Я тебя вижу

Моя синица давно не прилетала и не стучала в стекло. Понятно, что птицы зимой не пропадут – найдут где прокормиться. Но до чего мне было стыдно, что я обидел эту пташку. Наверное, не стоит зацикливаться на таких мелочах…

Раздался стук в дверь. Опять. Как в прошлый раз! Я не собирался повторять историю снова. Стук. Ожидание. Снова стук. А вдруг я ошибаюсь и это мама, в очередной раз, забыла ключи? Думаю, она бы позвонила на телефон. Хорошая идея – позвонить. Я набрал мамин номер:

– Алло? – ответила она.

– Привет, а ты где? – спросил я.

– По магазину хожу. А что такое?

– Да ничего. Так спросил. Ладно, пока.

Я повесил трубку. В дверь стучали с каждым разом всё громче и настойчивее. Но это не продолжалось вечно. Я дождался, когда это прекратится. В квартире снова повисла тишина. Прошло минут двадцать, но на душе не стало спокойнее. Я боялся: вдруг остроносый до сих пор стоит за дверью и ждёт меня. Я поднялся с кровати, оделся в домашние вещи и пошёл на разведку. В глазке никого. Пустая лестничная площадка. Но я чувствовал, что не всё так просто, а потому слегка приоткрыл дверь и посмотрел на коврик… Так я и думал! Там рассыпали горстку пшена. Жёлтые зёрнышки застряли в волокнах коврика и валялись по плитке. Это нужно было убрать, пока не вернулась мама. Мне хотелось скрыть от неё происходящее. Думал, так будет лучше. Коврик для обуви я вытряхнул над унитазом, потом промыл его под душем. Вернулся на лестничную площадку с веником и быстро замёл в совок остатки пшена. Успел. Дело сделано. Я уже заходил в квартиру и машинально посмотрел на лестницу выше. Он стоял там! Не двигался и не дышал, чтобы его не заметили раньше времени. Пучеглазый бродяга. Нос длинный, как спица. На лбу синие вены, под грязной кожей. Я подавился собственной слюной и откашлялся, но не хотел показывать слабость и заругался:

– Что ты ходишь ко мне? Иди отсюда!

Бродяга растянул губы и прищурился. Я закрылся в квартире. Страх бил по рёбрам, по вискам. В животе неприятная щекотка. Ощущение бессилия. Всё из-за той синицы? Тогда плевать на мамины запреты! Лучше иметь дело с ней, чем с настоящим злом. Я достал из шкафа немного крупы и насыпал на скат за окном. Если птица прилетит – пусть полакомится. Пока я её кормил – к нам в квартиру никто не стучал.

***

Ударили морозы. Землю скудно присыпало снегом. На мне был серый пуховик, шапка и два толстых свитера. Но я так замёрз, что не мог разговаривать. Хотелось поскорее добраться домой и отогреться. Пришлось долго ждать лифт, повозиться с ключом замёрзшими пальцами, и пытка закончилась. Я наконец вошёл в квартиру и сбросил рюкзак с плеч. Мама появилась из кухни. Она была суетливо-весёлая. Редкое настроение…

– О! Пришёл! Как у тебя дела? – спросила она.

– Да, обычно, – пробурчал я, замёрзшими губами.

– Обычно, обычно… Всё у тебя обычно! – язвила мама. – С тётей Мариной поздоровайся.

Вот откуда эта суета. Пришла её подруга с работы, с которой они иногда сплетничали обо всех коллегах. Это надолго! Я заглянул на кухню:

– Тётя Марина, здра…

Слова застряли у меня в горле. Дыхание перехватило. Это была не подруга моей мамы. У нас на кухне сидел пучеглазый, остроносый бродяга. Он развалился на стуле, положив на стол грязные руки с кривыми ногтями. Вонь, как с помойки! Мама пролетела мимо и села напротив этого упыря. Она не замечала, кто сидит на нашей кухне! Я переминался с ноги на ногу и что-то хрустело под подошвами тапок… Пшено! Им был усыпан весь пол.

Ущипните меня, чтобы я проснулся! Такого не бывает в жизни!

Перед остроносым стояла нетронутая кружка с чаем. Он смотрел на меня. Мама отхлёбывала чай и весело рассказывала что-то, размахивая руками. Казалось, она была уверена, что перед ней сидит её подруга. Как же это было дико! Мама посмотрела на меня и сказала:

– Что ты вечно кривишься? Поешь давай и иди к себе в комнату.

– Аппетита нет… не хочется… – ответил я.

Остроносый сильнее сощурился и улыбнулся только шире. Морщины на его лице сжались гармошкой. Это у меня крыша поехала? Или у мамы крыша поехала? Как тут разобраться? Я ушёл к себе в комнату, но стоял у двери и слушал, как мама разговаривает сама с собой:

– А я тоже ему говорю: зачем тебе эта машина? У тебя уже одна есть! Ты лучше в квартире ремонт сделай… В таких условиях живёт… Да, не говори, Марин, я про то же!

Она думала, что ей отвечают, но остроносый молчал. Зачем он вообще пришёл к нам домой и навёл морок на мою мать? Хочет поиздеваться надо мной?! Меня грызла совесть, я не мог оставить маму наедине неизвестно с кем. Поэтому снова вернулся на кухню и сказал, что мне кое-что нужно. Мама вышла за мной и спросила:

– Чего тебе?

Я наклонился к её уху:

– Мам, это не тётя Марина. Ты что не видишь? Это не она!

– Юра, иди отдыхай. Не позорь меня. Придумал тут ещё!

Мама толкнула меня в плечо и ушла обратно к своему гостю. Мне оставалось только ждать, чем всё закончится. Уйдёт ли остроносый или будет сидеть у нас до ночи. За окном плавно кружил снег. Нетронутая горстка зерна, что я оставил для синицы, покрылась ледяной коркой. Не знаю каким проступком я навлёк на наш дом проклятье, но назад ничего не отыграть.

– Давай, Марина, всего тебе хорошего, – прозвучал голос мамы в коридоре.

Я выглянул из комнаты и мои глаза округлились от ужаса. Она обнимала этого остроносого упыря. А он чуть ли не смеялся, глядя из-за её плеча. Если бы он ко мне прикоснулся, я бы немедленно сжёг свою одежду, а потом долго тёр кожу мочалкой в ванне. От него же вонища на всю квартиру. Мерзость!

Мама закрыла дверь за скверным гостем и ушла к себе. А я целый вечер чистил кухню. Протирал стол и стулья с химикатами, выметал каждое зёрнышко пшена и отодвигал холодильник. Можно было только надеяться, что остроносый удовлетворится этим визитом и больше не явится к нам. Он достаточно потрепал мои нервы! Что же всё-таки случилось? Может я недавно прикормил вовсе не птицу, а несостоявшуюся беду? Похоже, я задобрил какую-то тёмную силу, но потом сам и отказался от своей доброты. Теперь беда вернулась в мой дом, чтобы наконец свершиться.

Я знал, что произойдёт что-то нехорошее…

***

В выходные мама всегда просыпалась после обеда, однако в ту субботу спала чуть ли не до вечера. Я её разбудил, потому что начал беспокоиться. Вид у неё был нездоровый, но она старалась вести себя как обычно. Пришло время запасаться продуктами. Мама застёгивала пальто и жаловалась:

– Что-то мне плохо. Такая слабость целый день.

– Так отдыхай, – ответил я. – Куда ты собираешься?

– Когда мне отдыхать? Дел полно. И от тебя никакой помощи не дождёшься.

Сколько я не пытался уговорить её поручить мне поход за едой, мама не соглашалась. Она не могла доверить мне это дело, и сама пошла в гипермаркет.

«Сейчас опять придёт. Будет молотить в дверь». – Думал я.

Это было ожидаемо. Только мать за порог и в дверь стучат. Я смотрел в окно. Снежинки плавали в воздухе и неспешно спускались на землю. Ни одного человека на улице. Будто весь город опустел и только я слышу этот стук. Рано или поздно всё прекратится. Он не войдёт, если ему не открыть. Пусть стучит, пока кулак себе не отобьёт. Остроносому просто нужна моя реакция, страх… да любые эмоции! Больше он этого не получит.

Стук в дверь.

Почему соседи не жалуются на этот шум? Разве они не слышат? Я смотрел в окно. Обледенелая горстка пшена. Снег. Фабричные трубы. Белый дым.

Стук в дверь.

Он не войдёт, если ему не открыть! И вдруг зазвонил телефон. Неизвестный номер. Я обычно не отвечаю на звонки от незнакомых контактов, но в этот раз взял трубку.

– Алло?

– Юрий, это вы? – со мной говорила незнакомая женщина. – Это городская больница. Ваша мама просила позвонить. Ей стало плохо в магазине. Она поступила к нам. Состояние пока неустойчивое. Приходит в себя и снова теряет сознание.