Я так хочу!

Вечерами после школы – а также на каникулах – Лара работала в мотеле, исполняя работу горничной. Она убирала в комнатах, застилала постели, мыла и скребла полы и собирала для прачечной грязное белье. Это была нелегкая, изматывающая работа, но пожаловаться Ларе было некому. В довершение всего приятель Мака Дик, работавший в том же мотеле разнорабочим, положил на нее глаз. Лара прекрасно чувствовала это, хотя ей было всего тринадцать. Впрочем, Дик не особенно старался скрыть свои намерения.

Однажды он подловил Лару в подвале возле прачечной и, прижав к стене, попытался ее поцеловать. Он хотел также запустить ей руки под юбку, но Лара завизжала, и Дик струсил и сбежал.

На крик Лары прибежала тетя Люси; ее худое морщинистое лицо было перекошено от злобы.

– Зачем ты его поощряешь? – орала она. – Или ты такая же шлюха, какой была твоя мать ?!

– Моя мама не была шлюхой, – прошептала Лара-Энн, но тетя Люси не слушала. Сделав скорбное лицо, она прочла племяннице длинную нотацию о том, как великодушно она поступила, взяв к себе бедную сиротку, хотя и не могла позволить себе кормить лишний рот.

Лишний рот ? Ну уж нет!.. Лара-Энн работала в мотеле как взрослая, работала без выходных и праздников, не получая никакой платы. Неужели это и есть лишний рот ? Иона поклялась, что при первой же возможности сбежит от тети Люси и никогда больше к ней не вернется.

Но сказать было гораздо легче, чем сделать. Иногда Лара-Энн чувствовала себя Золушкой, оставшейся на попечении злой мачехи.

У нее не было друзей, не было никого, кто ласкал бы ее и баловал, не было ни одного человека, который относился бы к ней с искренней и бескорыстной любовью.

В школе было немногим лучше, чем в мотеле. Лара с каждым днем становилась все красивее и красивее, и все – и одноклассницы, и даже учителя, одни невольно, другие сознательно – давали ей понять, что для нее здесь нет места, что она – чужая, что она не вписывается.

Она и сама это чувствовала. Девочки ненавидели ее, мальчишки только и думали о том, как бы ущипнуть ее за зад или облапать где-нибудь в уголке. Единственным ее утешением были книги, и Лара каждую свободную минутку проводила в школьной библиотеке. Чтение уводило ее от грубой реальности куда-то в другой мир, в другую жизнь. Именно благодаря книгам Лара узнала, что не все так безнадежно и что ее жизнь могла бы – может! – быть совсем другой.

Когда ей было пятнадцать, в одной из комнат мотеля застрелился постоялец. Лара-Энн первой наткнулась на тело, когда пришла убирать номер, и с ней случилась истерика.

На ее рыдания прибежала тетя Люси. Деловито отхлестав Дару по щекам, она влила в нее полстакана виски и велела взять себя в руки, пока она звонит в полицию.

Через два часа приехали полицейские. Они засняли место происшествия, задали свои вопросы, потом затолкали тело в пластиковый мешок и уехали, а тетя Люси велела Ларе пойти и хорошенько вымыть комнату.

– Нет! – в ужасе взвизгнула Лара. – Я не могу туда войти!

Я не могу к этому прикасаться!..

– Наша нежная маленькая мисс боится запачкать ручки, – с презрением сказала тетя Люси. – Ты что, крови никогда не видела ? Ну-ка отправляйся и делай, что я сказала!

В этот день Лара снова подумала, что убежит. К сожалению, бежать ей было совершенно некуда.

Однажды – это было в пятницу вечером – в мотеле остановился человек по имени Морган Кридо. Когда-то он был модным певцом-кантри, но теперь слава его заметно померкла. Ему было тридцать девять лет. Мистер Кридо был высоким, тонким как хлыст блондином с длинными, вьющимися волосами и обветренным, продубленным солнцем и ветром лицом.

Лара много слышала о нем, но живьем увидела впервые. Для нее Морган Кридо все еще был воплощением успеха и славы. Уже после того как он вселился в один из номеров, она подолгу простаивала перед закрытыми дверями и подслушивала, как он поет, подыгрывая себе на гитаре.

– Он – звезда ? – шепотом спросила она у Мака, не в силах сдерживать нарастающий внутри восторг.

– Какая, к черту, звезда? – резко ответил Мак. – С чего ты взяла?

– Он такой… особенный, ни на кого не похожий… – невнятно объяснила Лара-Энн. Выразить в словах все владеющие ею чувства она не могла.

– Да что ты понимаешь, дурочка! – засмеялся Мак.

Он был прав. Лара действительно была тогда ребенком, глупым ребенком. Развратной маленькой дрянью. Шлюхой. Она мало что знала и почти не умела разбираться в людях. Тетя Люси, во всяком случае, постоянно твердила ей, что она тупая, ленивая, неблагодарная и так далее, и тому подобное. Мак считал ее шизанутой дегенераткой. Даже одноклассницы старались не иметь с нею никаких дел, потому что она была совсем не похожа на них.

« Должно быть, я все-таки сумасшедшая «, – часто с горечью думала Лара. Действительно, только настоящая сумасшедшая могла прожить столько лет с людьми, которые так к ней относились. А ведь где-то были и любовь, и забота, и счастье – Лара-Энн знала это твердо, потому что помнила и нежную улыбку матери, и забавные шутки старшего братишки, и крепкие руки отца. Все это у нее когда-то было… будет ли снова ?

Все зависело от нее.

Морган Кридо приехал, чтобы выступать в городском концертном зале, и Ларе очень хотелось пойти, хотя, как утверждал Мак, он больше не был звездой.

– Понимаешь, – сказал он ей, – в концерте будет больше десятка номеров, а твой Морган Кридо выступает первым или вторым. Это значит, что он вообще никто. Ноль! Пустое место.

– А я все равно хочу пойти, – неожиданно заупрямилась Лара-Энн. – Я спрошу у него – может быть, он даст мне контрамарку.

– Спроси, – пожал плечами Мак. – Мать тебя все равно не отпустит.

Но Лара и не собиралась спрашивать у тети Люси разрешения.

В тот же день, меняя полотенца в номере Моргана Кридо, она набралась храбрости и первой заговорила с певцом.

– Прошу прощения, сэр… – сказала она, предварительно откашлявшись.

– Что тебе надо ? – небрежно спросил Морган, который валялся на кровати и смотрел по телевизору какой-то вестерн.

– Я хотела спросить… Нет ли у вас лишнего билетика на ваш концерт ? – дерзко сказала Лара.

Морган рассмеялся.

– Ты хочешь прийти на мой концерт, крошка? – спросил он.

– Очень хочу, – призналась Лара.

– Так-так-так… – Он сел и улыбнулся ей. Насколько Лара помнила, за последние восемь или девять лет ей никто так не улыбался. – Значит, ты слыхала, что когда-то я был очень неплох, а ?

– Да, я слышала вас по радио. Кроме того… – Лара покраснела. – Надеюсь, вы не обидитесь, сэр… Я подслушивала под дверью, когда вы пели и играли. Вы… Мне нравится, как вы поете.

– Да, крошка, я чертовски неплох, чертовски! Беда только в том, что на данный момент ты – практически единственный человек, который способен это оценить. – Он потянулся и встал. – Я достану тебе билет. Как тебя зовут?