Я умею прыгать через лужи

– Мне ее дал парень на лошади. Он мне говорит: "Ты что собираешь?", а я ему говорю: "Оружие Британской империи". А он говорит: "Кажется, у меня одна такая картинка есть". Теперь у тебя полный комплект.

Фредди посмотрел на картинку, перевернул ее и взглянул на номер. Он прочитал описание изображенного на ней оружия и сказал:

– Ей-ей, это как раз то, что мне нужно.

Затем Фредди извлек из кармана свою банку от табака и открыл ее. Он вложил новую картинку в колоду на соответствующее по номеру место, постучал колодой о столб, чтобы подровнять ее, смочил палец и принялся медленно пересчитывать картинки, называя вслух каждый номер, который я повторял за ним.

Когда он коснулся последней, я с торжеством воскликнул:

– Пятьдесят!

– Похоже, что так, - заметил Фредди. Он снова подровнял колоду о столб и пересчитал ее, начиная с конца.

– Теперь у тебя полный комплект, Фредди, - радостно сказал я, - и все высшего класса.

– Да, - сказал он.
– Подумать только, вся колода, черт возьми, вся!

Он вложил картинки в банку и держал ее в руке, улыбаясь.

Вдруг он сунул банку мне в руки со словами:

– На, возьми, я собирал их для тебя...

Фредди, поглощенный игрой в камешки на картинки от папиросных коробок или верчением волчка, редко играл со мной в школе.

Я считался плохим игроком и всегда проигрывал камешки. У Фредди был особый, так называемый "молочный" камешек, стоивший целый шиллинг, и он давал его мне, чтобы я сыграл в "камешки кверху". Каждый из участников игры ставил по одному "молочному" камешку, но лишь лучшие игроки позволяли себе рискнуть таким ценным камнем.

Разумеется, я каждый раз проигрывал и то и дело жаловался Фредди:

– Я его снова проиграл, Фредди.

– Кому?
– спрашивал он.

– Билли Робертсону.

– Хорошо, - говорил Фредди, отыгрывал камешек, давал его мне со словами: "Бери", - и снова возвращался к прерванной игре.

Стоило мне повздорить с кем-нибудь из мальчиков, он тотчас же подходил и прислушивался, постукивая ногой о гравий. Как-то раз Стив Макинтайр пригрозил треснуть меня по спине, на что я ответил:

– Попробуй только - от тебя мокрое место останется. Стив ринулся на меня. Фредди, все слышавший, сказал Стиву:

– Кто тронет этого паренька, будет иметь дело со мной.

Стив после этого раздумал драться, но, когда мы возвратились в класс, сказал:

– После школы я с тобой расправлюсь, вот увидишь!

Я размахнулся костылем и ударил его по голени; после этого ребята разделились на партии: одни говорили, что надо бы сбить форс с меня, другие - со Стива.

Моя ссора со Стивом вспыхнула, когда мы толкались у квадратного железного бака, стараясь напиться. К крану была привязана ржавая жестяная кружка, а под краном в углублении, которое вытоптали ребята своими ботинками, скопилась пролитая вода. Те, кто хотел напиться, топтались в этой грязной луже, словно коровы у водопоя.

Летом, когда мы играли во дворе, у бака всегда была свалка, мальчики и девочки толкали и давили друг друга, вырывая полупустую кружку из рук у тех, кто еще не успел напиться, и спешили опрокинуть ее себе в рот, а в это время к ней уже тянулись десятка два новых претендентов. Она переходила из рук в руки.

Эта возня сопровождалась криком и шумом; счастливца, пившего из кружки, тормошили со всех сторон; взывали к его совести, угрожали, напоминали о забытых обязательствах.

– Послушай, Билл, я здесь, давай кружку...

– Помнишь, я одолжил тебе свою битку, Джим, я за тобой... Эй, Джим, за тобой я! В кружке хватит на нас обоих... Убирайтесь с дороги!.. Чего ты толкаешься... Я пришел первым... Я за тобой... Проваливай к чертям!..

Платья, рубашки - все было забрызгано водой... Мальчики выпрыгивали из этой толчеи на одной ноге, сжимая руками разбитую голень ноги и вопили: "Ой-ой!" Девочки кричали: "Вот я скажу учительнице!" Те, кому удалось напиться, прокладывали себе дорогу через толпу, вытирая ладонью мокрые губы и торжествующе улыбаясь.

Я дрался за воду, как и все остальные. В таких случаях никто не считался с моими парализованными ногами, и меня сбивали наземь или отталкивали в сторону, проявляя полное пренебрежение к моим костылям.

Я поощрял такое отношение к себе, прибегая к угрозам, совершенно не соответствовавшим моим силам и возможностям. "Как дам раза, тогда узнаешь!" - кричал я нашему школьному силачу и главному забияке, к немалому его удивлению.

Все были уверены, что я готов осуществить свои угрозы, но до стычки со Стивом Макинтайром случая для этого не представлялось.

Стив ударил по кружке, когда я пил, облил мне всю грудь и выхватил у меня кружку. Я ударил его в живот, но от толчка выронил костыль и упал. Лежа на земле, я схватил Стива за ноги и свалил его в грязь. Он, однако, поднялся раньше, чем я, и уже бросился на меня с кулаками, но тут раздался звонок. В течение целой недели после этой стычки мы обменивались угрозами; каждого из нас окружали приятели, шептавшие нам на ухо свои советы. Все считали, что у меня сильные руки, но советчики Стива открыто заявляли, что если выбить у меня костыли, то песенка моя спета. Мои же сторонники, наоборот, утверждали, что лучше всего я дерусь именно лежа. Сам я не знал, в каком положении я дерусь лучше всего, но был твердо убежден, что выйду из боя победителем.

– Пусть он собьет меня с ног, - заявил я Фредди Хоуку, - я все равно встану и снова кинусь на него.

"Мои рассуждения основывались на простой предпосылке: "Если ты сам не сдаешься, то тебя никогда не побьют". Я знал, что ничто на свете не заставит меня сдаться, - следовательно, я должен победить.

Пересчитывая камешки и укладывая их в холщовый мешочек на шнурке, Фредди сказал мне:

– Я буду драться за тебя со Стивом и подарю тебе еще одну битку.

С этим я никак не мог согласиться. Я должен был сам разделаться со Стивом - сам, и никто иной. Я должен был либо драться с ним, либо навсегда прослыть мямлей и маменькиным сынком. Если я не буду с ним драться, никто из ребят не будет верить моим словам.

Все это я объяснил Фредди, и он посоветовал мне драться со Стивом, прислонившись к каменной стене, потому что, промахнувшись, Стив всякий раз будет ударять кулаком о стену.

Мне этот план понравился.

Вечером, придя из школы, я рассказал матери, что завтра буду драться со Стивом Макинтайром у старого пня на выгоне Джексона.

Мать обернулась ко мне (она готовила обед у плиты) и воскликнула:

– Драться? Ты будешь драться?

– Да, - ответил я.

Она поставила на плиту большой закопченный чайник и сказала: