Я стану Императором. Книга VII

Я аккуратно отставил рыдающую женщину, точнее уже старуху, в сторону и развернулся.

— Ты долго ещё собираешься языком чесать или выйдешь уже на белый свет?

— Конечно же, выйду. Я как раз собирался.

Тяжёлая поступь и вот он проявился из мрака. В отличие от своих сыновей, больше похожих на животных, Повелитель Хаоса сохранил человеческое обличие. Да, он был примерно в полтора раза выше самого высокого человека. Рост его был в районе трёх метров. Непропорционально большие мышцы. Маленькая для такого тела голова. Роскошные багряные доспехи, украшенные многочисленными надписями рунами и даже какими-то свитками. И человеческое лицо — смертельно бледное, но точно не демоническое. В принципе, абстрагируясь от ситуации, его можно было бы назвать красавцем. Белые волосы, тонкие скулы создавали впечатление мужественности. Только красные глаза без белков выбивались из этой ангельской внешности.

— Ты знаешь, Антон, а ведь ты сделал мне реальный подарок. Я хотел забрать тебя к себе приёмным сыном. Но там возникли бы определённые трудности с моими настоящими сыновьями. Да и уговорить тебя, как оказалось, достаточно непросто. И нет, я, конечно, это ожидал, но настолько... — он сокрушённо покачал головой. — Так вот теперь ты убрал моих сыновей и дал мне нового, — он кивнул на Фаранора, — преданного до мозга костей, которого не нужно уговаривать. Который сделает для меня всё, что я ему прикажу. Правда, сын мой? — гулко обратился он к Фаранору.

— Да, повелитель, — кивнул тот.

— Итак, у тебя есть ещё шанс уйти отсюда подобру-поздорову, — снова обратился Император Хаоса ко мне.

— Уйти? Отсюда? Шанс? О чём ты лепечешь? — удивился я. — Ситуация в Солнечной системе сейчас напряжённая, но мой флот держится. И, более того, давит! А после твоей смерти, я чувствую, что все хаоситы посыплются как костяшки домино.

— Ты так в этом уверен? — совсем по-человечески наклонил голову набок Повелитель Хаоса.

И что-то в его словах мне сильно не понравилось. А если мне что-то не нравится, я всегда отвечаю ударом. Да, был за мной такой грешок, ещё с самого детства. Пашка мне за это пенял, но он меня ни разу не подводил. Поэтому я решил, что время разговоров кончилось и, вытащив меч, бросился вперёд, одновременно активируя Пузырь.

Я почти успел. Мне было всегда интересно — как действует Пузырь на Одарённого. Вот сейчас я, наконец, смог это прочувствовать. Это было примерно так, как в ярко освещенной комнате выключили свет и захлопнули шумоизолированную входную дверь. Хотя нет. Больше это походило на то, что тебе вырезали глаза, перерезали голосовые связки и пробили барабанные перепонки, расквасив тебе нос кувалдой, чтобы, к Хаосу, ты лишился обоняния. Да, такая аналогия более подходящая. Я почувствовал себя ошеломлённым, жалким и до омерзения слабым.

От того, чтобы не грохнуться в обморок, меня спас только мой меч, который мгновенно переключился в какой-то странный режим «поддержки», что оставляла часть сил у меня.

Я сделал выпад — один, второй. Но такой здоровенный и опасный враг каждый раз уходил в сторону, издевательски смеясь.

— Как тебе такое, Антон Ноунейм? — засмеялся он и телепортировался в сторону. Привычно я размахнулся, чтобы трансформировать меч в метательное оружие, но меч меня не послушался, словно прилипнув к руке.

Я уж было хотел возмутиться, но потом понял, что сработал своего рода «предохранитель». Как только меч покинет мою руку, я останусь совсем беззащитным. Об обычном возвращении его обратно и речи не шло.

Я яростно повернулся и увидел улыбающееся лицо... моего сына, который презрительно скривил губы и смотрел на меня со смесью презрения и превосходства. Инстинктивно я сделал шаг в его сторону, чтобы убрать досадное недоразумение у меня с пути, но тут откуда-то сбоку выскочила Инесса, прикрыв сына своим телом.

— Нет, Антон! Пожалуйста, не трогай его! Это же наш сын.

На мгновение я как будто посмотрел на всё происходящее со стороны. Моя плоть и кровь, взращённая Хаосом, мерзко ухмыляется, держа меня под Пузырём и добиваясь моей смерти. Полубезумная старуха закрывает своим телом рождённое ей чудовище. Да, взращено оно было не ей, но сам факт. А ещё в стороне от всей души ржал Повелитель Хаоса, захвативший тело земного Императора и в настоящий момент просто наслаждавшийся созданной им ситуацией.

Мне надо было принять решение. «Под Пузырём» я ничего не смогу сделать Императору. Убить своего кровного сына — это выглядело единственно правильным вариантом. Вот только я уж было почти подчинился голосу логики, как почувствовал тонкий ручеёк багровой энергии, очень незаметно соединяющий меня и Императора. И в этот момент мне пришло неведомое знание. Стоит мне убить своего сына... А сделать я это безусловно могу — я вижу, что кроме нескольких физических усилений и дара Негатора, он был посредственным Одарённым. Ну, посредственным для нас — супер-Одарённых Так вот, как только я его убью, со мной случится что-то страшное и неповторимое, и рядом нет ребят с их мечами, чтобы ещё раз спасти меня от Хаоса.

Шах и мат! Я опустил меч, чем вызвал ещё более презрительную ухмылку у «сына» и новый приступ хохота у Демона.

— Давай, Антон. Давай же! Или у тебя не хватает пороха? Так убей себя сам! Избавь себя от мук выбора.

Я абстрагировался от этого хохота и внимательно посмотрел Инессе в глаза.

— Ты когда-то говорила, что любишь меня. Это правда?

— Я и сейчас люблю тебя, Антон, — испуганная старуха дрожала, всё ещё прикрывая собой сына.

Но блеклые голубые глаза загорелись надеждой.

— И я тебя любил когда-то. Но вспомни, что я люблю больше всего?

Инесса на секунду задумалась. Всё-таки это у меня прошёл год, а у неё прошли десятилетия.

— Человечество. Больше всего ты любишь человечество, — короткая усмешка перекосила её помятые губы. — Я тебя ещё постоянно подкалывала и просила выбрать — кого ты любишь больше. Но ты стоял на своём.

— Именно, — сказал я. — И сейчас у тебя есть шанс помочь этому самому человечеству.

— Антон, ты о чём?

Я аккуратно положил руку на пояс, снял оттуда нож и бросил ей. Девушка неуклюже его поймала.

Смех за спиной стих. Даже мой «сынуля» перестал улыбаться.

— Вспомни о чём сказал этот урод на твой вопрос — почему он тебя не убил?

Лицо Инессы на секунду озадачилось. А потом в её глаза вернулась твёрдость и наглость той девушки, которая точно знала чего хотела в жизни и шла через неё напролом.

— Я поняла, — ответила она.

Мне показалось или её голос окреп, а глаза налились такой знакомой голубизной?

Прежде чем кто-то успел среагировать, она выхватила нож и всадила себе под левую грудь в самое сердце. Дуновение ветра прошло по залу и сзади раздался дикий рёв.