Я шагаю по Сеулу

Вечером Джен Ни увидала первые фотографии, выставленные фанатами в сети. Она прибежала ко мне с планшетом, спросила:

— Ен, это ты с напарницами, или настоящие айдолы?

— Я это. Настоящий «Блэкпинк» снимался в клипе, в другой части города. Только никому об этом не пиши. Кстати, вот тебе за твой труд моим фотографом! — Протягиваю ей десять купюр по пятьдесят тысяч вон каждая.

— Спасибо, тонсен! Я буду стараться ещё больше! — Замечаю слёзы в углах глаз онни. Она выходит, а за ужином мне приходится рассказывать, что и как сегодня было. Омма и онни охают и ахают. Я благоразумно не говорю, сколько заработала сегодня, ещё удар их хватит! Пусть живут.

На следующий день вся школа обсуждает фото сессию «Блэкпинка». То, что на снимках не айдолы, никто не догадался. Ведь я своим одноклассникам показала только открытую часть контракта с Ян Соком. А там вообще не написано, чем я занимаюсь в лэйбле. Есть только строчка, что я стала привлечённой трейни агентства с зарплатой в два миллиона вон. Кстати, и в дирекцию, и в салон красоты, я сдала точно такие же, открытые части контракта. Только родственники видали мой контракт с лэйблом в полном объёме, кроме дополнительных статей. Но я точно уверена, что ни омма, ни онни, никому не сболтнут. За такое можно и в тюрьму попасть. А уж первая «зарплата», полученная от меня Джен Ни, вообще закроет эту тему навсегда. Родственницы убедились, что со мной выгодно иметь дела. И хоть приходится онни много работать, щёлкая меня в разных нарядах, пятьсот долларов на дороге не валяются, тем более, для студентки.

Три дня спустя. Посиделки в собственной голове.

Сижу дома. Уроки делать неохота. Слушаю соседку по голове. Она мне рассказала про буддизм, про лунный календарь, а теперь просвещает насчёт примет, в которые свято верят корейцы.

«Ле На! Есть много разных примет, я не все знаю, но то, что слышала, скажу. Если ты не желаешь смерти пожилому родственнику, никогда не дари ему часы! Это намёк, что время его пребывания в этом мире закончилось, и ты хочешь, чтобы он отправился к праотцам.

Никогда не смотри ночью своё отображение в зеркале. Твою душу украдёт демон, и ты станешь его марионеткой. Воду по ночам тоже нельзя пить, иначе в тебя вселятся мелкие демоны, и ты не сможешь уснуть до утра. Если хочешь, чтобы тебе выпало счастье, то, как говорят старые люди, надо положить щепотку кимчи на кусочек торта, и съесть!

Больше я ничего не помню…».

«Ничего, и этого тоже хватит! Да, слушай, а где находится Великий Ван? Хоть в Сеуле и есть дворец, по-моему, там никто не живёт».

«Да, Ле На, его после войны поселили в Пукхане, Пхеньянский дворцовый комплекс можно увидать на фото в сети. В Намгане он бывает раз в пять лет».

«А не скучно ему, там, ведь Пукхан отсталая страна?».

«Ну, не такая она и отсталая. Там просто нет пахотных земель, продовольствие завозят отсюда и из Китая. Правда, в последние три года русские помогают Пукхану со строительством теплиц и развивают гидропонные фермы. Зато там есть крупные заводы и термоядерные электростанции. Это русские и китайцы им построили. Аристократы держатся за старые традиции, поэтому там нет К-поп. Правда, наши айдолы туда ездят с концертами. Но им приходится учитывать традиции, например, когда туда поехала одна их девичьих групп, то они пели и плясали не в коротких юбках, а ханбоках».

«Мда. А там есть машины, телефоны…?».

«Конечно, есть. Можешь посмотреть в сети! В Пхеньяне даже больше небоскрёбов, чем у нас. Там ведь заводы принадлежат аристократам не полностью. Часть производств курируют китайцы, часть — русские, а есть и совместные предприятия наших чеболей и пукханской аристократии. Так что, там все так же, как и тут, только много всяких старых традиций, ритуалов и остатков прошлого. Например, у них школьникам преподают религию, и они на Сунын должны знать какие-то молитвы или мантры, я точно не помню. Это у них отдельный тест. Оттуда к нам приезжают ученики по обмену между школами».

«Понятно».

«Но там меньше самоубийств, такого, как у нас, после Сунына нет. Считается, что если ты не смог сдать экзамен, и посрамил свой род, то должен пойти, замаливать свои грехи в горный монастырь, не менее семи лет. Но, как я смотрела по телевизору, обычно, дети аристократов сдают Сунын на нужное количество баллов. Потом они едут сюда, в Сеул, получать высшее образование, заводить нужные связи с чеболями и чиновниками правительства. Зато южане предпочитают получать образование в Европе или Америке. Ну, не все, конечно, а дети из богатых семей и отпрыски чеболей».

«Всё тут почти так же, как и в моём старом мире…».

«Расскажи мне, там ведь есть Корея, это я уже поняла».

«Я не интересовалась именно Кореей, некогда было. Но у нас там она тоже была разделена по тридцать восьмой параллели. Правда, на Севере были приверженцы каких-то пяти принципов Чунчхэ, а на Юге было государство, похожее на то, в котором мы с тобой живём. Вот и всё, что я знаю о Корее моего мира. И, да, ещё и К-поп там есть, американские базы и чеболи».

«Расскажи ещё что-нибудь!» — Просит школьница.

«Ладно. не знаю, как тут у вас будет, но вроде, вы не загадили окружающую среду так, как мы. В результате, у нас начал изменяться климат, и появилияь разные болезни, о которых никто до этого не слышал. Два года подряд весь наш мир боролся с вирусом КОВИДа. От него умерло довольно много людей во всех странах. Были зарыты все границы, люди не могди ездить отдыхать, города были пусты, население сидело дома…».

«Божечки мои, у вас, что апокалипсис наступил? А зомби были?».

«Ха, ха, ха! Нет, зомби у нас не было. Было много больных, пока не изобрели прививки от этой болезни…».

«А ты тоже умерла от этой болезни?».

«Знаешь, а я не помню! Даже не знаю, как и где я там умерла».

«Это страшно, ничего не помнить о своей смерти!».

«А может, так и должно быть? Чтобы душа могла не цепляться за старые воспоминания, и принять новый мир после перерождения?».

«Не знаю, я о таком не думала…».

«Маленькая ты ещё, поэтому и не думала. Я помню, что мне было чуть больше сорока лет, у меня был муж и дети. Я жила в большом городе, работала в больнице. Давай, лучше, поговорим о тебе. Самчон сказал, что ты его единственная наследница. Что ты об этом знаешь?».

«Он правда так сказал?».

«Да, зачем мне врать, я ведь с тобой в одном теле живу».

«Значит, его жена и дочка умерли…».

«А он не может жениться вновь?».

«Ему уже семьдесят лет…».

«По голосу не чувствуется. А что с его дочкой было?».

«Она родилась с какой-то болезнью, и врачи сказали, что ей жить не больше тридцати лет. Так оно и вышло…».

«Слушай, а почему у нас с тобой белая кожа и лицо, хоть и азиатское, но не корейское?».

«Моя мама была из Таиланда, из аристократической семьи. Она сама была тайкой наполовину, бабушка, которую я никогда не видала, была из Европы, но вот из какой страны, я не знаю. В результате, когда мой аппа женился на омме, получилась я».