Я так тебя ждала
Шрифт:
Лана оглядела сверкающую квартиру, отмытую по случаю праздника, мелодии Элвиса лились откуда-то из глубины комнаты, а с кухни плыли неотразимые запахи.
– Нет, не очень.
– Ой, звонок на посадку, дорогая. Мне нужно идти. Я пришлю тебе красивое одеяло или что-нибудь еще из Мексики.
Или что-нибудь.
– Лана, ты меня слышишь?
– Да, – пробормотала дочь. – Приятного отдыха.
– Обязательно…
Связь оборвалась. Лана не отрываясь смотрела на телефон, пока задушевный голос не произнес, что если она хочет сделать звонок, пусть повесит трубку и снова наберет
Она отломила пряничную трубу и стала жевать ее, пока ходила по комнате и задувала свечи. Потом вышла на балкон.
И тут вдруг хлынули слезы. Какая же она невезучая, раз даже собственные родители не захотели провести с ней сочельник!
При свете дня она с равнодушным видом заявила бы, что довольна своим одиночеством. Но в этот жуткий час ей казалось, что ее посетило видение из будущего: она сама в восемьдесят пять лет, такая же одинокая, в компании Гарри и семнадцати кошек.
Лана приучила себя верить, особенно в последние годы, что может полагаться только на себя. Но слезы оказались вещественным доказательством того, что ей так нужен кто-то, с кем она разделит свою жизнь, кто заполнит пустоту в сердце, которая в редкие минуты отчаяния казалась просто бездонной.
Она не знала, как долго простояла на холоде. Может быть, десять минут, а может, и целый час. Очнулась, только когда услышала дребезжащий звонок, доносящийся из глубины. Лана бросилась в комнату и припала к дверному глазку.
Перед дверью стоял Грег. Лана затаила дыхание. Он-то что делает здесь?
– Лана? Это Грег. С тобой все в порядке? Лана?
Она распахнула дверь.
Высокий, широкоплечий и сексуальный, в черных брюках, белой сорочке и черном кожаном пиджаке, Грег заглядывал в квартиру из холла, робко улыбаясь.
– Ч-что ты здесь делаешь?
Он прищурил темные глаза.
– Ты плакала?
Лана смахнула слезы.
– Ну, у меня кое-что сгорело в духовке, и дым разъел глаза. Каким ветром тебя сюда занесло?
Он пожал плечами, переминаясь с ноги на ногу.
– Твоя мать приехала?
– Гм… нет, у нее переменились планы, – замялась Лана, потом посмотрела на балконные двери и снова на Грега. – Ты увидел меня на балконе. Так?
– Совершенно случайно.
– Посмотрел в телескоп, который был направлен па мои окна?
Грег покраснел.
– Ты простояла на холоде около часа. Я звонил, но у тебя трубка лежит не на месте.
Лана бросила взгляд на диван, откуда телефон подавал частые тревожные сигналы.
– Что-то не так? – спросил Грег.
С губ Ланы слетел короткий истеричный смешок. Сейчас в ее жизни больше неправильного, чем правильного, и этот мужчина был в ответе по крайней мере за половину того, что произошло. Внезапно, тронутая участием в его глазах и меланхоличными звуками песни Джима Ривса «Серебряные колокола», Лана расплакалась.
Глава двадцать вторая
Грег, застыв, смотрел на ее залитое слезами лицо и не знал, что делать. Как женщинам такое удается? Он нащупал в своем заднем кармане носовой платок и протянул Лане. Теперь она рыдала в полный голос.
–
Можно мне войти? – спросил Грег.Она кивнула и посторонилась.
Грег вошел и осторожно прикрыл за собой дверь, с удивлением оглядывая сказочно украшенную квартиру. Нос уловил запах блюд. Судя по всему, Лану сильно обидели. Сердце Грега сжалось от сострадания, и он с трудом сопротивлялся желанию заключить ее в свои объятья.
Совсем немного времени прошло с того момента, когда он мерил шагами свой кабинет, не зная, как сообщить Лане, что его ответ комитету будет бескомпромиссным – принять проект в его первоначальном варианте, иначе он вынужден будет поднять плату за аренду, чтобы покрыть убытки компании. Повышение ренты вынудит некоторых бизнесменов уйти от дел, что тоже не выход. Городской комитет примет проект таковым, но за ним сохранится образ плохого парня. И все же дело того стоит, если приблизит его хоть на шаг к той работе, которую ему обещал Чарли.
Естественно, Лана возненавидит его.
Ты ведь сама бухгалтер, Лана. Ты же знаешь, что это обычное дело, когда в жертву приносят несколько человек ради выгоды большего количества людей,мысленно говорил он ей.
Да, ответила бы она. Ты прав. А сейчас займись со мной любовью.
Грег даже рассмеялся над своей глупостью. А когда Лана вышла на балкон, он чуть не опрокинул телескоп. А она все стояла на балконе, на холоде и без этого своего нелепого пальто далматинского окраса. Грег понял – что-то не так.
И вот теперь, не в силах переносить ее слезы, он ждал, пока она успокоится.
– Если у тебя нет других планов, давай поедем ко мне на рождественский обед.
Лана перестала плакать и начала икать, а потом высморкалась в его платок. Она обдумывала его предложение. Грег знал ее: она ищет скрытые мотивы.
– Аннет уже там, – улещивал ее он. – И ты сможешь познакомиться с Ивонной и ее братом.
Лана терла глаза и сильно сопела.
– И к тому же я очень хочу, чтобы ты пошла, – добавил Грег.
По ее широко раскрывшимся влажным от слез глазам Грег понял, что зашел слишком далеко. Он почти смирился с тем, с чем совсем и не собирался мириться: он слишком привязался к ее фиалковым глазам, колкому язычку и нелепой одежде.
– Иначе я буду чувствовать себя пятым колесом в телеге, – продолжил Грег, слегка усмехнувшись.
– О, – хрипло произнесла Лана и снова высморкалась. – Ну, мило, конечно, что ты вспомнил обо мне, но… – она махнула рукой в сторону кухни, – у меня так много еды здесь, и я не думаю, что могу составить хорошую компанию.
– Но нельзя встречать Рождество в одиночестве. Она рассмеялась, громко и неестественно.
– Не рассчитывала, что ты останешься и разделишь со мной трапезу. Из пережаренной индейки и спаржи.
Он заморгал. Рождественский обед наедине попахивает… интимом.
– Ну, меня ждут домой. Вилли и Аннет…
– Я забыла, – она прервала его взмахом руки. – Ты при них как почетный эскорт.
Грег ухмыльнулся ее сарказму, но несказанно обрадовался тому, что к ней вернулось нормальное настроение.