанные костыли и цепляясь холодными пальцами в край стола.

– Мили...
– наклоняется вперёд, касаясь губами отрытой шеи. Туда, где так безумно колотится под кожей пульс.

– Я боюсь… - на выдохе. Откланяется от него. Потому что тело предаёт. Его ласка отзывается там где нужно. Внизу живота начинают вспыхивать мелкие искорки.

– Я убью себя, если ещё хоть раз сделаю тебе больно, Мили.

Брюнет разворачивает девушку к себе лицом, и впивается в приоткрытые губки. Мягко толкает назад, упирая в стол. Сносит рукой все лишние предметы и, подхватив под ягодицы, усаживает на деревянную поверхность.

– Кто-то может зайти, — пищит, когда его ладонь накрывает округлую грудь, сминая полушария сквозь ткань футболки.

– Никто не зайдёт, - нежно прикусывает тонкую кожу на шее, вклиниваясь между разведёнными ножками. Поддевает край футболки и заставляет поднять руки вверх.
– Это лишнее.

Мозг не соображает. Внутри разливается похоть, которая выходит из берегов, смывая здравый смысл.

– Я остановлюсь, если попросишь… - поверить не может, что сказал это.
– Я смогу остановиться.

Наглое враньё. Илья уже ничего не соображает. Тормоза отказали.

Подхватывает резинку шелковых шорт и в последний раз заглядывает в синие глаза.

Там только смущение. Оно опаляет её щёки.

Тянет холодную ткань вниз вместе с бельём, становясь перед ней на колени. Бережно стягивает одежду, зацепившуюся за гипс.

Ведёт носом по здоровой ноге, ощущая как от его дыхания, на её коже вновь появляются острые мурашки. Целует внутреннюю часть бедра, нежно всасывая кожу. Оставляя после себя след.

Здесь никто не увидит.

– Илья...
– пальчики зарываются в тёмные волосы.

– М?
– поцелуями подбирается всё ближе и ближе к розовым лепесткам.

– Не нужно там! – с придыханием. Испуганно сжимает пальцы на его волосах.

Парень поднимается на ноги и стягивает с себя толстовку вместе с футболкой. Становится вплотную, почти сгибаясь пополам, чтобы коснуться своим лбом – её.

– Я так хочу тебя, - шепчет, глядя на то. Как дрожат её ресницы.
– Пиздец как хочу.