Я, снайпер

— Ну, — отозвался Боб, — Стронга и Рейли опасно было оставлять в живых. Но и следы необходимо было запутать. Если так подстроить улики, будто всех четверых убил спятивший снайпер Карл Хичкок, помешанный на Вьетнаме, и улики указывают только на него, то расследование будет однозначным. Все, что нужно, налицо: мотив, возможность, средства, временные рамки. Кто станет копать дальше? Все заинтересованы поскорее раскрыть дело, и есть решение, очевидное, бросающееся в глаза. И уже не надо изучать жизнь жертв. Не надо выяснять, кем они были, чем занимались, какие имели планы на будущее. Все эти фигуры сняты с доски. Так вот, я собираюсь вернуть их обратно. Я понимаю так: Стронг и Рейли сделали или собирались сделать что-то, за что получили по полной. А остальных двух убили в качестве дымовой завесы. Целью были Стронг и Рейли. Но преступник понимал, что, если уничтожить только двоих, обстоятельства их жизни начнут расследовать и это может вывести на него. Ему нужно было, чтобы их смерть показалась чем-то несущественным, мелочью, ничего не значащим дополнением, в то время как все внимание сосредоточилось бы на Джоан. Поэтому ответ нужно искать в том, чем Джек и Митци занимались в последние несколько недель своей жизни, вот я и собираюсь взглянуть, что к чему. Хочу хорошенько потрясти дерево и посмотреть, что с него упадет.

— У меня только одно возражение: такого просто не бывает. Даже близко. В настоящем мире нет ничего настолько мудреного, четко спланированного и запутанного. В настоящем мире все просто: какой-нибудь пьяница, окончательно спятив от выпивки, грохает невинного человека. Вот что я вижу снова и снова. Или юнец спорит с другим себе подобным за место на улице и, сгоряча всадив в него обойму девятимиллиметровых пуль, считает себя героем. Вот какова реальность, дружище; ты же отправился в страну Джеймса Бонда.

— Хотя ты не веришь в мою теорию и, наверное, я сам бы не верил, если бы постоянно сталкивался с тем, как люди убивают друг друга бутылками из-под пива, молотками и кухонными ножами, надеюсь, Вашингтон, ты сделаешь мне одно маленькое одолжение. В одиночку я этого не проверну.

— Я бы ни за что не пошел на такое ради человека, у которого на плече нет татуировки «USMC», [32] ганни, — сказал Вашингтон. — Ну хорошо, мы подъедем сзади к гаражу. Полицейскую ленту уже убрали; дом больше не считается местом преступления. Ты сможешь взломать замок на воротах?

32

USMC (United States Marine Corps) — корпус морской пехоты Соединенных Штатов.

— Смогу.

— Ладно, а что насчет дома?

— Ну, если я прав, одно из окон первого этажа уже открывали снаружи. Именно так эти ребята и попали внутрь. Возможно, они проникли в дом еще до того, как Джек и Митци выехали из гаража. Это позволило бы им сберечь время и снизить риск разоблачения. Они работали в доме и в первую очередь в кабинете, пока трупы лежали в машине на улице. А когда подоспела полиция, как ты думаешь, во что нарядились наши ребята? В полицейских. Через считаные минуты дом кишмя кишит полицией. Ребята спокойно выходят и смешиваются с толпой, а затем исчезают. Ну кто обратит на них внимание? Ты знал всех, кто был при осмотре дома?

— Шумное убийство притягивает зевак почище новой серии «Звездных войн». Было много наших, из всех отделов, начальство с прихлебателями и лизоблюдами, море журналистов — этим чем больше народу, тем веселее. Да, я там был, и знакомых мне лиц — процентов пятнадцать.

— Вот и я о том же.

— Хорошо, ганни, давай сыграем так, как ты предлагаешь. Закончив, ты вернешься тем же путем, позвонишь мне на сотовый и пойдешь по переулку, а я тебя подберу.

— Все понял.

— Когда ты надеешься освободиться?

— Часам к трем ночи.

— К трем ночи?

— К трем ночи в среду.

— К трем ночи в среду? Сегодня же понедельник!

— Мне нужно тщательно осмотреть дом, погрузиться в жизнь Стронга и Рейли. Я должен выяснить, кем они были, чем занимались, что планировали, почему погибли. За один час этого не узнаешь.

— Только постарайся не попасться.

Боб похлопал по рюкзачку за плечами.

— Инфракрасное снаряжение. Я смогу видеть в полной темноте. Так что света с улицы заметно не будет. А если в доме кто-то появится, я залягу. Меня никто не найдет. Я могу лежать совершенно неподвижно. Вспомню былые навыки. Я тебе позвоню, когда буду готов.

Это была другая Америка, неизвестная Бобу. Он был в Америке морской пехоты Соединенных Штатов, в грязи, в джунглях, на неряшливых, построенных наспех передовых постах, под проливными дождями и под палящим солнцем, а такую Америку видел только по телевизору в комнате отдыха, если там, где он находился, таковая имелась. Но этот дом по-прежнему жил в конце шестидесятых — начале семидесятых; это был замок Камелот, застывший во времени, в той священной эпохе, когда мы были молодыми, зелеными и сильными, а мир переполняли безграничные возможности. Определенно, мистеру и миссис Стронг нравилось любоваться собой; все стены были увешаны десятками их фотографий, а также оставленными на память газетными передовицами с кричащими заголовками: «Взрыв в Пентагоне», «Тысячи демонстрантов запрудили центр города», «Захват административного корпуса университета», «Полиция разгоняет демонстрантов слезоточивым газом», «Два человека убиты во время ограбления банка» и «Знаменитая пара на свободе», а кроме того, листовками, плакатами, противогазами — всем тем, что говорило о реальностях и радостях антивоенного движения.

Целый большой раздел был посвящен дню освобождения. Боб провел лучом инфракрасного фонарика по газетным вырезкам в рамках: знаменитая фотография запечатлела Джека и Митци в прыжке, переполненных счастьем свободы. Это произошло, когда известный радикальный адвокат Милтон Тайгермен поставил Министерству юстиции шах и мат, вынудив снять все обвинения, поскольку методы, которыми на протяжении многих лет пользовались правоохранительные органы, от ФБР до полиции штата Массачусетс, были вопиюще противозаконными. Говоря словами Джека, «виновны как черти, свободны как птицы»; освобождение лишь прибавило паре известности. Свэггер пробежал глазами подборку, включавшую проникнутое горечью интервью с миссис Самюэль Бронковски, матерью четверых детей, вдовой одного из двух охранников банка, убитых грабителями. Все были уверены, что преступление совершили Джек и Митци, однако они стали практически недосягаемы для правосудия, после того как из архива полиции Ньякетта похитили пленку камеры видеонаблюдения, установленной в банке. Таким образом, миссис Бронковски оказалась за кадром, ее горю никто не сочувствовал, ее мужа забыли, экономическое положение осталось неустроенным.

На следующей стене летопись обратилась к большим людям, выдающимся личностям, гигантам. Эти портреты были незнакомы Бобу, но весьма кстати имели подписи, как в зале славы. Здесь были Франц Фанон, Режи Дебре, разумеется, Че Гевара и Фидель, У. Э. Б. Дюбуа, Эмма Голдман, Юджин В. Дебс, Гаврило Принцип [33] и, конечно, Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин и еще несколько крупных коммунистов. Был здесь и дедушка Хо, а также Чжоу, Мао и какая-то женщина по прозвищу Пассионария. [34]

33

Фанон Франц (1925–1961) — писатель, философ, врач-психиатр с Мартиники, видный деятель антиколониального движения. Дебре Жюль Режи (р. 1940) — французский левый философ и политик, воевал в Боливии в отряде Че Гевары. Дюбуа Уильям Эдвард Бургхардт (1868–1963) — американский социолог, историк, борец за гражданские права. Голдман Эмма(1869–1940) — знаменитая американская анархистка русского происхождения; Дебс Юджин Виктор (1855–1926) — один из организаторов Социалистической партии Америки. Принцип Гаврило (1894–1918) — сербский террорист, убивший 28 июня 1914 г. в Сараево наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда, что послужило поводом к началу Первой мировой войны.

34

Хо Ши Мин (1890–1969) — вьетнамский коммунистический деятель, первый президент Северного Вьетнама. Чжоу Эньлай (1898–1976) — китайский политический деятель, первый премьер Госсовета КНР. Ибаррури Долорес (1895–1989), по прозвищу Пассионария, — видный деятель испанского и международного рабочего движения.

Прибор инфракрасного видения придавал летописи своеобразный зеленоватый оттенок, словно ее порождали очки AN/PVS-7. Боб, как аквалангист, плавал в мутных водах радикальной Америки эпохи с 1969 по 1975 год.

В те дни Джек и Митци были повсюду. Молодые красавцы радикалы с непокорными прядями и локонами и огромными глазами размером с блюдца, эльфы, звезды, харизматичные гномики, приносящие беду. Целая сотня снимков изображала их с мегафоном или громкоговорителем: они обращались к массам, звали за собой. Оба были сексуальными, в подогнанных куртках армейского образца, с волосами, перетянутыми повязками на манер индейцев, в пестрых шарфах, узких джинсах, демонстрирующих стройные тела, высоких ботинках на шнуровке, и везде они находились в первых рядах, с написанными от руки плакатами, подобные средневековым сюзеренам, ведущим в бой рыцарское войско. «Прекратить войну немедленно!», «Прекратить бомбардировки!», «Нет напалму!», «Руки прочь от Вьетнама!», «Верните наших ребят домой!», «Снять запрет на марихуану!», «ЛСД сейчас и навсегда!» Боб подумал о том, что, пока эти люди готовили плакаты, он полз по-пластунски через густые заросли, моля Бога о том, чтобы не наткнуться на мину.

Свэггер постарался найти следы обыска и получил неоднозначные результаты. Да, на замках ящиков письменного стола в кабинете Джека имелись сомнительные царапины. Но это могло быть свидетельством не только отмычки профессионального взломщика, но и неловкого обращения с ключами. На первом этаже действительно оказалось незапертое окно, через которое Боб протиснулся в дом, и на его запоре также были царапины, оставленные стамеской — или неловким мойщиком окон, задевшим раму своим скребком.

Боб выдвинул все ящики, но внутри, помимо припрятанной Джеком порнухи (он оказался почитателем журнала «Пентхаус»), фунта очень приличного гашиша и каких-то лекарств, не оказалось ничего подозрительного. Боб не нашел никаких свидетельств того, что какую-то вещь изъяли. Но что он ожидал увидеть? Пустое место на полке? Промежуток в ряду книг? Боб и сам точно не знал.