Я сноходец

Здесь, в отличие от Парижа, бабушка не стала брать автомобиль напрокат, и мы воспользовались моторикшей, местным аналогом такси. Это был трехколесный мотороллер, похожий на Советского «Муравья» только с сиденьями вместо кузова и легким матерчатым тентом, закрывающим скорее от солнца, нежели от дождя. Дверей в тук-туке, так местные называют этот мотороллер, не предусматривалось, поэтому всю дорогу мы «наслаждались» местной жарой и редкими порывами столь же горячего ветра. Благо что ехать оказалось не слишком далеко.

Посмотрев на хаос, творящийся на дороге во время всего пути следования к выбранному нами месту, я согласился с бабулей в том, что для того, чтобы чувствовать себя нормально на здешних дорогах нужно как минимум несколько лет прожить здесь, а лучше родиться в Индии. Ни о каких правилах дорожного движения здесь похоже не слышали. Каждый ехал туда, куда ему нужно, не обращая ни на кого внимания. Все это было похоже на толпу народа в каком ни будь крупном магазине, где только что выбросили что-то дефицитное, и отличалось только тем, что все в это время были на колесах.

Как и во Франции, мы остановились не в гостинице, а в частном доме. Причем здесь это была шикарная усадьба, раскинувшаяся на огромной площади. Правда на мой взгляд она была несколько мрачновата, да и моторикша доставивший нас сюда долго и подобострастно кланялся и нам и на какое-то чучело, выставленное у ворот усадьбы, а после быстренько укатил отсюда, часто оглядываясь на нас.

Усадьба принадлежала местному колдуну. Здесь, в отличие от других стран, колдун — известное и уважаемое всеми без исключения занятие. Правда если ты действительно колдун, а не какой-то мошенник.

Встретивший нас cлуга, как оказалось, знает мою бабушку, причем судя, по его словам, достаточно давно. Разговор велся на Английском языке, поэтому я был в курсе всего происходящего. Нам отвели целое крыло усадьбы и предложили немного отдохнуть, мотивировав это тем, что хозяин куда-то отъехал по своим делам и прибудет только к вечеру.

Услышав это, бабушка была очень разгневанна. Причем к моему удивлению, ее тирада по отношению к хозяину дома была всеми воспринята как должное и служка старался как-то оправдаться перед ней за своего хозяина. В его словах чувствовался какой-то страх и неуверенность. Казалось, что хозяйка здесь именно бабушка, а не какой-то там местный колдунишка. Но так или иначе, она в конце концов успокоилась и позволила проводить нас в выделенные нам покои. Где, слегка перекусив отправила меня отдыхать, а сама занялась какими-то неотложными делами.

Едва коснувшись головой подушки, я тотчас уснул. Видимо сказался долгий перелет и накопившаяся усталость.

В этот раз мне снился какой-то старый город. Жалкие глинобитные домишки, прикрытые пальмовыми листьями. Грязная замызганная отходами жизнедеятельности улочка, никогда не знавшая асфальта. Тощая, с выпирающими наружу рёбрами и оттянутым до самой земли выменем, священная корова, жадно жующая обрывок какой-то тряпки, подобранной здесь же. Такая же изгаженная речка-вонючка пересекавшая городок и разделяющая его на две неравные части. И большой, богато отделанный храм, посвященный какому-то божеству. На фоне дряхлого городка, он казался каким-то чужеродным, будто проявившимся из каких-то потусторонних измерений и случайно задержавшийся на этом грязном, всеми забытом клочке земли.

В этот раз в отличие от предыдущего сна, я выступал в своем истинном обличье, что меня несколько удивило и внушило некоторые опасения. Из-за этого я постарался быть как можно более незаметным, хотя и очень сильно отличался от местного населения, как одеждой, так и всем остальным. И тем не менее, меня как будто не замечали. Лишь случайно задев, какой-то мужчина удивленно взглянул на меня и тут же упав на колени и начал бесконечно кланяться, что-то бормоча себе под нос. Я некоторое время смотрел на него, удивившись не меньше, после решив, что это какой-то местный дурачок, посторонился и проследовал дальше.

Пройдя по грязным улочкам, я пересек по деревянному мостику речку и по зеленой аллее приблизился к храму. Здесь в отличие от противоположного берега реки было все по-другому. Чистые ухоженные аллеи, отмеченные аккуратно остриженными зелеными насаждениями. Клумбы экзотических цветов, причудливо разбросанные небольшие домики, предназначенные не понятно для чего, и приятно журчащий ручеек берущий свое начало из-под какого-то камня и пробежав пару десятков метров, теряющийся в каком-то искусственном гроте. Все это походило на какую-то сказку, особенно в сравнении с противоположным берегом речки. Сам храм тоже выглядел довольно величественно, но если присмотреться к нему, то можно было заметить, кое-где отлупившуюся краску, трещины в штукатурке, отколовшуюся часть от какой-то статуи и много чего еще. В общем когда-то очень богатый, сейчас храм переживал не самые лучшие времена, постепенно приходя в упадок. И хотя за ним все же следили, о чем говорили тщательно ухоженные аллеи, и кое-что еще, этого было маловато, для полной реставрации храма.

До меня донеслись звуки каких-то песнопений, проходящих внутри храма. Мне стало это интересно, и я решил заглянуть внутрь.

Моему взору предстал огромный зал, выложенный многоугольной плиткой, с каким-то орнаментом, алтарь стоящий на некотором возвышении и огромное число людей, вернее мужчин, стоящих на коленях и выводящих хором какую-то то ли песню, то ли молитву.

Стараясь остаться не замеченным, что было не так уж сложно, потому как все находящиеся здесь пребывали в каком-то экстазе, не обращая ни на что внимания, я по стенке продвинулся вглубь храма, по пути разглядывая некогда богатое убранство и вскоре оказался стоящим за алтарем. Некоторое время понаблюдав за молящимися я решил пройти немного дальше, чтобы получше рассмотреть фрески, нарисованные на стенах храма. Вскоре я оказался в небольшом коридорчике, ведущим куда-то вниз. Какая-то сила, живущая во мне, тянула меня именно туда. Не в силах противиться своим желаниям я пошел по извилистому проходу, освещенному факелами, держащимися на специальных отверстиях в стенах и вскоре оказался в полукруглой комнате овальная стена которой была забрана барельефами с изображениями различных животных и какими-то надписями.

К моему удивлению здесь присутствовали люди. Причем в отличие от прихожан, молящихся в центральном зале храма, была заметна их большая упитанность, да и одежда была хотя и того же кроя, но из более дорогой материи, что было очень заметно в свете электрических ламп, направленных на барельефы стены. Было заметно, что находящиеся здесь люди, что-то изучают на имеющихся изображениях, но по их несколько осунувшимся лицам, чувствовалось что они не сильно продвинулись в своих начинаниях.

Разглядев все это, я подошел к первому барельефу, находящемуся в левой части стены. Здесь были изображены два слона, поддерживающие своими хоботами какой-то пергамент с высеченными на нем знаками. Что удивительно знаки хоть и были чем-то похожи на буквы какого-то алфавита, но я не мог припомнить где видел нечто подобное. Некоторое время я вглядывался в них пытаясь понять смысл, вложенный в послание, но ничего не приходило в голову. В этот момент, почему-то вспомнилась когда-то услышанная поговорка: «Этрусское не читается». Тогда я не мог понять смысла этих слов, сейчас же взглянув на высеченные знаки попробовал представить, их в несколько другом виде и почему-то у меня сразу же начало что-то получаться. Во всяком случае, как мне показалось я смог прочесть несколько слов, а чуть позже и понять их смысл.

Подняв руку привлекая к себе внимание, я негромко подозвал по-английски одного из монахов, мне показалось, что присутствующие здесь были именно ими. Когда кто-то из них подошел, подвинулся в сторону и взяв руки монаха в свои, положил правую руку монаха на левый глаз правого слона, а левую руку на кончик хобота. Произнеся: — «Стой так!», перешел к следующему барельефу, и вгляделся в его рисунок. Краем зрения заметил, что поставленный мною возле барельефа монашек замер в предложенной мной позе, как будто, так и было задумано. Причем ни он, и никто из остальных людей отвлекшихся от своей работы не высказал никакого возмущения по поводу моего самоуправства, наоборот все словно замерли в предвкушении, боясь пошевелиться и поедая меня глазами. И когда я поднял руку в очередной раз, возле меня тут же оказался очередной человек, безропотно принявший ту позу, в которую я его поставил. Вскоре возле стены выстроились практически все находящиеся здесь люди, а перед моими глазами осталась последняя картинка, на которой были изображены две королевские кобры. Причем изображены с таким мастерством, что казалось еще мгновение и они бросятся на меня, чтобы закусать до смерти. Последняя надпись, высеченная на каменном пергаменте, помимо прочего, указывающего на местоположение рук, гласила: — «Почувствуй вкус смерти, и тогда обретешь то, к чему так упорно стремился!».

На несколько мгновений я задумался. Вглядываясь в изображение, где-то в глубине себя я понимал, что мне предлагалось положить руки на зубы змей. Вот только чувствовать «Вкус смерти» не очень-то хотелось. Кто знает, может быть на зубах действительно присутствует смертельный яд, который поможет почувствовать этот самый вкус. А мне этого очень не хотелось. И вместе с тем, ставить на свое место кого-то другого? Что-то мне подсказывало что это будет неправильным.

Решившись я протянул свои ладони вперед и вложил их в приоткрытые змеиные пасти. Видимо там действительно присутствовал какой-то яд, или же общая обстановка и зловещие надписи так подействовали на меня.