Я шагаю по России и не только

Через несколько лет после нашего выпуска школа перестала быть женской, потом она почему-то стала образовательным учреждением для умственно отсталых детей, а пару десятилетий назад вообще исчезла из сферы образования, уступив территорию какой-то бизнес-единице. Мы с подругами недавно открыли двери бывшей школы и оказались под строгим взглядом стоявшего неподалёку секьюрити.

– У нас здесь был вход в столовую.

– А у нас здесь ресторан. Чем интересуетесь, дамы?

– Дело в том, что мы когда-то здесь учились. Можно мы посмотрим спортивный зал? Я начинала в нём свою карьеру гимнастки.

– Нет, дамы. Нельзя к нам. К тому же у нас там стоят офисные столы.

– У нас за порядком в раздевалке следила уборщица тётя Маша. Она же одергивала всех, кто скатывался за пирожками по перилам этой красивой лестницы, – это уже мои подруги добавили строгим охранникам при выходе из бывшей школы.

Я много писала об интересной школьной жизни, сейчас хочется добавить информацию, найденную в последние годы в Интернете.

«Сколько у меня было радости, когда я узнала, что идёт запись в школу № 218, что на нашей улице, доме 13. И вот я школьница! Никогда не забуду первый день учёбы. Детей собрали в классе на втором этаже. Вошла учительница. Меня поразила её худоба. Её звали Татьяна Фёдоровна Бладасова. Она рассадила нас по партам… Сидели в пальто и рукавицах. Чернила иногда замерзали в чернильницах… Не все ребята доучились до конца учебного года… Однажды, как всегда, Татьяна Фёдоровна построила нас парами, вывела в раздевалку. Я быстро оделась и выбежала на улицу. Когда вбегала в парадную, раздался оглушительный взрыв: разорвался снаряд напротив нашей школы. Он разорвался до оповещения населения об артиллерийском налёте. Из нашего класса двух мальчиков убило сразу, а Доре Бинимовой оторвало ногу. Наши занятия часто прерывались воздушными тревогами, артобстрелами. При воздушной тревоге нас коридорами школы выводили в бомбоубежище, в Толстовский дом. Там мы сидели иногда по нескольку часов при свете ламп. Татьяна Фёдоровна нам много рассказывала, старалась ободрить ребят… После окончания первого класса в нашем классе было 18 отличников, у всех был красивый почерк. За хорошую учёбу она нам выдавала премии – тетради, которых не было нигде».

18 мая 1942 года трагедия унесла жизни восьми ленинградцев, ещё 54 человека были ранены. Факт гибели детей вошёл в обвинительное заключение СССР в адрес фашистской Германии на международном судебном процессе в Нюрнберге в 1945–1946 годах. Мемориальную доску установили в холле детского театра «Зазеркалье», где в годы блокады располагалась 218-я школа.

Рассказ бывшей ученицы нашей школы об этом ужасном событии раньше я не слышала. Но первую учительницу Татьяну Фёдоровну помню очень хорошо. Она помогла девчонкам из нашего первого «а» класса приобрести красивый каллиграфический почерк, научила дисциплине и организованности. Около моей тарелочки с манной кашей, которой она угостила одиннадцать учениц-отличниц в праздник – День артиллерии в ноябре 1944 года, лежало наставление: «Терпение и труд всё перетрут». У моей подруги-хохотушки Ритки на открытке значилось: «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда».

Про этот дом, небольшой частью которого была наша школа, хочется рассказать поподробнее. Он был построен архитектором Гребёнкой в 1863–1864 годах, получил историческую известность как доходный дом и зал собраний М. Ф. Руадзе. Каких только организаций здесь не было! С 1865 года – Петербургский клуб художников, где стали устраивать новогодние праздники для детей, в 1875 году на таком празднике побывал Достоевский. В Редакции журнала Министерства народного просвещения главным редактором был Ушинский. Находились здесь и Петербургское собрание художников, и Столичный артистический кружок, и Петербургский драмкружок.

В 1883–1888 годах дом был перестроен и дополнен четырёхэтажным каменным корпусом для Анны Павловой (не балерины, а её купеческого звания однофамилицы). Зал Павловой сдавался разным театральным труппам и кружкам, он пользовался широкой известностью в городе. В 1910 году здесь состоялась премьера балета «Карнавал» на музыку Р. Шумана (балет поставил М. Фокин, танцевали Нижинский и Карсавина). До революции здесь проходили лекции, танцевальные вечера, спектакли, встречи представителей творческой интеллигенции. На одном из банкетов присутствовало 600 человек. В этом доме 7 сентября 1913 года открылась студия Мейерхольда.

Когда я поступила в первый класс в апреле 1944 года, школу теснили с двух сторон помещения с большими театральными залами. Из торца коридора второго этажа, как в театре папы Карло, можно было открыть волшебную дверь и попасть в театр с красными бархатными креслами и занавесом. Там обосновался Театр Флота, на сцене которого проходили смотры художественной самодеятельности. Помню, когда я училась в девятом классе, в пьесе Светлова «Двадцать лет спустя» играл десятиклассник Миша Козаков. Он со сцены во френче и в сапогах с пафосом изрекал какие-то революционные тексты и очень этим нас веселил.

В помещении с другой стороны школы многие годы находился Межсоюзный дом самодеятельного творчества, с 1937 года – Театр народного творчества. В 1981 году здесь открыли культовый Ленинградский рок-клуб, и именно тут выступали легендарные группы «Кино», «Алиса», «Секрет»… Наконец, с 1995 года здесь обосновался детский музыкальный театр «Зазеркалье».

Мой отчий дом – это большой в виде буквы «П» красивый дом № 23 – дом Петербургской купеческой управы. Он был построен по проекту архитектора Александра Александровича Барышникова в 1911–1912 годах в стиле модерн с ненавязчивым декором в виде лепнины и балясин, балконов и ваз, башенки с ротондой и чугунной ограды. В комплексе из трёх зданий вокруг глубокого шестиэтажного двора-курдонёра с шестью парадными лестницами обеспеченным людям сдавались большие удобные квартиры.

Любопытно, что проектирование и строительство домов не было главным делом сына крупного торговца мануфактурой, – Александр Александрович Барышников спроектировал в Петербурге всего несколько домов. После окончания Петербургского института путей сообщения в 1898 году он служил в Управлении водных и шоссейных сообщений и торговых портов, но увлекался литературой, живописью, театром и, кроме того, всерьёз занимался политикой. Оставив строительство, он был избран в Третью Государственную думу, во время Февральской революции назначен комиссаром Временного правительства по Министерству почт и телеграфов, а позже вошёл во Временное правительство в качестве товарища министра государственного призрения. После Октябрьской революции Барышников эмигрировал, где и умер в 1924 году.

В доходном доме № 23 в течение ряда лет снимали квартиры или комнаты в квартирах творческие люди, наверно, аура в доме располагала к этому.

В дни революции в квартире № 36 жил Джон Рид (1887–1920) – деятель американского рабочего движения, писатель и публицист. Одной из основных тем, интересовавших его, была революция. Осенью 1913 года Рид находился в лагере Панчо Вильи и опубликовал серию репортажей о Мексиканской революции. Практически сразу же после начала Первой мировой войны он в качестве репортёра отправился в Европу, а в августе 1917 года Джон Рид с женой отплыли из Нью-Йорка в Европу, чтобы собрать материал для репортажа о событиях, происходящих в молодой российской республике. Рид и его жена присутствовали во время захвата Зимнего дворца вечером 7 ноября 1917 года. Он стал активным сторонником нового революционного социалистического правительства; участвовал в работе Наркомата иностранных дел, переводя указы и новости о действиях нового правительства на английский язык. Он был близко знаком со многими членами нового правительства, встретился с Львом Троцким и познакомился с Лениным. Позднее он написал книгу об этих событиях в России – «Десять дней, которые потрясли мир». Вождь мировой революции отозвался об этой книге следующим образом: «Прочитав с громаднейшим интересом и неослабевающим вниманием книгу Джона Рида "Десять дней, которые потрясли весь мир", я от всей души рекомендую это сочинение рабочим всех стран. Эту книгу я желал бы видеть распространённой в миллионах экземпляров и переведённой на все языки, так как она даёт правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое пролетарская революция, что такое диктатура пролетариата».

В апреле 1918 года Рид вернулся в Нью-Йорк, после чего совершил около двадцати агитационных поездок по США, выступая в защиту Октябрьской революции, против американской интервенции в Советской России, в связи с чем пять раз привлекался к судебной ответственности по обвинению в «антиамериканской деятельности». В августе-сентябре 1919 года Рид стал одним из основателей Коммунистической рабочей партии США. В октябре 1919 года Рид приехал в Москву и был избран членом Исполкома Коминтерна, в августе 1920 года стал делегатом на Втором конгрессе Коминтерна и много ездил по Советской России, собирал материал для новой книги. Умер в Москве 19 октября 1920 года от сыпного тифа. Похоронен на Красной площади у Кремлёвской стены, о чём свидетельствует надгробная плита у Кремлёвской стены.

Чуть позже Джона Рида (с 1922 года) в этой же парадной дома после переезда в Петроград из Риги жил с родителями юный Аркадий Исаакович Райкин. Учился он в 206-й школе (тогда Петровская школа-училище № 23), куда часто из дома лазил через забор с колючей проволокой, так было быстрее. К тётушке в дом по соседству № 15/17 он тоже любил лазить, но уже через высокие ворота Толстовского дома. В эти моменты он воображал себя революционным матросом «Авроры». В школе Райкин увлекался ИЗО и театром, развлекал и смешил ребят, изображая любимых учителей.