Я, снайпер

Феддерс улыбнулся, сверкнув глазами, и опустился на пустой стул. Он взял с собой недопитый стакан виски.

— Ник, поймите, это моя работа. Я должен выспрашивать, вынюхивать, узнавать, что к чему. Вот за что Том мне платит. Пожалуй, я в каком-то смысле его специальный агент.

— Понимаю.

— И до меня доходят разные слухи. Так, например, я слышал, что расследование внезапно свернуло в сторону.

— Мы просто стараемся не упускать никаких мелочей, только и всего.

— Ну да, да. Это я тоже слышал. Люди говорят: «Этот Ник Мемфис, он еще до конца года станет заместителем директора, один триумф за другим». Насколько я знаю, в Бристоле вам здорово досталось.

— Да, я поймал кусочек свинца, но все это в прошлом, вот только походка изменилась.

— В общем, герой, отличный парень — вот общее суждение о Нике Мемфисе, специальном агенте ФБР. «Отличный парень». «Лучший из лучших». «Неподкупный», «подающий надежды», «далеко пойдет».

— Билл, смысл не в том, чтобы далеко пойти. У меня замечательная карьера, и я рад, что вношу свой маленький вклад в общее дело. Этого достаточно. Если я поднимусь на следующий этаж, будет просто здорово. Если не поднимусь, значит, так легли карты. В моих честолюбивых планах нет места для меня самого. Я ратую за соблюдение закона — вот в чем мое честолюбие.

— Прекрасные слова. Вы благородный человек в этом городе козлов, как профессионалов, так и дилетантов. Хорошо, Ник, позвольте мне быть с вами откровенным. Этот тип, Том Констебл, — классический воротила, и он без всякого сожаления уничтожает тех, кто оказывается у него на пути. Я пытаюсь хоть как-то его сдерживать, но эти миллиардеры-знаменитости, сотворившие себя собственными руками, очень упрямы во всем, что касается их прихотей. И я просто предупреждаю вас: нет смысла идти против него, не делайте этого. Том может сделать больно и сделает больно, и мне уже приходилось это видеть. Будет жаль, если такого хорошего парня, как вы, раздавит тяжелая пята Тома Констебла, причем было бы ради чего. Он хочет лишь поскорее закрыть расследование, хочет, чтобы имя его бывшей жены исчезло со страниц газет и все осталось в прошлом. Я говорю все это исключительно из уважения к вашим достижениям.

— О, понимаю, — ответил Ник. — Вы делаете мне одолжение. А то я подумал было, что вы угрожаете сотруднику федерального ведомства.

— Ник…

— Мистер Феддерс, я бы предпочел закончить нашу беседу немедленно, пока у вас не возникли крупные неприятности. Да, вы прислуживаете большому человеку, да, мне следует ходить вокруг него на цыпочках, мы оба знаем, что именно так обстоят дела в старом плохом городе. Отлично, вы сказали мне все, что собирались. Кривые дорожки и витиеватые фразы, добро пожаловать в город на Капитолийском холме.

— Злитесь, если вам так больше нравится, но попробуйте взглянуть на все под другим углом. Этот человек действительно может вам помочь. Я имею в виду, почему такие ослы, как я, живут припеваючи, а хорошие парни вроде вас едва сводят концы с концами? Потому что мы, ослы, не боимся присосаться к какому-нибудь большому шишке, льстить ему без меры, выполнять грязные поручения и получать за это хорошие деньги. Вы можете напомнить, что я сам выбрал себе эту жизнь, и я не стану возражать. Но если такой хороший парень, как вы, сделает большому человеку всего одно маленькое одолжение, вы даже не представляете, как это поспособствует вашей карьере. Вы сможете подняться на седьмой этаж, и только подумайте, сколько хорошего там сделаете. Вам будет чем гордиться. Вы обойдете свою жену, а я знаю, что это также играет немаловажную роль.

Значит, Феддерс ознакомился с блистательной карьерой Салли в Министерстве юстиции и выяснил, что она стремительно поднимается вверх.

— Сами подумайте, как это потешит ваше самолюбие. Это все, Ник, спасибо, что выслушали, у вас есть моя визитная карточка, и, если вам в этом городе что-нибудь понадобится — все, что угодно, — просто позвоните мне.

Улыбнувшись тепло, без тени стыда, Феддерс встал и изящно удалился.

Ник проводил его взглядом, думая: «О господи, к чему это приведет?»

Глава 15

Все было слишком прекрасно. Бобу приходилось следить за собой, чтобы не поддаться соблазну этих трех дней и не забыть о цели своего пребывания: познакомиться поближе с компанией «И-снайпер» и попытаться раздобыть что-то вроде журнала учета слушателей курсов, по которому можно установить, кто купил прицел и обучился им пользоваться. Однако Боб буквально принуждал себя к этому: большую часть времени он проводил на огневом рубеже, в окружении оружия и стрелков, таких же, как и он сам, которые побывали в горячих точках и имели кое-что за плечами, но только им предстояло снова отправиться туда. Поэтому Боб старался держаться в стороне и наблюдать за тем, как Энто и его ребята помогают молодым снайперам освоить новую игрушку.

Она оказалась практически такой, как обещала реклама. 911-й позволял навести винтовку на цель молниеносно, совершенно не задумываясь над тем, что делать, — большой плюс для американских снайперов, воюющих в песках. Конечно, были кое-какие проблемы с эргономикой; бригада наставников во главе с неугомонным Энто Гроганом тщательно записывала все замечания, чтобы гении «И-снайпера» учли их при разработке устройства нового поколения. Во-первых, кнопку наведения на цель, расположенную сверху слева на модуле монитора, было трудно нащупать вслепую, не имея соответствующего опыта, то есть если это движение не было проделано десять тысяч раз и не отложилось в мышечной памяти. Эта кнопка инициировала запуск программы вычисления параметров выстрела. Она располагалась рядом с кнопками ввода и сброса и имела такие же размеры; молодым снайперам приходилось долго шарить в ее поисках, и порой они натыкались не на ту кнопку. Проблему решит шероховатость поверхности, благодаря которой эта кнопка будет отличаться от остальных. Затем был вопрос крепления аккумулятора: при свете дня, на полигоне, со всеми необходимыми инструментами под рукой это еще как-то решалось, но в забытой богом, промерзшей насквозь дыре третьего мира с рыщущими вокруг плохими ребятами смена аккумулятора могла доставить много хлопот, хотя и утверждалось, что одной зарядки хватает на тысячу часов непрерывной работы. Защелка крепления была слишком маленькой для больших мужчин с толстыми грубыми пальцами без ногтей; ее нужно было видоизменить, принимая в расчет то, какие крупные ребята служат обычно в морской пехоте и войсках специального назначения.

Однако главным неудобством была необходимость считывать данные с дисплея; это означало, что нужно оторвать щеку от приклада, а взгляд от цели и расфокусировать его — одним словом, уйти из мира стрельбы в мир цифр, запомнить их и найти соответствующую точку в паутине перекрестий. При определенной сноровке это проделывалось достаточно быстро, и все же стрелок на какое-то мгновение неизменно терял контакт с целью, зрачок расширялся, и, когда глаз снова возвращался к окуляру, требовалось некоторое время на сосредоточение.

— Да, можно придумать что-нибудь получше, — соглашался Энто. — Этому прицелу еще далеко до совершенства. Надеюсь, следующее поколение получится удачнее. Мы уже сказали нашим ребятам, что идеально, когда достаточно лишь нажать кнопку наведения на цель, а уже гномики выполнят всю тяжелую работу, после чего вместо цифр, которые находятся на экране, загорится нужная точка прицеливания, и тогда не придется отрываться от окуляра. Наводишь точку на Джонни, бах-бах — и рисуй на фюзеляже еще одну свастику. Возможно, со временем дойдут и до такого.

— И все равно это лучшее из всего, что есть, — польстил Боб, будто его знакомство с остальными прицелами выходило за рамки прочитанного в Интернете. — При работе с «Хорусом» надолго отвлекаешься от прицела, хотя форма перекрестья мне понравилась. У ДТАК перекрестья не видно за всеми диаграммами и таблицами, то же самое с «Холланд». Кто-нибудь из вас имел дело с «Хорусом»?

— Да, сэр, — отозвался Блонди. — Пулю до цели он доводит, но, как вы верно заметили, все это происходит слишком медленно, ничуть не быстрее, чем если возиться с «Кестралем» и компьютером. Мне вот эта штука тоже нравится, она здорово сокращает время от обнаружения цели до выстрела. Конечно, она не совершенство, но все равно довольно хороша.