Я тебя поймаю

— Смелое заявление, — цедит надменно моя любимая сестра. Но смотрит очень холодно и с неприязнью. Лана де Анвиль, собственной персоной. Величественная и отстраненная.

— Выйдите, — командует она моим сестрам. — Мне нужно поговорить с Таей наедине.

Сестры нехотя поднимаются и, поникнув, послушно выходят из комнаты.

— Шарлен, захлопни дверь, — резко приказывает Света. Я во все глаза смотрю на нее и не узнаю. Вместо моей доброй и нежной сестрички на меня смотрит совершенно чужая женщина. Не иначе, как Безумная Хуана покусала.

— Почему ты так себя ведешь? — шепчу обалдело.

— Я? — изумленно переспрашивает великолепная Лана. — За собой последи, Таисия… Ты своими выходками любого до белого каления доведешь. И кто тебе позволил так разговаривать с моей матерью? Ты вообще кто?

— Почему она лезет в мою жизнь?! — восклицаю запальчиво. — Кто ее просил?

— Твой отец, — пожимает Лана плечами. — Когда твоя мать тебя бросила. А она тебя бросила, Тая. Убили ее потом… Так вот, в тот момент дядя Витя вообще-то был в России. Он, правда, вылетел первым же рейсом, но тебя, моя милая, приняла из рук этой кукушки моя мать. Выкармливала тебя. Таскалась с тобой по врачам и, когда ты рыгала от смеси, подбирала тебе новую. Хотя, если так подумать… зачем она лезла в твою жизнь? У нее, между прочим, двое детей на руках осталось после гибели мужа… Отвез бы тебя крестный к матери и тетке. Сейчас нам спокойнее было бы.

— Наверное, я виновата. Зря повысила голос, — цежу, все еще не желая простить Лилю и Мишеля. — Но я люблю Севу. А все против меня! — восклицаю запальчиво. — Даже ты!

— Ну да… ну да… У тебя любовь, а остальные даже не знают, что это такое. Не доросли… Ага! Только Сева сломает тебе жизнь, девочка. Будешь потом волосы рвать.

— Почему ты так уверена? — сиплю негодующе.

— Я знаю эту семейку. Сева — подлец. Хотя мне, наверное, нужно его поблагодарить… Не предай он брата, мы бы с Арсением не познакомились.

— Ты меня не переубедишь! — выкрикиваю, чувствуя, как все закипает внутри. — Никогда!

— Я и не собираюсь, — надменно цедит Лана и негодующе поводит плечом. Звезда подиума, блин!

— Тогда зачем ты пришла? — хмыкаю обалдело.

— Вот, — тонкая рука Ланы опускается в карман шелкового халата и выуживает оттуда что-то мелкое. — Возьми. Мишель просил передать.

Вижу, как на белую столешницу туалетного столика ложится маленькая полосатая карточка. Моя симка!

Кидаюсь за ней, а потом к сестре.

— Светочка, моя дорогая!

Но она делает шаг в сторону.

— Не трогай меня! Никто из нас не желает общаться с тобой, Таисия, — заявляет холодно. — Ты сегодня перешла все границы. И мы с Мишкой объявляем тебе бойкот.

— Как-нибудь переживу, — отмахиваюсь, глотая слезы. По сути, двое самых близких людей перешли в стан врага.

— Вот и отлично, — холодно кивает Света. — Только не думай, что, чмокнув мою маму в щеку, ты заслужишь прощения. Ты никто, Тая. И звать тебя никак!

Света круто разворачивается и выходит. А я в изнеможении падаю на постель. Раскрываю ладошку и, не веря своем счастью, смотрю на самую главную драгоценность. Любуюсь, блин! Сейчас я ее поставлю в айфон и сразу же позвоню Севе. Но почему-то не двигаюсь с места. Где-то в глубине души просыпается совесть. За ней — раскаяние.

«Лиля — единственная мать, которую ты знала. И Светка с Мишкой — самые родные», — внушает мне совесть папиным голосом.

Тяжело поднявшись с постели, чувствую себя опустошенной. Будто душа умерла… На ватных ногах подхожу к туалетному столику и, достав из вазочки свои волшебные «печеньки», снова возвращаюсь в кровать.

«Пусть завтра мне удастся вырваться из дома и уехать к Севе!» — загадываю я, еще не зная, что меня поджидает за поворотом.

14

Сева

Я быстро прихожу в себя после операции. Опять знакомый «Нейрон» — клиника, где проходят лечение бойцы «Секиры». Все тот же персонал и улыбчивые бабульки-санитарки.

— А где мой телефон, Васильевна? — спрашиваю толстую бабищу, входящую в палату с завтраком. — Мне бы его найти в личных вещах.

— Так никакого сотового с тобой, касатик, не было, — вздыхает она. — Я как раз тебя принимала. Вещи все вон в гардеробе лежат. Но куртка сзади кровью залита. Ее б в чистку отдать. Скажи родным, когда приедут…

— Нет у меня родных, — усмехаюсь криво.

— Не помнишь их, или поругались? — насторожено интересуется Васильевна. — Вроде твой отец приезжал, когда ты тут в последний раз лежал. Или я путаю?

Серые глаза-сканеры ощупывают подозрительно. Естественно, Васильевна все помнит в точности. Только для порядка прикидывается овцой, чтобы в любой момент успеть включить заднюю. Должность такая… Человек маленький, а башка — как компьютер. Из таких вот старушек получаются отличные свидетели. Ни одной детали не упустят.

— Все верно, — киваю невесело. — Вот только все пустое, Васильевна… Меня никто не искал? В палату не ломился?

— Так ты тут лежишь под чужой фамилией, Всеволод Юрьевич! Ты же Гаранин у нас. А записали тебя как? Дергайкин!

— Это тоже наша фамилия, — смеюсь тихонечко. — Родовая. По деду…

— Ну, так не знала я… думала, шифруешься. Давай тебя бульончиком покормлю, Севочка…

— Я сам, Васильевна, — прошу твердо. — Ты мне только подушки подложи поудобней.

Чувствую, как заскорузлые крепкие руки торопливо подсовывают подушки. Сажусь, стараясь меньше двигать перебинтованной шеей. Бомбануло меня знатно. Теперь как гусь лежу, с белой шеей. И Тайка моя в Париже страдает. А я ей даже через Сеньку передать привет не могу. Хлебаю бульон с яйцом и пытаюсь сообразить, что делать дальше. В ближайшее время меня отсюда не выпишут. Да и Таечка приехать не сможет. Во-первых, ее ко мне не отпустят, а во-вторых, сам не хочу. Ни к чему девочке видеть меня полудохлым. Пусть думает, что ее жених красив, умен и удачлив. А не вот это полосатое чмо с раненой шеей. Как же меня угораздило, блин!

Хлебаю унылую больничную юшку, а сам пытаюсь понять, почему мое семейство восстало против меня, да еще и помогло Мишелю из-под носа выкрасть Тайку. Неспроста на меня отец орал. И повод сам по себе ничтожный. Вернее, не так… Этот вопрос меня совершенно не касался. Не моя компетенция. Но милый папа перепутал меня с замом по логистике. С чего бы это?

Пытаюсь понять, как быть дальше. Лететь в Париж? Стоять под окнами общаги на Елесеевской? Орать дурниной, вызывая Тайку? Там она, или перевезли куда подальше? Сколько времени прошло, как она уехала с Мишелем? Неделя, кажется. За это время могли и замуж выдать за сыночка Хуаны. Нет, я не держу на них зла. Одно знаю точно — Тайка моя! И я отобью ее у этих напыщенных снобов.

«Нужно как-то связаться с ними… С Арсением, например. И пусть Светка плюется ядом, но мне нужно ее перетянуть на свою сторону. Обязательно! Она должна мне поверить и уговорить остальных хотя бы выслушать меня. И где этот придурок, укушенный пингвином? Почему он молчит? Не хочет ссориться с Арменом? Передумал Тайку за меня отдавать?

Чувствую, как в груди клокочет обида. За себя, за нас, за Тайку. Но ничего не поделать. Придется тащиться в Париж за моей девочкой.

Смотрю в окно, за которым немилосердно льет дождь, и пытаюсь сообразить, когда можно рассчитывать на выписку. Оперировал меня профессор Виленский, старинный знакомый Бека. Тот уже на себе все волосы выдрал. Никак не может успокоиться, что допустил меня к операции без всякой подготовки. Пока я в реанимации валялся, ему удалось туда просочиться. Генерал — одно слово. Вроде только бровью повел, а уже все бегут исполнять. Обещал меня сразу навестить, как только в палату переведут. Может, у него про мой айфон спросить? Хотя какой с него толк, если Таисия не отвечает…