Я украду твоё сердце

– То что ты извинишься, даже не обсуждается, - произносит наконец. – Не только за сегодняшнее своё поведение, но и за все предыдущие выходки…

– Но… но он же сам…

– Замолчи, Николь. Мне прекрасно известно, что в большинстве ваших с принцем Азимом стычек инициатором была именно ты. Я закрывал на это глаза, воспринимая ваше противостояние, как некую странную форму флирта. Особенно, когда понял, что Азим тобою всерьёз увлечён.

– Что?! – вскидываюсь ошеломлённо, но натыкаюсь на стальной взгляд отца и закрываю рот.

– То, как ты повела себя сегодня, недопустимо. Я обещал вашей матери, что не буду чрезмерно давить и дам вам всем возможность самим выбрать супругов, из имеющихся достойных вариантов. Отказать дипломатично у тебя было полное право. Ты же ответила принцу дружественной нам страны, как невоспитанная бродяжка, а не принцесса из рода Сэйнар.

От стыда я ощущаю себя так, будто мне кипятком в лицо плеснули. Щёки горят, глаза жжёт, в носу щиплет. Сглотнув, опускаю голову.

Он прав. И от этого мне только хуже.

– Отныне я запрещаю тебе без моего личного разрешения покидать дворец и дальше общаться с твоими необременёнными ответственностью творческими друзьями.

Как кулаком под дых. Откуда отец узнал о моих вылазках в город? Я же была так осторожна…

– Я знаю всё, что происходит с моими детьми, Ники, - награждает он меня очередным тяжёлым взглядом, продемонстрировав, как легко меня читает.
– Также после нашего визита в Босварию ты утроишь усилия по изучению международной дипломатии и этикета, мировой истории, культуры и других дисциплин, которые я сочту нужным. Новых наставников подберу лично. И они будут заниматься с тобой весь остаток каникул. Леди Эрмедору, пожалуй, уволю с её должности. Она явно не справляется со своей задачей.

– Это не так, - пытаюсь оправдать свою старшую подругу. – Леди Эрмедора замечательная…

– И совершенно неспособна противостоять тебе. Я всё сказал, Николь. Можешь идти к себе. Азим возвращается в Босварию уже сегодня вечером, так что поспеши с извинениями.

– Хорошо, папа, - поднимаюсь с кресла. – Я поспешу.

И в этот раз как-то справлюсь с собой. Ещё одной ссоры с босварийским занудой отец мне не простит.

Из королевского кабинета я выхожу абсолютно пришибленная. Случившееся просто в голове не укладывается.

Азим просил моей руки. Абсолютно серьёзно. Это уже немыслимо. А то что он, по мнению отца, уже давно мною увлечен, так и вовсе повергает меня в полнейший шок.

Как же так? Мы же действительно постоянно цапаемся и ссоримся. Спорим и язвим при каждой встрече. Я его терпеть не могу. А он... увлечен? Не может быть.

Это звучит безумно.

Почему он Софи не увлёкся?

О боги! Софи.

Стоит подумать о сестре и я будто на стену налетаю.

Что же теперь будет? Как я ей это расскажу? Как в глаза посмотрю? Она же влюблена в этого невыносимого сноба. Каково ей будет узнать, что он попросил моей руки?

Но сказать придётся. Как бы мне ни хотелось скрыть столь постыдный для меня момент. Софи все равно рано или поздно узнает. Она мой самый близкий и родной человечек. Не хочу, чтобы из-за какого-то босварийского грубияна между нами испортились отношения.

Сестру я нахожу в той же гостиной, где оставила. Моя близняшка по-прежнему сидит в своём кресле, погружённая в книжные перипетии.

– Ну что? – вскидывает она голову, как только я захожу и плотно закрываю за собой дверь. – Сильно папа ругался? Ты угадала насчёт причины?

– Нет, не угадала, – качаю головой, чувствуя себя абсолютно потерянной.

Прохожу в комнату и сажусь на диванчик напротив сестры. Сцепив руки на коленях, глубоко вздыхаю. Но это не помогает набраться решимости. Впервые в нашей жизни появляется настолько серьезная угроза, способная стать причиной настоящего раздора между мной и сестрой. И это страшно. Что со мной будет, если Софи на меня обидится? Если ей будет больно из-за меня? Если Софи не поймёт и не поверит, что я этого не хотела.

Как же я ненавижу этого гада босварийского. Так бы и треснула чем-то тяжёлым. Вот зачем он это сделал?

– Что случилось, Ники? – встревожено откладывает книгу сестра.

– Софи, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю? – жалобно смотрю ей в глаза.

– Да-а, – тянет она удивлённо. – Я тебя тоже очень люблю. А почему ты спрашиваешь об этом?

– И ты же знаешь, что я никогда в жизни не стала бы претендовать на то, что хочется получить тебе.

– Ты меня пугаешь, Ники. Да, я знаю это. Что случилось? Скажи мне сейчас же.

– Азим попросил моей руки, – выпаливаю я, трусливо зажмурившись.

В гостиной повисает оглушительная тишина. Она всё тянется и тянется... В конце концов я не выдерживаю и приоткрываю один глаз. Ой, лучше бы я этого не делала. И вообще не ходила сегодня к отцу, не виделась с проклятым босварийцем... Нет, лучше бы я его совсем никогда не знала.

Софи выглядит не просто потрясённой. У неё такой взгляд, будто я её ударила.

– Прости меня. Прости. Прости. Прости, – бормочу, бросаясь к сестре и хватая её за руки. – Я даже представить не могла, что он такое вытворит. Ты же знаешь, я его терпеть не могу. Так и сказала ему. И ещё сказала, что не вышла бы за него замуж, даже если бы он был последним мужчиной на свете. Отец жутко разозлился. Наказаний назначил мне столько, что жуть берёт. Но я отказала Азиму. И клянусь тебе, никогда ни словом, ни делом, никак не пыталась понравиться ему. Я вообще не представляю, что ему в голову взбрело. Прости меня, Софи.

– Перестань, – наконец приходит в себя моя близняшка. Сжав мои ладони, вымученно улыбается: – Не извиняйся. Всё в порядке. Я просто... очень удивлена.

– Нет, не в порядке. Вот почему он тобой не заинтересовался?

– Ну это как раз и понятно. Вы те самые противоположности, которые притягиваются. А я… ему не подхожу. Как и он мне.

– Ничего подобного. То есть мы, конечно, противоположности. Но меня точно ничем к нему не притянешь.

Мне ещё много чего хочется сказать, но я умолкаю, всматриваясь в глаза сестры. Там уже умиротворённая синева. Только настоящая ли? Я знаю, как хорошо Софи умеет себя контролировать. Не то что я.

– Ты точно на меня не обижаешься и не злишься?

– Нет, Ники. Не обижаюсь, – качает она головой. – То что я испытываю к Азиму, можно назвать разве что первой детской влюбленностью, но никак не глубокими настоящими чувствами. Он мне очень симпатичен, только и всего. А вот с тобой всё далеко не так однозначно.

– Всего лишь симпатичен? – переспрашиваю недоверчиво.

Что-то мне слабо верится... Но тут до меня доходит смысл её последней фразы

– Что ты хочешь сказать этим «не так однозначно»? – прищуриваюсь возмущённо. – Я точно не испытываю к принцу-снобу ничего, что напоминало бы романтические чувства, или хотя бы симпатию.