Я, сорняк и особняк

— Давай, Вася! Отмсти им за каждую какашку! — усмехнулась я, что-то романтично мурлыча.

— Я вижу, что вы в настроении! — заметил Макс, подходя к окну.

— А с чего вы взяли? — удивилась и слегка покраснела я, словно школьница, пойманная с сигаретой за углом школы лично директором. За ухо.

— Не знаю, вы поете, — заметил Макс. — И, между прочим, вполне неплохо. У вас явный талант действовать на нервы…

— Ма-а-акс! — возмутилась я, обожая весь мир и чуточку занудного и вредного Макса.

И тут меня осенило! Проклятие! Проклятие снимает любовь истинного чудовища! И чудовищем является не Адам… Нет… А что если чудовищем является…

Я покраснела до кончиков ушей, вспоминая сладкий поцелуй.

У меня было такое настроение, особенно, подкрепляемое моей догадкой, что хотелось петь и радоваться. Обычно такое настроение меня не посещало даже в канун больших праздников.

Я решила прогуляться. И посмотреть заброшенный сад. А может просто слегка остудить пылающие щеки.

— Я прогуляюсь, — предупредила я Макса, направляясь в сторону холла, где висел мой теплый плащ. Дверь скрипнула, а я вдохнула полной грудью свежий морозный воздух.

— Красота-то какая! — заметила я, видя клочья тумана, все еще висящие на ветках скрюченных деревьев. Неужели и правда? Любовь истинного чудовища снимает проклятие? Тогда девушек притаскивали сюда не для Адама, а для себя. Но, видимо, что-то не срасталось. Мне было жаль бедняжек. Но, может, это и к лучшему. Значит, он меня любит! О, боже! Как приятно любить и быть любимой!

Я еще раз полюбовалась на браслет, который украшал мне руку. Подарок, видимо, фамильный.

Мысль о том, что проклятие скоро спадет, и все будет хорошо, заставила меня подпрыгнуть на месте. Невероятное чувство! Просто невероятное!

— Да, я согласна стать миссис Орсвиль, — скромно прошептала я, закусив губу. Конечно согласна! И плевать мне на гостиные и кружечки с оттопыренными пальчиками. Если нужно, я научусь. Главное, быть с ним. Просто быть рядом.

Я прижала руки к щекам, понимая, что … ой! А что это?

Подойдя к ветке, которую я помню сухой, я увидела … сочные почки. Неужели? Дерево оживает! Я бросилась раскапывать снег. Да! Под снегом я увидела стручок зеленой травинки. Она робко проклюнулась, словно разведывая обстановку.

— Еще немножечко, — взмолилась я, бегая от дерева к дереву и проверяя. Не смотря на то, что была зима, деревья выглядели живыми. Я даже сломала веточку, чтобы проверить! Да!!!

О! А в этой части сада я никогда не была! Здесь были непролазные заросли! А сейчас их нет. Да и сад стал выглядеть намного презентабельней и ухоженней.

Я шагнула в неведомый до этого момента уголок, ожидая увидеть что-то приятное, но увидела … могилу. Скромная могила немного поумерила мой пыл. Интересно, чья она? Может, бывшей жены? Или… Кого-то из слуг? А может, какого-нибудь предка не донесли до фамильного склепа. Или наоборот. Выселили по настоянию мертвых родственников, приходящих во сне с претензией?

Я шагнула ближе, глядя на обычный серый камень, поверх которого лежал сухой цветок.

— Моему другу, — прочитала я, немного успокаиваясь, что не жене. А то мало ли! — За верную службу…

Я же говорила, что кому-то из слуг!

Глава четырнадцатая

Жаль, беднягу, — подумала я, поджав губы. И уже собиралась уходить, как вдруг любопытство взяло верх. И я вернулась. Присев рядом, я стала счищать снег, который замел могилу.

— Максвеллу Орсвилю, — прочитала я, не веря своим глазам. — Лучшему дворецкому!

Максвеллу Орсвилю? В этот момент я чуть не упала. Но удержалась за могильную плиту. Мельком взглянув на дом, я выдохнула. Максвеллу Орсвилю. Получается, что он… призрак? Или … зомби?

Я бросилась в дом, чтобы поговорить с Максом. Тот хлопотал на кухне.

— Макс, — спросила я, глядя на вполне живого дворецкого. — Ты как себя чувствуешь?

— О, юная мадемуазель проявляет беспокойство? — растрогался Макс. — Или я настолько плохо выгляжу?

Вот как бы осторожно спросить его? Не хочется ли ему мозгов? Или сквозняком не сдувает?

— Вы что-то хотели? — спросил Макс, натирая столовые приборы.

— Эм… — я даже не знала, как начать этот щепетильный разговор. — Я видела твою могилу!

Макс повернулся ко мне, продолжая полировать чайную ложечку с фамильным гербом.

— А… — удивился дворецкий. — Это могила моего отца. Его тоже звали Максвелл Орсвиль!

— Фух! — выдохнула я, оседая на стул. Как я могла не догадаться! Что-то я на такое даже не подумала!

— Скажите честно, юная мадемуазель, — спросил Макс, кладя ложечку обратно. — Если бы я и правда был мертв, то как бы вы на это отреагировали?

— Эм… — растерялась я от таких вопросов. — Наверное, очень грустно…

Макс вздохнул и улыбнулся. Он усмехнулся чему-то своему, пока я обдумывала его слова.

— Ладно, я пойду в свою комнату! — отозвалась я, направляясь в сторону своей комнаты. Любопытство требовало, чтобы я заглянула к комнате Адама. Не спокойно мне, когда эта парочка собирается вместе. С одной стороны, я хотела порадовать их, что ни о какой любви Адама речи быть не может. А с другой понимала, что это — бессмысленно.

И я решила направиться в свою комнату. Открыв дверь, я увидела Адама, сидящего на моей кровати. Он … он… он был почти человеком. Кое-где проплешинами оставался мех. Адам с удивлением рассматривал свои руки, а потом бросил взгляд на меня.

— Я хочу с тобой поговорить, — произнесло чудовище, снова глядя на свои руки. На тыльной стороне ладоней все еще виднелись островки бурого меха. Но в целом он выглядел так же красиво, как и на балу.

— О чем же? — удивилась я, подмечая, что после вчерашнего, проклятие спадает очень быстро. И мне от этого становилось так тепло. Я люблю. И любима. Я не просто гадаю на чувства. Я вижу, как любовь творит чудеса.

Мех сыпался с Адама прямо на мою кровать.

— Ты почти сняла проклятие, — начал Адам, поглядывая на меня.