Я тебя забуду
Шрифт:
Огрызаться в моем положении — не самая лучшая стратегия, и все равно ничего не могу с собой поделать. Дурацкий характер вечно берет верх над содержимым черепушки. И сегодня не желает давать никаких поблажек.
— А мне показалось, что теперь они у нас са-а-амые близкие, — вместе с растянутым «самые» губы Шаталова тоже растягиваются. Не в улыбку. Больше это похоже на кривой шрам.
Впору забрать злосчастный телефон и дать деру. Но моя сегодняшняя доза испуга уже превышена. Никакие спецэффекты больше не берут. С ума сводит не улыбка местного монстра, а аромат пиццы... с салями. И наверное, с паприкой.
—
— Конечно, — хмыкает чудовище. — И как долго ты любовалась этим случайным... кхм, шоу?
— Недолго! — произношу слишком быстро, чтобы сошло за правду. Поэтому тут же приходится брать слова назад: — Достаточно.
Будто это не он, а я организатор порно-вечеринки, Шаталов качает головой и, кажется, вот-вот начнет ворчливо цокать языком.
— А вы... вы из тех, кто любит наблюдать, как другие занимаются сексом? — выпаливаю со злости, не дав себе ни минуты, чтобы обдумать вопрос.
К концу фразы заливаюсь краской и мысленно проваливаюсь сквозь землю. Однако Шаталов не выглядит удивленным. Он серьезен, как памятник на площади. И с виду такой же каменный.
— Люблю. — Склоняет голову набок. Словно смотрит захватывающий фильм, следит за моими зрачками. — А еще я люблю участвовать.
— В группе? — Мне давно пора зашить свой рот. Жаль, под руками нет ни нитки, ни иголки.
— Обычно парами. Кучно.
— Ясно...
Краска заливает не только щеки, но и шею. Я чувствую, как пылает кожа. А еще почему-то снова начинает болеть попа. Ягодицы буквально горят, хотя Господин Экзекутор не прикасался к ним минимум пару часов.
— Ну, раз тебе все ясно, тогда ешь. — С ленивой грацией хищника Шаталов поднимается со стула и идет в гостиную.
Самое время обрадоваться и рвануть к выходу. Плевать, что голодная. Плевать, что на улице совсем темно. Плевать, что замерзну в легких туфлях и тонком плаще.
Как только я встаю, из гостиной доносится голос хозяина:
— По коридору направо свободная комната, — говорит Шаталов уже знакомым равнодушным тоном.
— Вы мне? — Перенапряженные за долгий день извилины буксуют.
— Полотенце и чистая футболка на кровати. Прими душ и ложись спать.
От такого неожиданного приказа челюсть мгновенно отъезжает вниз. И в голове тут же проносится вопрос: «Какого черта?»
Вероятно, я бы задала его вслух, но местный Холмс опять угадывает мысли.
— В общежитие и к друзьям тебе нельзя. Проверь телефон и успокой своего парня.
— Вы... Вы... — Не думая ни о чем, я срываюсь с места и бегу в гостиную.
Не беспокоит, что мы с Шаталовым в разных весовых категориях и вообще он хозяин дома, а я случайная гостья. В памяти сразу всплывает рассказ знакомого старшекурсника о правилах пользования скальпелем, а перед глазами — анатомический атлас с выделенной зоной для кастрации.
Но жертва расправы сама находит меня возле двери.
— Хочешь нарваться на новый сеанс порки? — Резким движением Шаталов припечатывает мою несчастную тушку к стене и гранитным утесом закрывает весь обзор.
— Вы не имели права брать мой телефон.
Попа вспыхивает еще сильнее. Фантомная боль какая-то.
— Будем считать один — один.
— И все равно...
Чтобы хоть как-то успокоить разгоряченную пятую
точку, я вжимаюсь задом в стену. А чтобы Шаталов не раскатал меня своей широкой грудью в тонкий блинчик — выставляю вперед руки.— Твой друг названивал тебе так часто, что пришлось ответить и отключить звук, — Он произносит оправдание так спокойно, словно привык брать чужие трубки и разговаривать с незнакомыми людьми.
На его лице невозможно прочесть ни одной эмоции. Но для меня все это вдруг перестает быть важным.
От прикосновения к твердой мужской груди внутри происходит что-то странное. Я вроде бы прежняя, такая же уставшая и голодная, злая и испуганная одновременно. И в то же время другая. Незнакомка с внезапной аритмией и горящими пальцами. Не бесстрашный боец, привыкший в одиночку справляться со всеми проблемами, а растерянная слабачка.
Глава 7. Под одной крышей
Не все мужчины одинаково полезны, но иногда и от кактуса есть толк.
Я набираю Витю, как только нахожу на журнальном столике свой телефон.
О времени стараюсь не думать. Сосед, конечно, не обрадуется такому позднему звонку. Вероятнее всего, он сейчас занят: вешает на уши какой-нибудь наивной первокурснице свою стандартную лапшу. Но без информации к утру я изведусь до состояния нервной истерички.
Сомневаюсь, что Шаталов оценит такое настроение. А напрашиваться на еще один сеанс порко-терапии что-то не хочется.
На мою удачу Витя берет трубку почти сразу.
— Мелкая, ты совсем с головой дружить разучилась? — судя по голосу, он немного злится.
— У нас сложные отношения. Сам знаешь, — остужаю его сразу, пока не начался дикий ор.
— Они у вас не просто сложные, а полный трындец! — выпаливает Витя раздраженно и тут же меняет тон. — Ты во что вляпалась?! Сегодня вечером по всему общежитию шмон был. Вначале какие-то чуваки с татухами, потом мент. И все искали тебя.
— Комендантша мои вещи пока на улицу не выставила?
Волноваться о вещах в моей ситуации, наверное, последнее дело. Там и вещей тех кот наплакал. А вот о других последствиях шмона пока и думать страшно.
Родных у меня в Питере нет. Из близких друзей — лишь Витя да Ирка, которая устроила на работу в ресторан. Перекантоваться к себе они бы пустили, даже родню смогли бы напрячь, чтобы на время приняли беглянку. Однако после бандитов и полиции...
— Лизка, ты только о шмотках и думаешь! — Витя тяжело вздыхает, и через пару секунд я слышу скрип двери.
Вероятно, друг выходит в коридор.
Само по себе это не имеет значения, но во время разговора фиговый признак. Значит, что-то темное, о чем соседям лучше не слышать.
— Тебе сейчас о вещах лучше временно забыть и не отсвечивать здесь, — продолжает Витя шепотом. — Мент был странный. Корочками всего на секунду светанул, словно боялся, что я фамилию его срисую. А первые... визитеры... Они вообще никому ничего не показывали. Прошлись по общаге, как по своему дому. До икоты запугали твоих соседок по комнате, а потом к комендантше отправились. Минут пять у нее в каморке языками чесали. Может, и больше.