Я твоя ведьма
Шрифт:
Машина тронулась, и она стала слушать его рассказ о писательстве и металлопрокате. Вернее, преимущественно о металлопрокате. Украдкой разглядывала его волевой профиль и крепкую руку, уверенно сжимавшую руль, и размышляла.
Все о том же. Он — не он?
Неожиданно решила, что если ей почудилось, и Артем Стоцкий вовсе не Карлос Вилланьева, то, пожалуй, она расслабится и позволит себя соблазнить.
От подобной мысли по телу тут же пробежал жаркий огонь, но… Тут какой-то лихач чуть было не въехал «Лексусу» в правый бок. Артем, выругавшись, резко дернула руль, и Мари повисла на ремне безопасности. Их руки неожиданно
***
Центральная площадь в центре города, место сбора горожан и пристанище нищих, карманников и проституток. Добротные каменные дома, узкие, запруженные народом улочки… Почти весь город пришел посмотреть на зрелище, объявленное еще две недели назад — публичное сожжение ведьмы для примирения ее с христианской церковью.
Камадеро, Площадь Огня… И каменный эшафот, на котором уже закончились приготовления к казни.
Четыре статуи католических святых углам угрюмо и равнодушно взирали на людей. Задние ряды напирали, стараясь подобраться поближе, чтобы не пропустить воскресного развлечения. Оно ожидалось быть зрелищным, потому что никто не пожалел несчастную и не удавил ее перед казнью, как делали с теми, кто признался в своих страшных преступлениях.
Но ведьма собиралась умереть нераскаявшейся.
Костер из влажных дров уже готов… Монах с Библией и серебряным распятием в руках призывает ее все же признаться в своих грехах прежде, чем та предстанет перед судом Божиим.
Но она молчит… Кашляет, но молчит.
Дым застилая ей глаза. Толпа напирает, ожидая увидеть то, ради чего собрались в воскресный день — мучения нераскаявшейся жертвы. И вот тогда Мари перестала кашлять.
— Арадия, внемли моим словам! — закричала срывающимся голосом.
Затем нырнула в Бездну, позволяя своей ненависти, напитанной темной силой Той, кому она служила, вырываться наружу. И тут же зазвучали слова на древнем, тягучем языке.
Передние ряды в ужасе отхлынули, началась давка. Истерично завопили женщины, в голос заплакали дети. Кто-то принялся крестился, но Мари знала, что это бесполезно — то, что она выпустила наружу, таким не остановить.
Впрочем, зеваки, собравшиеся на ее казнь, не должны были пострадать. Она ни в чем их не винила.
Вместо этого черные, словно вечная Тьма, щупальца проклятия тянулись к монаху, который призывал ее покаяться. К стражникам, охранявщим костер, к палачу, который так старательно его поджигал и следил, чтобы огонь разгорелся как следует. К двум монахам-иезуитам в черных рясах, похожих на всполошенных ворон, наблюдающих со стороны за происходящим.
Их синюшные губы тряслись, шепча молитвы.
Но было слишком поздно. Ее проклятие невидимой волной проникало внутрь мучителей, и жить им оставалось всего ничего…
Только вот Карлоса Вилланьевы, ее инквизитора, на площади Огня этим днем не оказалось.
1.6
— Мари, что с тобой? — Артем выглядел бледным, словно приступ случился с ним, не с ней. Остановил машину, попытался ее растрясти, вывести из полуобморочного состояния. Но от его прикосновений становилось только хуже. — Поедем в больницу, сейчас же! — заявил ей.
— Нет, не надо! — пробормотала она. Потрясла головой, пыталась утихомирить бешено колотящееся сердце и прийти в себя, избавиться от ужасных воспоминаний. Но картины последних
минут прошлой жизни до сих пор стояли перед ее глазами. — Мне… Мне уже хорошо! Но мне нужно на свежий воздух, — пробормотала она, чувствуя, как снова подкрадывается обморок.Наконец, Артем съехал с шоссе. Распахнул перед ней дверь, и Мари выпала ему на руки. Обмякла в ужасе, боясь пошевелиться. Инстинкты призывали бежать, прятаться от ласковых объятий и озабоченного взгляда главного инквизитора.
Сомнений у нее не оставалось — это был он! Он!..
Но она все-таки должна удостовериться… Должна знать наверняка!
…Мари надолго ушла в степь. Бродила одна, попопросив дать ей время, пока Артем терпеливо дожидался ее возле машины. Наконец, приведя мысли и чувства в относительный порядок, вернулась. Пожаловалась Артему на обострившийся весенний авитаминоз, заявив, что с ней все в полном порядке.
Нет, в больницу они не поедут, в этом нет никакой необходимости. Она все же медик… пусть и ветеринар. На въезде в станицу произнесла совершенно спокойно:
— Ты не одолжишь мне одну из своих книг? Хочу, так сказать, приобщиться…
— Конечно! — отозвался Артем с легкостью. — Да хоть все три, — затем принялся настаивать, чтобы она с ними поужинала. Заявил, что мамин борщ — лучшее лекарство от авитаминоза. Он бы отвез ее поужинать в Ростов, но она выглядит слишком уставшей, так что ресторан придется отложить на другой раз.
И Мари согласилась на борщ, потому что книга была нужна ей сегодня.
Наконец, под довольным взглядом тети Любы, в мечтах которой, похоже, они не только справили свадьбу, но и нарожали целую кучу детишек, заполучила вожделенное. Увидев фотографию Артема на заднем обороте книги обложки, Мари торжествующе усмехнулась.
Ай-ай-ай, как же неосторожно, господин инквизитор, отпускать такие вещи в мир, где ходят убиенные вами ведьмы! Где же чувство самосохранения, которое спасло ваш прошлый раз, когда вы не оказались на той чертовой площади?..
***
Вечером она обратилась к Бездне, в которую начала заглядывать с двенадцати лет, когда прошла первое посвящение. От бабки, потомственной ведьмы, ей по наследству перешел семейный Дух-Хранитель, исконный обитатеть этой самой Бездны.
Его-то Мари и решила вызвать, чтобы задать один единственный вопрос.
Дождавшись полуночи, нарисовала мелом в гостиной два круга, один больше другого, написав вдоль линий Имена Власти, чтобы, не дай Богиня, Хранитель не вырвался на свободу. Лови потом его по всей станице!.. Положила книгу с фотографией Артема в центр, зажгла ритуальные свечи, затем долго смотрела, как черный воск растекался по улыбающемус лицу на фотографии. Кинжал в виде головы дракона с кровавым рубином в зубах, символ Ордена, вибрировал в ее руке.
Ведьма была готова к ритуалу.
Провела острым лезвием по запястью. Поморщилась, подумав, что когда-нибудь сдохнет от заражения крови. От такого в Братстве еще никто не умирал, но она может стать первой.
Наконец, произнесла слова Призыва. Пламя черных свечей задрожало, и Мари увидела, как, разрезая материю пространства, на ее призыв явился Дух-Хранитель.
Двухметровая полупрозрачная фигура замерла посреди центрального круга.
— Везель! — прикрикнула она на кота, и тот послушно спрыгнул с кресла. Уселся призрачных ног Духа, уставился на нее огромными глазищами.