Я тебя никогда

— Почему же ты так отчаянно пытаешься запретить мне ходить на свидания с другими мальчиками, если не метишь на это место сам? — задала я вопрос в лоб.

На самом деле я уже думала об этом.

Мне всё больше стало казаться, что Мот давно поменял своё мнение обо мне.

Стал…заглядываться, что ли, пока, как он думает, я не вижу.

Смеяться моим шуткам, требовать проводить время с ним…

Всё это намекало на симпатию с его стороны, но только признаться ему в том сложно после нашего не очень тёплого знакомства и шантажа. Да и к тому же, парень по-прежнему считает меня виновной в развале его семьи, и развенчать этот миф я пока так и не смогла…

Всё очень сложно.

И я не уверена, что мои мысли верны на все сто процентов. Это лишь догадки.

Но судя по затянувшемуся молчанию Матвея, не такие уж далёкие от истины…

— Я никуда не мечу, ясно тебе? — сказал он довольно грубо. — И нечего копаться в моих мозгах. Просто делай, что говорю, тогда избежишь возможных проблем.

— А на дискотеку школьную ты мне тоже запретишь идти? — спросила я.

— Иди, — пожал он плечами. А потом кинул на меня холодный взгляд: — Только одна.

Я лишь вздохнула.

Значит, Сысоеву придётся сказать “нет”.

Мне Матвей не разрешил!

Чушь какая…

Но придётся сделать, если я не хочу публикации видео.

— А дышать мне можно с тобой одним воздухом? — снова задала вопрос я, кипя от гнева.

— Ангелин, не перегибай палку, — кинул он на меня предостерегающий взгляд.

— Ну, вдруг, ты посчитаешь, что я и этого не достойна!

— Я сказал — не перегибай палку, — прорычал он уже с угрозой, и я замолчала.

Больно надо мне продолжать с ним этот бессмысленный, дурацкий разговор!

Стоит ли вообще теперь идти на эту дискотеку?

Что я там буду делать одна?

Сам ведь не идёт, и мне не даёт сходить туда нормально!

57

Ближе к вечеру мой телефон наконец ожил.

— Да, Роман Петрович, — ответила я тут же. Запыхалась аж, как бежала к телефону, ведь я так ждала этого звонка. — Ну куда же вы пропали?

— Здравствуй, Лина, — отозвался мужчина. Голос у него был то ли уставший, то ли такой, словно ему больно говорить. В сердце тут же ёкнуло — что-то всё-таки случилось… — Прости, я не смог вчера перезвонить.

— Что-то случилось, Роман Петрович? — осторожно поинтересовалась я. — У вас такой голос…

— Ну, кое-что случилось, если честно, — ответил опекун. — Только ты не волнуйся, всё позади уж.

— Что произошло? — задала я новый вопрос, ощущая волнение. Хоть он мне и не родной человек, но он единственный, кто мог бы обо мне позаботиться, и я не желала бы ему болезней…

— Да давление скакнуло вчера, — отозвался Роман Петрович. — Положили пока в больничку на пару дней. Наблюдают.

— О боже… — прижала я ладонь к губам. — А ваша жена знает?

— Не знает ещё, сейчас я ей расскажу сам. Не до звонков мне вчера было…

— Хотите, я расскажу Тамаре? — предложила я.

— Нет, не нужно, девочка. Я сам разберусь со своей семьёй. Ты о чём-то хотела поговорить, мне кажется? О Матвее. Что опять этот шалопай натворил?

Я закусила нижнюю губу.

Если Роман Петрович аж в больницу угодил, то значит, все не так уж радужно, как он сейчас рассказал, и ему не стоит волноваться. И как теперь я расскажу ему о проделках сына?

А вдруг я расскажу ему, и опекун разволнуется, а после этого ему станет ещё хуже?

Нет, я не могу этого допустить!

Я не хочу быть виновницей того, что его здоровье снова пошатнётся.

Придётся отложить разговор с Романом Петровичем снова. По-крайней мере, придётся ждать выписки опекуна из клиники. И еще пару дней, чтобы он окреп.

— А сейчас как вы себя чувствуете, Роман Петрович? — спросила я.

— Да как… Нормально уже. Домой бы пошёл, да врачи настаивают на наблюдении хотя бы на пару дней.

— Правильно. Слушайте врачей. Раз они решили подстраховаться, значит, риск есть, и стоит остаться.

— Да я и не спорю с ними. Но в целом, уже нормально. Просто работа встала… Без меня никаких дел не выходит. Мы чего сюда в комнадировку-то приелетели? Чтоб я на больничной койке загорал?

— Никто не застрахован от болезней, — отметила я. — Вы — не робот. Должны понять, что если вы не полечитесь и заболеете серьёзнее — не дай бог, конечно! — то все дела тем более накроются медным тазом. Даже не обращайте на это внимания. Не корите себя. Вы поправитесь и вернётесь к делам, всё будет хорошо. Поручите, что возможно, хоть какие-то дела своим помощникам, и заботьтесь сейчас о себе, Роман Петрович.

— Ты очень мудрая и добрая девочка, Ангелина, — ответил он негромко. Он словно был тронут моим словами. Неужели никто в этой семье о нём не беспокоиться? Или просто ему приятно было услышать сочувствие именно от меня? Но как иначе-то? Человеку плохо. Разве я могу оставаться здесь равнодушной? — Всё так и сделал уже. Спасибо за заботу.

— Поправляйтесь, Роман Петрович. Я вам позже перезвоню и всё расскажу.

— Но ты сказала, это очень важно и серьёзно.

— Не важнее вашего здоровья. Потерпит пока что.

— Точно потерпит?

— Да. Потерпит.

— Ну, смотри… Ты сама-то как? Матвей не очень наседает? А то я могу ему позвонить.

— Ну, позвонить ему вы можете в любом случае, — ответила я. — Но я вовсе не жалуюсь. Наши отношения такие же сложные, какие были и раньше.

Опекун тихо вздохнул.

— Ладно, я приеду и во всём разберусь. Обещаю тебе.

— Да, конечно. Отдыхайте, не берите в голову. Всё решаемо.

— За вами пока присмотрит Тамара. Ты можешь задать свои вопросы ей.

Да уж. Вот ей как раз-таки задать свои вопросы я не могу — она не поймёт. Но об этом я решила тоже промолчать до поры до времени. В конце концов, мне через год уходить из этого дома, а Тамара останется женой Романа Петровича. Может быть, и не стоит вставать между ними… Не стоит ничего рушить.

— Хорошо, — отозвалась я. — Вы, главное поправляйтесь. И возвращайтесь к нам.

— Да, конечно… Дела тут только закончу. Держи там тоже хвост пистолетом!

— Постараюсь.

— Ну, тогда до связи, и хорошего вечера.