Я тебя рисую

— К седлу вирххара приторочена сумка. Там… одежда. Оденься, Ева, — рвано бросил он, не открывая глаз. — Иди.

Я снова пожала плечами. Вылезать из такой горячей и ласковой воды не хотелось, но и смотреть на демона — тоже. Сознание слабо пробивалось сквозь дурман источника, и я сделала шаг к бортику. Вскрикнула, поняв, что наши волосы сплелись крепче, чем я думала. Встала, пытаясь разъединить красные и белые пряди, но вокруг пальцев словно образовывались водовороты, мешая мне. И неожиданно я разозлилась. Рванула свои волосы, обрывая, отделяя от держащих их белых. Линтар открыл глаза и молча смотрел на меня. Я разодрала свившиеся пряди и поплыла к бортику. Подтянулась на руках, вылезла, не обращая внимания на стекающую с меня воду.

Дорххам всё ещё не отпускал сознание, и я шла к вирххару совершенно спокойно, ни капли не волнуясь, что меня могут увидеть без одежды другие арманцы. К счастью, мне никто не встретился, а дракон Линтара лежал почти возле чаши, с явным наслаждением вдыхая запах и прищуривая янтарные глаза.

А я вдруг с изумлением поняла, что чувствую себя отлично. Вытянула ногу, осматривая коленку, на которой не осталось ни одной ссадины. После купания в этой странной воде с моего тела исчезли все раны и синяки, кожа стала гладкой, ровной и без повреждений. Горло не саднило, и внутри разлилось приятное тепло. Я чувствовала себя потрясающе здоровой и сильной. Настолько, что захотелось рассмеяться, что я и сделала с большим удовольствием.

Потом залезла в сумку, вытащила оттуда черные штаны и рубашку, хмыкнула. Конечно, одежда была мне ужасно велика. Рубашка доходила мне до колен, а в штанах я бы просто утонула. Поэтому надевать их не стала. Зато, усмехнувшись, вытерлась ими, как полотенцем. А потом просто сняла широкий кожаный пояс со своего изодранного платья и обернула вокруг талии, фиксируя рубашку. Ткань рубахи была такой приятной, словно бархат, и в то же время плотной и теплой. Не удивительно, что арманцы в такой одежде не мерзли.

Я вздохнула, перебрала босыми ступнями.

Подняла глаза на Линтара. Он уже был полностью одет и перетянут всеми своими ремнями с оружием. Просто удивительно, как он их так быстро надевает.

Встал в шаге от меня, молча рассмотрел.

— Туфли потеряла… — пробормотала я.

— Туфли… — арманец покачал головой, усмехнулся. Вытащил плащ, бросил мне. — Надевай. Отправляемся.

В седло он меня просто забросил, не слишком церемонясь, и издал длинный, мелодичный свист. Повинуясь призыву повелителя, из желтого тумана показались другие вирххары с седоками.

* * *

Дурман стал отпускать, когда мы почти спустились в долину. И вместе с желтым туманом уходила окутывающая меня безмятежность. И приходило понимание, что произошло в той чаше с желтой водой. Чем яснее я осознавала, что делал со мной арманец, тем хуже мне становилось. То, что я воспринимала правильным и естественным в дорххаме, сейчас заставляло меня сжимать зубы, чтобы не заорать в голос. Память услужливо показывала картины. Поцелуи. Прикосновения. Ласки. Там, где меня не трогал никто и никогда. Настойчивые пальцы. Влажное движение его языка. Гладкая кожа, покрытая капельками воды. Мне хотелось выть от отвращения. И самое ужасное, что арманец понимал, что происходило. Он ведь сам сказал, что власть дорххама на него не действует…

Я повернула голову, взглянула в лицо мужчины за моей спиной. Промолчала, но, думаю, мой взгляд был достаточно красноречив, потому что он усмехнулся.

— Ты решила убить меня взглядом? — с насмешкой спросил он. — Очень страшно.

Я закусила губу, с трудом удерживаясь от того, чтобы не ударить по этому лицу. Желание увидеть в его глазах боль было почти нестерпимым. Только я понимала, что не смогу причинить ее. Он не позволит.

— Ударь, — мягко сказал арманец, не мигая глядя мне в глаза. — Не сдерживайся, дикарка… ударь, — он придвинулся еще ближе, так что я почувствовала его дыхание на своих губах. — Ударь меня, Ева. И я завершу начатое прямо сейчас. Даже не представляешь, как я хочу этого.

Я резко отвернулась, отодвинулась как можно дальше. Линтар положил руку поперек моего живота, притянул к себе.

— Жаль, что ты столь разумна, — так же мягко сказал он. — Впрочем, тебе это все равно не поможет.

Я застыла, не желая понимать, что именно он имеет в виду. Попыталась вывернуться из его рук, но в итоге оказалась прижата к его телу еще крепче. Злые слезы закипели в глазах, мешая мне видеть, и я часто заморгала, пытаясь стряхнуть их. Ни за что не позволю убийце моего отца увидеть меня плачущей. Не позволю…

— Ты сказал, что я подарок, — резко бросила я, не оборачиваясь. — Для кого?

— С чего ты взяла, что можешь задавать вопросы? — лениво отозвался он.

— Я имею право узнать, что со мной будет.

— Разве?

— Да, — сквозь зубы прошипела я, все-таки не сдержавшись. — Ты убил моих близких. Разрушил мою жизнь. Отнял все, что было мне дорого и любимо. Да, арманец. Я имею право знать, что ты приготовил для меня дальше.

Какое-то время он молчал. Я не поворачивала голову, сквозь пелену слез рассматривая синие горы и ущелье, к которому мы приближались.

— Я подарю тебя принцессе Аярне.

Я чуть слышно вздохнула. Не хотела признаваться даже себе, что могу оказаться предназначена для увеселения какого-то арманца.

— Кто она?

— Моя невеста, — последовал спокойный ответ.

Я усмехнулась и повернула голову.

— Надо же, — с такой же насмешкой, как у него, протянула я. — На этой земле есть девушка, которая согласилась стать твоей по доброй воле? Или она тоже под действием какого-то дурмана?

Хотела задеть, но арманец вдруг рассмеялся, блеснув белыми зубами с удлиненными клыками. И наклонился, царапнув ими мне кожу на шее. И провел языком.

— Ты такая забавная, дикарка.

Я сжалась от его прикосновения, но арманец почти сразу отодвинулся. И больше не разговаривал со мной. А чем ближе мы подъезжали к Ранххару, тем меньше внимания он на меня обращал, кажется, полностью переключившись на свои дела и мысли. А когда я увидела на горизонте высокие шпили, почти протыкающие облака, и город, окруженный высокой каменной стеной, меня и вовсе пересадили обратно в клетку. Я осторожно отошла в угол, сморщившись от вони. Все же, Шерри несколько дней провела взаперти, и убирать за кошкой никто не пожелал. Благо, животное делало свои дела в одном месте, так что противоположный угол был относительно чистым. Там я и села, подтянула коленки к груди и укутала их плащом. Кошка подошла, устроилась рядом, заурчала, и я рассеянно почесала ее за ушами.

И усмехнулась. Какое жалкое зрелище стала представлять из себя принцесса Идегоррии…

Глава 4

К городу мы подъезжали, когда землю уже мягко укутывали сумерки, и потому я не смогла толком рассмотреть его. Да к тому же, стоило нам приблизиться к городской стене, как арманцы накинули на клетку темное полотно, полностью лишив меня возможности что-то видеть. Впрочем, я была не против. Мысль, что меня провезут в клетке по улицам города, и горожане будут смеяться и улюлюкать вслед, как-то не сильно мне нравилась.