Я тебе (не) подхожу

— Пустишь? — изгибает он бровь, и только сейчас до меня доходит, что я рассматриваю его уже с минуту.

Чувствую, как щеки начинают гореть, сторонюсь:

— Проходи.

Назар идет в зал и устраивается на диване, а я остаюсь стоять рядом с книжными полками, облокачиваюсь о шкаф.

Молчу. Молчит и он, скользит по мне изучающим взглядом. Сверху вниз. Снизу вверх.

Тишина затягивается. Я не понимаю, мы что, просто помолчим и разойдемся? Или я должна беседу вести? Нет уж, он сам напросился, вот пусть и говорит.

Только собираюсь сказать это вслух, как Назар кивает куда-то вправо от меня и глухим голосом спрашивает:

— Скучаешь по родителям?

Поворачиваю голову к фотографии родителей, что всегда стоит на книжной полке, и непонимающе хмурюсь.

— Каждый день.

— И я. По матери.

Я округляю глаза. Не знала, что его мать умерла. Точнее, у Назара Иванова не было обоих родителей, а вот семья Исаевых для меня — потемки. Только вот для чего он мне это говорит? Мы вроде хотели поговорить о ребенке и о том, что делать дальше.

— Я помню, как погибли твои родители, Алиса, но никогда не рассказывал, как умерла моя мать.

— Назар, я очень сочувствую твоей потере, но какое отношение это имеет к нашему разговору?

— Самое прямое. Скоро сама поймешь. Тебе лучше присесть.

Я со вздохом устраиваюсь в рабочем кресле, разворачиваюсь к Назару.

— Слушаю.

— В сентябре будет два года, как она погибла. В тот самый день звонок отца застал меня за пробежкой. Он кричал в трубку, что разговаривал с мамой, но что-то произошло, и она, скорее всего, попала в аварию. Знаешь, в тот момент мне показалось, что это какая-то шутка, просто плохой сон.

Я киваю и морщусь от воспоминаний.

— Я поначалу так же решила, не поверила, когда мне сообщили о смерти мамы и папы.

— В моем случае, как и в твоем, все оказалось правдой. Я сразу поехал по той дороге, по которой всегда ездила мама. Сначала в ее фитнес-центр, вдруг отец ошибся, вдруг мать уже там.

О, как мне это знакомо! Как я в свое время надеялась, что вот сейчас тетя войдет и скажет, что родители живы, что все обошлось…

— В фитнес-центре ее не оказалось, и я поехал дальше. Никогда не забуду все эти мигалки, искореженный металл ее кроссовера, — надломленным голосом продолжает Назар, — как ее саму несли на носилках, как безжизненно свисала оттуда ее рука… Как я стоял там и ни хрена не мог сделать. Ни хрена! Только ехать за скорой, а потом ждать в больнице. Ждать приговора.

Назар с силой сжимает кулаки, а я охаю и закрываю рот ладонью. Глаза искрятся от слез, и я всхлипываю. Не дай бог никому пережить такое! Мои родители тоже погибли в аварии — по вине пьяного водителя. Папа на месте, а мама — в больнице. Но я не была там, не видела сам момент аварии. Даже не представляю, насколько то, что увидел Назар, его сломало. Не могло не сломать.

— Мне так жаль… — еле слышно шепчу я. — Она тоже погибла по вине пьяного водителя?

Назар смотрит на меня нечитаемым взглядом.

— Нет, Алиса. Она погибла из-за людской жадности.

— В смысле? Это как?

— Отец тогда был здесь, заключал важный контракт, над которым долго и упорно работал. В тот вечер он отмечал успешное завершение сделки в баре «Колибри». Говорит, выпил немного, но его сильно развезло из-за тотального недосыпа.

О как. Недосып, ага, как же. Ко всему прочему Виктор Исаев еще и пьяница? Как только умудряется неплохо зарабатывать?

— Он выронил карту-ключ, когда шел по коридору, и ее помогла поднять стройная светловолосая горничная, которая зашла с ним в номер. И вышла только утром.

Мои брови ползут вверх. Знаю я одну такую горничную, которую застукала в его номере, правда, она давно шатенка. Или он не о Лене?

— Когда отец очнулся, на подушке его ждала записка, а в телефоне — фото с этой незнакомой ему девушкой, лежащей на его плече. Он не помнит, было между ними что-то или нет, но судя по обстановке в номере — было.

Я пораженно охаю. Выходит, речь точно не о Лене, ведь их отношения длились несколько месяцев. Неужели Виктор спал не только с ней? Вот кобелина!

— Назар, — не выдерживаю я, — перестань! Мне неприятно все это слушать. И какое отношение ко мне и тебе имеют похождения твоего отца?

— Я почти закончил. В записке говорилось, что им нужно встретиться и все обсудить. Отец пришел на указанное место, и мама позвонила как раз, когда он ждал ту блондинку. Она подлетела сзади с фразой «что будем делать, если я залетела». И мама ее услышала.

Я чувствую, как у меня начинают дрожать губы. Бедная женщина… Каково это — перед смертью узнать, что тебе изменил муж?

Но теперь я еще больше не понимаю, для чего Назар рассказал мне вот это все? Чтобы что?

— Я все еще ничего не понимаю, — так и заявляю ему.

— Мама была за рулем, когда услышала фразу про возможную беременность. И в тот момент не справилась с управлением.

— О боже…

— Когда та девушка поняла, к чему привела ее неосторожная фраза, заявила, что никаких денег от отца ей не нужно.

— Каких денег? — не понимаю я.

— Именно, Алиса. У меня возник тот же вопрос. И чем дольше я думал, чем больше расспрашивал отца о деталях, тем больше убеждался, что та девица затащила отца в постель намеренно. Что она промышляет этим, зарабатывает шантажом. И мать погибла из-за ее жадности. Иначе к чему была та записка, то фото и главное — фраза, что ей не нужны деньги. Значит, именно за ними пришла тогда. Ни здрасте, ни как дела, с ходу: как будем решать вопрос. Разве так себя поведет девушка после случайной ночи, а? И если бы не она, мама осталась бы жива.

— Можно подумать, — не выдерживаю я, — что твой отец — ангел! Он сам вошел с ней в номер. И уж извини, думаю, это была не первая и не вторая его измена.

— Ты права, отец винил и винит только себя. Только вот насчет измен ты ошиблась. Он изменил ей всего однажды, еще до появления Софии, и еле добился прощения от матери. Поверь, у меня есть основания полагать, что он не врет.

Ну да, ну да, ведь своя кровь, как не оправдать.

Назар резко замолкает. А я кручу в голове все сказанное им и все равно не понимаю, для чего он посвятил меня в свою семейную драму. Мне до слез жаль его мать, но сочувствия к отцу я не испытываю. Потому что, по словам Лены, они долго встречались. Значит, слова Назара про верность его отца могут оказаться ложью. В конце концов, Лене я верю больше, чем Виктору Исаеву.

— Ты ведь тоже хотела отомстить тому водителю, из-за которого погибли твои родители. Я помню, ты говорила, что за рулем был какой-то человек при связях, и в результате улики сфальсифицировали, выставив виноватым твоего отца.

— Хотела, — после некоторого молчания заговариваю я. — В красках рисовала, как с ним расправляюсь. Мне было плохо от мысли, что он снова сядет за руль пьяным, что погибнет кто-то еще. Только что я могла сделать? Я ведь была совсем маленькой. Тетя пыталась чего-то добиться, но… сам знаешь, это ничего не дало.