Я умру завтра

А ведь… всё так и есть. Крестьяне ни на что не годны, кроме как прислуживать. Посади его на трон, что он сделает? Превратит страну в большой хлев?

Даже их старосты, долженствующие быть мудрыми, скорее хитрые и изворотливые, накопившие за жизнь множество отговорок, которые скармливают сборщикам налогов, когда те добираются до их глухомани, чтобы собрать причитающуюся долю.

Хех, понятно, конечно, что многое зависит от образования… Но увы, учителей на каждого не хватает. Даже не все аристократы могут позволить детям образование. Иные бароны, как я знаю, обучают своих отпрысков самостоятельно, что ведёт к деградации целых поколений. Благо, что Моргримы никогда не относились к этим слоям населения, а потому я являлся одним из немногих, кто понимал истинную суть этого мира.

Что не мешало мне стоять здесь на коленях и молиться, повторяя слова Шолмо.

Эх… С другой стороны, я верю, что Хорес и правда существует, но скорее всего ему плевать на слова таких как мы. Может, разве что Дэсарандес ещё может как-то связаться с ним…

Невольно вспомнив свою жизнь в поместье, ощутил лёгкий оттенок грусти. Скоро будет мой выпуск. Я отучился почти два месяца, успев привыкнуть к Третьей магической. Скоро распределение… и даже не заехать домой. Я… обнаружил, что скучаю по семье гораздо больше, чем мог себе вообразить. Кажется, во мне будто бы что-то оборвалось от того, что я уже не сумею посидеть с ними за одним столом или даже просто увидеться. Разве что совершенно случайно.

Как там мать? Кастис? Что пишет отец, Лиам и Анселма? Чего уж, я скучаю даже по слугам!

Выйдя из храма, направился на занятия. Формально, их уже не было, ведь уроки прошли в первой половине дня. Но не для меня.

— Кирин! — Ресмон, сидящий на лавке, в тени деревьев, махнул мне рукой, а потом вскочил и пристроился рядом. — Как там, в храме? — с ухмылкой спросил он.

— Сам чего не пошёл? — прищурился я в ответ. — Почти вся группа была, кроме тех, кто на отдельные занятия ходил.

Мои-то были позже, ближе к вечеру.

— Сам знаешь, не люблю я всё это, — поморщился этот увалень и почесал затылок. — Ты сейчас куда? — сменил он тему.

— На полигон, — кивнул в сторону центрального строения. Полигоны были за ним. — Пока есть свободное время. Надо т…

— «Надо тренироваться», — дополнил Ресмон за меня. — Уже достал этими словами. Это, случайно, не девиз твоей семьи?

Кажется, общение со мной понемногу вытёсывает из этого идиота чуть более ладного идиота.

— Повторение не делает слова хуже, — слабо усмехнулся в ответ. — Со мной?.. — вопросительно покосился на парня.

— М-м, — задумался он, — хер с ним, пошли.

Болтая по дороге, обсуждали учителей, собственные успехи в магии, а также девчонок. Если по началу обучения и пребывания в Третьей магической, я с трудом заставлял себя поддерживать диалог, то сейчас вполне привык. Как впрочем и остальные. То есть, крестьянские сыновья перестали рассказывать о своей скотине, полях, деревнях и родственниках. У нас появились общие темы для разговора, а отсутствие нормальных собеседников невольно занизило мою планку качества. Я решил дать шанс даже таким, как Ресмон. И он не разочаровал меня. Во всяком случае не слишком сильно.

Добравшись до полигона, мы заметили, что на нём уже присутствовал десяток человек. Причём далеко не все из них были на уровне выпускников, как мы с Ресмоном, которым до окончания школы осталась всего неделя.

Да уж… много воды утекло. В принципе, последнее время мне живётся вполне неплохо. На руку сыграло несколько факторов: первое — я не отступал. Всегда, когда дело доходило до драки, сжимал зубы и пёр вперёд. Дрался едва ли не до потери сознания или до момента, когда уже физически не мог сопротивляться. Это помогало. Со временем желающих намять мне бока становилось всё меньше. Остались лишь принципиальные и те, кто объединялся в группы. Второе — выпуск моих самых клятых неприятелей, типа того же Бенегера. Забавно, что мы с ним даже разговорились незадолго до этого момента. Он поведал мне о своих невзгодах. О том, как на отца поступил ложный донос и его казнили по приказу графа, как самого парня секли розгами и должны были забить до смерти, если бы не жрец, который напомнил о том, что в юнце может пробудиться магия. Тогда Бенегера даже подлечили маги-целители, а потом дали самую тяжёлую работу: в каменоломне. Чуть ли не как у преступников, приговорённых к каторге.

Тогда он выживал лишь потому, что приглянулся одной магичке, которой напомнил брата и она, в свою очередь, лечила его пару раз в неделю. Когда реже, когда чаще.

Так Бенегер, худо-бедно, дожил до шестнадцати, благодаря тяжёлой работе став крепким, словно камень, который добывал. А постоянное лечение и разные мелкие изменения, которые творила скучающая волшебница (в поместье графа не часто приходилось работать по специальности), помогли парню вырасти высоким и физически сильным. Ну и шахта, конечно же, сыграла в этом свою роль. Невозможно постоянно работать в ней и оставаться хилым.

Я тоже поведал Бенегеру о своей жизни, хоть и сместил акцент, рассказывая далеко не всё. Например, поведал о том, как ренегаты убили мою невесту и всю её семью, а я чудом выжил.

Получилось, что мы, как бы, совместно приоткрыли друг другу свою душу. Это не сделало нас друзьями или приятелями, но притупило ненависть, позволив не набрасываться при первой же возможности.

Скорее всего, свою роль сыграл и мой характер. Я не отступал, чем напоминал Бенегеру самого себя. Ведь он тоже не сдался, когда оказался на каторге. Подобное поведение вызвало у него толику уважения к моей персоне. И хоть оно было худым и холодным, но большего мне и не нужно. Мы перестали бить друг друга при первой же возможности. Можно сказать, достигли успеха.

Хорошая новость. Признаться, я был рад, что всё успешно получилось и теперь мне не приходилось сражаться за свою жизнь. Понятно, что рано или поздно я бы выпустился сам, но предпочёл всё-таки провести остаток учёбы в относительном покое.

Свободного времени резко стало больше и я начал тратить его на то, в чём решил сделать максимальный акцент: зачарование. Да, моя энергия подошла для артефакторики и я посчитал, что предпочту пойти в мастерскую, где гарантированно получу хорошее место работы, уважение в обществе, а также, какие-никакие привилегии. Ведь магов тоже разделяли на условно более и менее полезных. Те же стихийники, например, не особо ценились. В какой-то мере, пусть и гораздо слабее, их могли заменить инсурии и сионы. А высшие сионы или императорские инсурии-гвардейцы могли заменить полноценно.

Боевых магов направляли на усиление стражи, в армию, в пограничники и прочее-прочее. Даже если кто-то из таких попадал в охрану поместья каких-нибудь аристократов или (чем Хорес не шутит?) дворца, то их работа мало чем отличалась от рядовых солдат: постоянные обходы, караулы и пригляд за всем, чем можно. Нарушителей дрючили и наказывали наравне со всеми. Ну и армейская дисциплина прилагалась. Оно мне надо?

Нет уж, предпочту провести остаток своей жизни за тем, что может принести хоть какое-то удовольствие, тем более, что руны получались у меня вполне себе прилично. Лучшим учеником, к сожалению, не стал, но вполне себе достойно создавал их на указанных предметах. Даже сделал несколько простеньких артефактов на защиту от жара и холода. Мусор, который хрен кому продашь (во всяком случае тут, в столице), но всё равно… приятно.

Учитывая же тот факт, что в поместья аристократов меня уже не направят, то надо выбирать лучшее из того, что есть. Я довольно долго метался между алхимией и рунами, но в конце выбрал последние. Всё-таки зелья — одноразовая вещь, а артефакт… можно сказать, на века.

Хотя с учётом склонности моей магии к воде… Хотел бы сказать, что это сыграло роль во время обучения основам алхимии, но нет. Действовал как все, с единственным исключением, что запоминал последовательности и записывал интересные зелья в собственный дневник, который я пафосно обозвал «книга заклинаний». Туда я вносил всё самое занимательное, что находил в библиотеке или узнавал у наставников. Например: рецепты снадобий, включая и эмоции, которые нужно испытывать на каждом этапе наполнения зелья. Аналогично и с рунами. Чего уж, я не поленился потратить почти три недели (хоть и не подряд), на то, чтобы в отдельную, пустую книгу, которую купил в школе за собственные деньги (дорогая, зараза!), переписать весь рунный алфавит.