Я умер вчера

– Ну прости, родная. Я же извинилась. Ты должна быть снисходительна ко мне, беременные женщины страдают вспышками раздражения.

Татьяна присела рядом и ласково обняла ее. Ирочка все еще дрожала, но плакать уже перестала. Надувшись, она отвернулась и смотрела в сторону.

– Ирусик! – Татьяна шутливо пощекотала ее по шее. – Перестань дуться и улыбнись немедленно. Бери пример с меня. Муж мне изменяет, журналисты меня ненавидят и разделывают под орех, но я бодра и весела, как будто ничего не случилось.

– Как же, не случилось… – пробормотала Ирочка, все еще глядя в сторону.

– Именно: не случилось. Ирка, я за свою следственную жизнь видела столько горя и смерти, что то, что происходит сейчас со мной, это полная ерунда. Запомни, девочка моя: горе – это неизлечимая болезнь или смерть близких. Только это, потому что это невозможно исправить. Все остальное – просто неприятности большей или меньшей степени тяжести и сложности. Из них можно выйти. Выхода нет только из небытия. Вот я на тебя накричала, а ты уже плачешь, как будто у тебя горе. Какое же это горе? Это так, маленькое недоразумение. Я извинилась, ты меня простила – и все, инцидент исчерпан. И нечего тратить на это такое безумное количество нервных клеток.

Ира наконец повернулась к ней и уткнулась лицом в мягкую грудь Татьяны.

– Как у тебя все просто, – вздохнула она. – Я так не умею.

– А ты учись, пока я жива, – засмеялась Татьяна. – Давай лучше поужинаем, что-то я есть захотела.

Ирочка тут же вспорхнула с диванчика и захлопотала у плиты. Татьяна с улыбкой наблюдала за ней, обдумывая следующий эпизод в своей ненаписанной книге.

* * *

Работа по раскрытию убийства сотрудников программы «Лицо без грима» Виктора Андреева и Оксаны Бондаренко прочно увязла, как в мокром песке. С того момента, как стало известно, что за показ программы в эфире вымогались деньги, на причастность к преступлению стали отрабатываться все гости программы и их связи. Но гостей было великое множество, за год – двести пятьдесят человек, и хотя все они были известны поименно, отработка каждого требовала массы времени и сил.

– Придется брать за жабры господина Уланова, – со вздохом решил следователь, – хоть и не хочется мне этого делать. Не в моих правилах заставлять людей давать показания против самих себя, это означает, что я никудышный профессионал и не могу раздобыть нужные сведения никаким другим путем. Но делать нечего, без Уланова мы не узнаем, с кого именно брались деньги, а отрабатывать всех – задача непосильная.

– Давайте я допрошу его. Дайте мне поручение, – предложила Настя.

– Что, своих дел мало? – с усмешкой осведомился следователь. – В бой рвешься?

– У меня есть о чем поговорить с Улановым, – сказала она. – Заодно и об этом спрошу.

– Валяй, – согласился он.

На этот раз Настя не пошла ни на какие компромиссные варианты типа «встретимся на полдороге, где вам удобно» и твердым тоном попросила Уланова приехать на Петровку. Она очень тщательно готовилась к разговору, по десять раз пересматривая и переделывая план беседы, уточняла список вопросов, которые необходимо задать.

Уланов приехал с опозданием минут на сорок, но Настя решила сделать вид, что не обратила внимания. Она снова подивилась тому, как быстро меняются люди. Недавно только в ее кабинете сидела разительно изменившаяся Виктория Уланова, а теперь вот ее муж (кажется, бывший?) тоже предстал в совершенно новом обличье. Никакой замкнутости, ни следа подавленности или самоуглубленности. Перед ней стоял жизнерадостный и уверенный в себе человек, смотрящий вперед с неизбывным оптимизмом и вполне довольный жизнью.

– Это развод на вас так подействовал? – поинтересовалась она.

Реакция Уланова показалась ей какой-то неестественной. Он вздрогнул, как вздрагивают люди при упоминании опасных тем, которых хотелось бы избежать.

– Развод? – зачем-то переспросил он, будто не понимая, о чем это она. – А, да. Конечно. Откуда вам известно, что я развелся?

– А это что, тайна? – удивилась она. – Кстати, Александр Юрьевич, я буду вам весьма признательна, если вы назовете имя своей будущей жены.

Он высокомерно приподнял брови, всем своим видом выказывая недоумение.

– Зачем? Это мое личное дело.

– Вы ошибаетесь. Наши сотрудники провели огромную работу среди ваших коллег по программе и по всей продюсерской фирме. Выясняли характер и образ жизни каждого. И никто ни словом не обмолвился о том, что у вас серьезный роман вне брака. Я бы хотела, чтобы вы мне это как-то объяснили.

– Я не буду ничего вам объяснять, – ледяным тоном заявил он. – Мои отношения с этой женщиной – это мое личное дело, и ничего удивительного, что никто о них не знал. Об этом как-то не принято кричать на всех углах.

– И снова вы ошибаетесь, – терпеливо возразила Настя. – Каждый человек в подобной ситуации полагает, что никто не знает о его отношениях с любовницей, а на самом деле об этом знают все или почти все, просто ему об этом не говорят. Есть множество мелких примет, по которым определяется наличие романтических отношений, а люди далеко не слепцы, уверяю вас. Так вот, никто из ваших собратьев по телевидению ни разу никаких таких примет не заметил. И я вынуждена сделать вывод, что вы особо тщательно охраняли тайну вашего романа. А теперь встаньте на мое место и представьте себе, что вы раскрываете убийство Андреева и Бондаренко. Все как на ладони, и только у одного фигуранта есть какая-то тайна. Вас бы это заинтересовало?

– Я не стою на вашем месте, – сухо сказал Уланов. – И прекрасно чувствую себя на своем. Раскрытием убийства занимаетесь вы, а не я. Не пытайтесь переложить на меня ваши собственные проблемы.

– Это не мои проблемы, Александр Юрьевич. Это ваши проблемы. Вы же понимаете, что установить личность этой женщины для нас не представляет никакой сложности. Привлечем службу наружного наблюдения, походим за вами два-три дня – и все узнаем. А вот ваше упорное нежелание ее назвать меня настораживает. И я начинаю думать, что с именем этой дамы связано что-то касающееся убийства ваших коллег. Попробуйте меня разубедить.

– Но это полная чушь! – возмутился он. – Как вам такое в голову пришло?

– Пришло, как видите. И не уйдет оттуда, пока вы молчите.

Она собралась уже произнести следующую фразу, как зазвенел телефон. Это был Гордеев.

– Настасья, ты одна?

– Нет.

– Выйти не можешь?

– Не хотелось бы.

– Но к тебе можно зайти?

– Конечно.

– Сейчас Игорь зайдет с таблицей, туда надо вписать две цифры. Это срочно, начальство ждет документ. Сделаешь?

– Конечно, – коротко повторила она. – Пусть заходит.

Пока она разговаривала, Уланов расслабился. Он до такой степени не чувствовал опасности, что даже не прислушивался к тому, что она говорила по телефону. Может быть, он и вправду не имеет к убийству никакого отношения? Уж очень он благодушен. Настю не обманул его холодный сухой тон, это была обычная манера вести себя, присущая людям высокомерным, которые априори считают окружающих значительно глупее себя. Это высокомерие не было проявлением враждебности, Уланов действительно не чувствовал опасности, не нервничал и не напрягался. Кажется, она напрасно тратит время с ним. Впрочем, есть ведь поручение следователя, и надо узнать поименно всех тех, с кого Андреев вымогал деньги, чтобы очертить круг подозреваемых.