Я украл Мону Лизу
Шрифт:
Лицо Людовика Двенадцатого перекосила откровенная досада. Старик был прав: краски осыпятся еще до того, как будет разобрана стена. И вряд ли отыщется клей, способный закрепить столь чувствительную материю.
– Неужели нет никакого выхода? – растерянно посмотрел он на вице-короля.
– Полагаю, что лучше оставить все так, как есть.
– Где сейчас этот Леонардо?
– Он находится во Флоренции, ваше величество.
– Ах, вот как, – приободрился король. – И что же он там делает?
– По моим сведениям, по заказу Совета десяти он рисует картину в Большом зале «Битва при Ангиари».
– Ха-ха-ха! – весело рассмеялся король. – Право, вы
– Именно так, ваше величество.
– Эти итальянцы удивляют меня все больше. Сделаем вот что, Шарль, – строго произнес король. – Немедленно отпишите Совету десяти, что Леонардо да Винчи нужен мне в Милане для выполнения некоторых срочных работ.
– Флорентийцы строптивы, они могут отказать.
– Мне это известно, – хмуро обронил король и задумался. Он не привык отступать от первоначальных планов. – Что делает этот Совет в республике?
– Он ответственен за дипломатические переговоры и военные дела.
– Ах, вот оно что… Прекрасно! Думаю, они не осмелятся перечить французскому королю, – криво улыбнулся Людовик Двенадцатый, – если, конечно, не хотят рассориться с Францией.
– Я им напишу сегодня же, ваше величество.
– Постарайтесь, кардинал, отыскать для Совета десяти убедительные слова. И поторопитесь! Очень не люблю ждать. У меня скверная привычка немедленно получать все то, что мне понравилось.
Письмо от Шарля д’Амбуаза прибыло во Флорентийский Совет десяти на третий день скорой почтой. Гонец, молодой, дерзкий, позвякивая небольшими колокольчиками, пришитыми к его рукавам, уверенно постучал большим металлическим кольцом в дубовую дверь, и, не дождавшись скорого отзыва, громко закричал:
– Господин Макиавелли, вам срочное письмо из Милана от господина Шарля д’Амбуаза.
В глубине комнаты на стены легли тени от зажженных свечей, а затем к стеклу приникло худощавое с аккуратной бородкой лицо секретаря Совета. Распознав гонца, Макиавелли удовлетворенно кивнул и, шаркнув тяжелым засовом, приоткрыл дверь, просунув в проем заспанное лицо.
– Вам письмо от французского короля… Велено передать лично в руки, – отдал письмо гонец.
– Ах, вот оно что, – невольно испытал волнение секретарь. Не так часто приходится получать послание от столь значительной особы. Что же ему понадобилось? – Погоди, – приостановил он удаляющегося гонца. – Вот, возьми за труды, – сунул он лиру в широкую ладонь гонца.
– Вы весьма милостивы, господин Макиавелли, – произнес довольный гонец и тотчас исчез в предрассветном тумане.
Флорентийский Совет десяти, как это было заведено со дня его основания, собрался в десять часов утра в зале заседаний. Первым выступавшим, по столь же давней традиции, был секретарь Совета Макиавелли.
– Синьоры, сегодня я получил от Шарля д’Амбуаза письмо, в котором он от имени короля просит нас, чтобы мы командировали Леонардо да Винчи в Милан для работ первейшей необходимости. Мы должны решить с вами, как нам поступить. Может, у кого-нибудь из вас имеются предложения? Прошу вас выступить.
Члены Совета десяти уже успели ознакомиться с содержанием послания и, восседая чинно на скамьях, хмурили брови, изображая неподдельное неудовольствие – в письме французского короля было столько повелительных наклонений, как если бы его диктовал сам Людовик. Что ж, возможно, так оно в действительности и было.
Накануне члены Совета уже успели поделиться мнениями и собрались
затем, чтобы, соблюдая должные формальности, отказать в прошении французскому королю.Заседание проходило в том зале, где Леонардо намеревался нарисовать картину, взгляды членов Совета невольно обратились на стену: отштукатуренная поверхность несла на себе выразительные контуры задуманного сюжета – углем была нарисована лошадь со всадником, вставшая на дыбы, а ниже, у самых копыт скакуна, лежал воин, поверженный ударом меча. Можно было только предположить, какую творческую мощь приобретет картина, когда будет одета в краски.
– Позвольте мне высказаться, господа, – произнес председатель Совета Роберто Моретти. Смерив зал хмурым взглядом, он продолжил: – По этому вопросу мы уже обменялись с вами некоторыми соображениями и пришли к мнению, что Леонардо должен доделать начатую работу. Только после этого он может поехать хоть к французскому королю, хоть к самому императору Священной Римской империи. Кроме того, Леонардо была выплачена изрядная сумма за работу, которую он так и не сделал.
– Поддерживаю вас, синьор Моретти, – произнес со своего места Марко Кармела, который четыре года назад был всего лишь адвокатом средней руки, не сумевшим выиграть ни одного крупного дела, но в Совете десяти превратился в одного из влиятельнейших политиков. – Мы не собираемся делать ни для кого исключений. Пусть если это будет даже сам Леонардо да Винчи.
– Всецело с вами согласен, синьоры, – отреагировал секретарь спокойным голосом, – в нашей республике перед законом равны все. Мы не собираемся для кого-то делать исключения, но вы забываете, синьоры, в настоящее время наша республика является союзником Франции. Совершенно неизвестно, как на наш отказ отреагирует Людовик, а ссориться с ним не в наших интересах…
Добрейший Макиавелли был другом Леонардо да Винчи, что прекрасно было известно всем членам Совета десяти. Именно благодаря его поддержке как секретаря маэстро получил заказ на роспись Большого зала, хотя претендентов на столь почетную и хорошо оплачиваемую работу было предостаточно. И вот сейчас, оставив начатый замысел, Леонардо должен был уехать в Милан…
– Судя по всему, у нас просто нет другого выхода, – поддержал секретаря старейший член Совета Оттоне Росси. – Будем откровенны, синьоры… Французский король привык получать все, что хочет: города, страны, людей, картины. Так что Леонардо всего лишь одна из его многочисленных прихотей, которые он хотел бы прикрепить к своей короне. Спорить с ним сейчас, когда по дорогам Италии вышагивает гасконская пехота, одна из лучших в Европе, весьма неразумное решение. Ведь Людовик может отреагировать на наш отказ болезненно. Сами понимаете, к чему это может привести… Так что я на стороне Макиавелли. Но следует отпустить Леонардо с одной небольшой оговоркой… он должен вернуться во Флоренцию через три месяца и завершить начатую картину.
На том и порешили.
Прибывшего в Милан маэстро Леонардо да Винчи вице-король Франции Шарль д’Амбуаза принял в своих роскошных апартаментах, где на одной из стен висел портрет Людовика Двенадцатого, выполненный в полный рост.
За богато сервированным столом вице-королю и маэстро прислуживала молодая мулатка с крупными и блестящими, как у газели, глазами и томным ласкающим взглядом. Не прерывая разговора, вице-король как бы ненароком задерживал взгляд на ее округлых формах. Леонардо да Винчи едва сдержал улыбку: мужчина всегда остается мужчиной, даже если он носит красную мантию кардинала.